Матвей задумчиво погладил стол пальцем, допил свой кофе, кивнул, отвечая своим мыслям.

— Нечто в этом роде я и предполагал. Даже Безусловно Первый не был первым в Большой Вселенной, давшей жизнь многим сложнейшим образованиям типа «розы реальностей», что уж говорить об Инсектах и их потомках. До нас по миру прокатилась добрая дюжина волн разума, мы далеко не первые и явно не последние.

Помолчали. Потом в глазах Матвея зажегся огонек интереса и смущения.

— А ты случайно не знаешь, Инсекты выходили в космос?

— Выходили и оставили следы практически на всех планетах Солнечной системы. Но до звезд, по-моему, не добрались. Или не захотели добираться. Этап освоения ими пространства Галактики был недолог, они увлеклись другими проблемами, в частности — преобразованием физических метрик и борьбой за власть.

— Это я знаю. К сожалению, и в начале двадцать первого века мы так же далеки от звезд, как в середине двадцатого, когда начинали, несмотря на попытки полетов вокруг Земли и на Луну, посылку автоматов к Марсу, Юпитеру… Вселенная все так же недоступна и загадочна. А как хотелось бы хоть одним глазком глянуть на следы Инсектов на других планетах!..

Тарас поднял брови, не понимая интереса собеседника к деятельности Инсектов в космосе, но шутить не стал.

— Итак, вы удовлетворены, сэр?

— Почти. А вы, сэр?

— Обоюдно. Приступим к делу? Только пусть твоя Кристина сделает еще кофе.

Матвей вышел, забрав чашки, вернулся через минуту, достал два листа бумаги и стал набрасывать план дачи Ельшина, куда собрался проникнуть тихо и незаметно.

Ушел Горшин через час, уверенный в том, что оба они сошли с ума.

Полковник Ивакин заявился к Соболеву под утро, без предупреждения и звонка. Матвей провел его в кабинет, прикрыл за собой дверь, и проницательный Ивакин кивнул на стену:

— Кто там у тебя? Неужели женщина?

— Еще нет, — сострил Матвей. — Сын плюс жена. Спят.

— Вчера ты был еще не женат. Когда успел?

— Так получилось.

— Непорядок, «волкодав». Главконтра узнает, будет скандал.

— Авось не узнает.

Они оценивающе глянули друг на друга, обозначили почти одинаковые понимающие полуулыбки.

— Что произошло, Борис Иванович? На контору начали давить? Или генерал, наоборот, решил не связываться с Ельшиным и свернул дело по «Щиту»?

— Мы затеяли проверку… ты уж извини, но без этого не обошлись. И сразу все подозреваемые прекратили свою деятельность, ощетинились ежами, будто их кто предупредил. А потом Валентину позвонили из Минобороны и предложили не цеплять эту структуру.

— Странно, в деле похищения «глушаков» больше замешана ФСБ, чем Минобороны. Панов знает о деятельности Ельшина?

— Знает, но ведет себя странно, будто боится чего или ждет.

Матвей кивнул, вышел из кабинета, обнаружив вдруг, что стоит в одних плавках, и вернулся уже в спортивном костюме.

— Скорее всего в верхах начались перемены, все ждут, кто придет на смену Краснорыжину. От этого будет зависеть и расклад в эшелонах власти уровнем пониже. А Ельшин как реагирует на происходящее?

— У Валентина состоялся с ним конфиденциальный разговор, но о чем они беседовали, я не в курсе. Думаю, Генрих угрожал шефу, но тот молчит, работает до одурения. Так что задачку ты задал нам гнусную, я уже и не рад, что вызвал тебя из Рязани. А разбудил я тебя вот по какому поводу. Из Чечни вернулась группа перехвата…

— Очень рад. Как прошла операция?

— Шестеро террористов, причастных к акциям в Москве, уничтожены, седьмой — Шароев, командир группы, остался жив. Но… — Борис Иванович пригладил свою густую шевелюру. — Не вернулся один «волкодав», может, ты его знаешь.

Сердце Матвея дало сбой.

— Кто?

— Василий Балуев, спец из бригады Первухина. И пришел я по его просьбе — проверить, что там произошло. Он считает, что-то здесь нечисто, парня подставили.

— Он жив?

— По тем сведениям, которыми мы располагаем, Балуев жив, но ранен и находится в плену, причем не у младшего Шароева, а у старшего.

— Президента?!

— Да.

— Каким образом он оказался у президента?

— Не знаю.

— А что говорят те, кто ходил с Васей? Кстати, кто именно? Вы не знаете?

— Майор Хасан Ибрагимов, командир спецподразделения «Стикс», майор Шмель, командир «Щита», между прочим, — криво улыбнулся Ивакин. — И перехватчики из когорты «летучих мышей»: Тамерлан, Кир, Шерхан, Маугли. Клички, естественно, имен не знаю.

— Ибрагимов! — Матвей сел на стол, не спуская посветлевших до ледяного свечения глаз с лица полковника. — Шмель-Белый… Тамерлан… киллхантеры… Боже мой!

— В чем дело? Ты их знаешь?

Матвей не ответил, раскачиваясь, как от зубной боли. Перед глазами всплыли картины схваток с Ибрагимовым, Шмелем, Тамерланом и Киром. История повторялась, но с некоторыми отступлениями от старого сценария. Своим возвращением в прошлое он изменил баланс сил, и под удар попал другой человек… Вася Балуев.

— Как же я не догадался спросить, с кем он идет!

— Что-то изменилось бы?

Матвей очнулся, глубоко вздохнул.

— Конечно, изменилось бы. Я не пустил бы его в этот рейд, а тем более под началом Ибрагимова. Слишком хорошо я знаю эту нелюдь в человеческом облике. Да и остальных тоже. Я берусь за проверку, Борис Иванович. Но еще раз предупреждаю: будьте осторожны! Вы не представляете, с кем связались. Ельшин сделает все возможное… и невозможное, чтобы убрать вас с дороги.

— Пусть попробует, — мрачно буркнул Ивакин. — Мы тоже не лаптем щи хлебаем. Ну, будь, капитан. Помощь в экипировке нужна? Нет? Тогда я пошел.

Матвей проводил полковника до выхода из подъезда, отметил вполне профессиональное передвижение его телохранителей и вернулся домой. Там он выпил холодного крепкого чая, посидел немного на кухне, обдумывая план действий, и позвонил Горшину.

— Сделаем, — ответил ему Тарас, выслушав и не задав ни одного вопроса. — Жду.

Матвей собрался, оставил на столе записку Кристине и вышел из квартиры. Шел пятый час утра, светало…

Шмеля они нашли быстро. Командир спецбатальона правительственных учреждений «Щит» жил на даче в Серебряном Бору, недалеко от мэра столицы Братенина. Вычислил его Матвей, выглянув в ментал и отыскав наиболее темное облако пси-поглощения. Правда, таких облаков на территории Москвы было много, однако Соболев помнил характерные особенности Шмеля-Белого, которого он однажды уже убил, и вскоре вышел на его личную «пси-дыру», способную высосать душу любого человека, рискнувшего заглянуть в нее.

Окончательно рассвело, когда они оставили горшинский «Порше» в сотне метров от дачи майора, окруженной глухим и высоким деревянным забором. Никто не встретился им на пути, обитатели дачного поселка, одного из самых красивых в округе, расположенного в сосновом бору на берегу Москвы-реки, в такое время еще спали.

— Прямо-таки прайм-тайм[17], — вполголоса пошутил Горшин.

— Самое время, — согласился с ним Матвей.

Одеты они были по-летнему, в джинсы и футболки: белую — Тарас, голубую — Соболев. Оружия не брали, кроме нескольких метательных звездочек. Медленно прошлись вдоль зеленого забора, вслушиваясь в тишину поселка, вглядываясь в глубины строений и леса: оба перешли в состояние самадхи или, как больше привык называть это состояние Матвей, в меоз. У ворот с резным верхом, двумя закрытыми амбразурами, открывающимися изнутри исполнительным механизмом по радиокоманде, остановились.

Дача Шмеля охранялась, но охранников было всего четверо — все молодые женщины! — и трое из них спали сладким сном в летнем домике, приспособленном под сторожку. Бодрствовала лишь одна супергерл, одна из тех, с кем Соболев уже встречался в прошлой жизни. Она распевала и расхаживала по территории дачи (четыре сотки всего, двухэтажный коттедж, несколько сосен и берез, ни одного плодового дерева, ухоженные, посыпанные мелким гравием дорожки, молочно-белые шары фонарей вдоль них, сторожка, веранда с камином).