— Теперь видите?! — В глазах его был испуг. — Вот кем следует заниматься! Не мной! А мне прописку все равно восстановят. Сейчас или через месяц…

— Кто начал игру? — спросил Антон.

— Это вы их спросите. — Немец показал головой на дверь. — Не надо меня впутывать.

— И все же!

— Я ничего не скажу.

— Хотя бы, кто банковал. Кто выиграл? Долговязый?

Немец колебался.

— Кто?

— Бухгалтер! Теперь, как вы сказали, его уже нет в живых… — Он смахнул с лысины капельки пота. — А сдавал я!

— Лиза неглупая. — Долговязый спрятал пилочку. — Понимает: если меня посадят, свои деньги она не получит…

Несколько минут оба молчали, прислушиваясь к голосам в коридоре.

…Я даже рад, что так получилось. В последнее время часто думал: «К одному бы концу!»

— А деньги? — спросил Денисов. — Пять тысяч?

— От них почти ничего не осталось.

— Карты?!

— Можно сказать: «виноваты карты», но это неточно, — на лицо Долговязого наползли морщины. — Тотализатор, бильярд… Может, что-нибудь и удалось бы сегодня, если бы не вы…

— Крупно играли?

— Не успели. — Долговязый помолчал. — Я говорю откровенно, потому что потерпевший сегодня — я… Событие преступления отсутствует. — Он пристально осмотрел ногти на руке, провел по ним рукавом пуловера, чему-то улыбнулся. — Вы передадите меня в сорок пятое или оставите?

— Будет видно, — пообещал Денисов.

— Там, в отделении, все ясно. Статья сто сорок седьмая — до двух лет. — Долговязый поднялся, размял ноги, снова сел. — Но они ошибаются: Лиза простит. Утром придет с передачей. — Он снова посмотрел на руки. — А здесь, в вокзальной милиции, непонятно. Что случилось? Почему нас не отпустили?

Денисов поправил карандаши на столе.

— Попутчик ваш скончался. Полтора часа назад. Попал под поезд…

— Борис?!

— Вы знаете его?!

Он хрустнул переплетенными пальцами.

— Господи!..

— Он здешний? Москвич?

— Москвич. Это я его затащил в аэропорт! Он словно чувствовал. Еле уговорил: некому было сидеть с детьми… Жена работает в вечернюю смену.

— У него много детей?

— Две девочки, пацан. Такой забавный, меня зовет Шурой… — Долговязый стиснул зубы. — Пять лет. Слух абсолютный! «Опус шесть» играет, Чайковского…

— Борис не хотел ехать?

— Я обещал ему: «В последний раз! Нужно вернуть Лизе деньги». Умолял его, только в ногах не валялся!

— Расскажите, что было дальше.

Долговязый достал платок, провел по глазам.

— Весь день не везло: то клиент без денег, то не играет…

— Потом?..

— У выдачи багажа, в правом крыле, чувствую — кто-то толкнул. Незнакомый. Но по лицу, по глазам вижу — игрок. Мигает, чтобы я спустился в туалет. Поодаль мужчина в кожаной куртке и берете…

— Бухгалтер?!

— Он самый.

Картина постепенно прояснилась: связью Долговязого был не Бухгалтер, как Денисов подумал вначале, а Музыкант. Бухгалтеру с самого начала была уготована роль жертвы.

— Дальше.

— Спустился. Мужчина уже ждет. И сразу ко мне: «Жених на пять тысяч!» Вообще-то он сказал «на пять кусков!». — Долговязый больше не вспоминал о пилке для ногтей, заново переживая случившееся. — Дальше все просто. Борис пошел к электричке. В одной руке футляр от альта, в другой «Советская музыка»… Не подумаешь! Бухгалтер и его знакомый за ним. Я сзади…

— Что вы скажете о Бухгалтере?

— Перед Москвой дал ему выиграть восемьдесят рублей, оставалась последняя сдача. И один перегон до Москвы. Здесь должно было все решиться… Проводница объявляет: «Москва-Товарная…» Беру колоду. Тут Бухгалтер бросается к двери. И с концами.

— Убежал?

— Вот именно.

— А Борис?

— Он стоял в тамбуре, курил. Естественно, бросился за ним. Дикая полоса невезения! Когда электричка пришла на вокзал, ваши — из двух дверей: «Минуточку! Придется пройти с нами…» Это судьба!

Денисов встал, сделал несколько шагов к окну. Внизу был перрон, расставленные в видимом беспорядке пики фонарей.

— Борис жив, — сказал Денисов. — Обнаружен труп Бухгалтера.

— Господи! — Долговязый вскинул руки. — Ты есть!

Неожиданно зазвонил телефон — Денисов поднял трубку.

— Новосибирск на проводе, — объявила телефонистка.

— Добрый вечер, — спокойный голос раздался совсем близко. — Вы интересуетесь Пименовым? Прописанным в Новосибирске он не значится. Все же мы нашли его. Он снял комнату в Заельцовском районе, на улице Объединения. Записывайте… — Звонивший предпочитал короткие законченные предложения.

— Адрес у нас есть.

— Вчера днем вылетел в Москву. Хозяин, который сдал ему комнату, проводил его в аэропорт Толмачево, посадил в самолет.

— Вы говорили с ним?

— Сам хозяин отсутствует, коллега. Я передаю со слов соседей. — Инспектор выбрал непринужденный, товарищеский тон.

— Очень прошу — уточните через хозяина.

— Жду его с минуты на минуту. Еще?

— Что говорят соседи?

— Пименова никто толком не знает.

— Может, речь идет о ком-то другом?

— Нет, Кожаная куртка, берет. Вылетел в Москву.

— Он без семьи?

— Одинокий.

— Уточните также цель поездки в Москву, — напомнил Денисов.

— Непременно. Я сразу вам позвоню.

Когда Денисов положил трубку, Долговязый, который все это время внимательно следил за ним, спросил тихо:

— Что-то еще?

— Мне нужен Борис, — ответил Денисов.

— Сегодня?

— И как можно скорее. Телефон у него есть?

— Есть, но лучше я позвоню. У вас он не возьмет трубку.

— Звоните. Не говорите, где вы. Скажите, чтобы он был дома, никуда не уходил.

— Понимаю.

Долговязый набрал номер, выждал несколько гудков, потом положил трубку на рычаг, позвонил снова. На этот раз трубку сняли сразу.

— Это я, — сказал Долговязый. — Все в порядке. Никуда не ходи. Я скоро приеду… — Он пальцем утопил рычаг, повернулся к Денисову.

— Сидит сейчас с детьми. Вообще-то их обычно отводят к матери: она рядом живет.

— Еще вопрос: кто свел Бухгалтера с вами? Немец?

— Он.

— Как ему стало известно о пяти тысячах?

— Об этом вы его сами спросите…

— А пятый пассажир?

— С полотенцем? Этот ни при чем. Случайно оказался в вагоне.

— Извините, что задержал, — Денисов поднялся из-за стола. — Закон разрешает три часа для разбирательства. Особенно если кто-то утверждает, что он Мигель Сервантес Сааведра.

Мордастый улыбнулся.

— Какая разница, когда речь идет о квитанции за безбилетный проезд?! Михаил Семенович Савельев или Мигель Сервантес Сааведра.

Когда Мордастый, как оказалось, Михаил Семенович Савельев, ушел, Денисов вызвал из дежурки Немца.

— Выходит, идея втянуть Бухгалтера в карточную игру принадлежит вам?

— Возможно. — Немец посмотрел выжидающе.

— Вы были знакомы с погибшим?

— Откуда?! Он только что прилетел, а я…

— Как вы узнали, что при нем есть деньги?

Немец улыбнулся.

— Ну, это просто. Он сам подошел: «Вы москвич?» Ему нужно было на несколько дней где-то остановиться. В гостиницу же идти не хотел.

— Что он рассказал о себе?

— Мол, бухгалтер Запсибзолота. «Хочу сделать кое-какие покупки».

— А вы?

— «Могу, — говорю, — порекомендовать вас одной особе, о у меня был аналогичный случай, Прежде хочу убедиться в кредитоспособности». Он подумал, потом поманил меня, отогнул обшлаг куртки. Смотрю — пачка зеленых бумаг в банковской упаковке. «Вопросов, — говорю, — не имею».

— Ваши напарники видели вас в это время?

Немец поднял голову:

— Вы можете гарантировать, что, если я все скажу, со мной ничего не случится?

— Что вы имеете в виду? — не понял Денисов.

— Что я не окажусь там, где сейчас Бухгалтер?!

— Несомненно.

— Игроков этих я уже потом встретил, У киоска. Вернее — узнал. Мигнул: «Спуститесь в туалет. Есть жених». Ну и завертелось… При первой сдаче Музыкант сунул ему короля и десятку. Мне — две картинки. А Александру Ефимовичу вроде как не везло. Проигрывал — завлекал…