Илья пожал плечами.

– Ведь ты драпануть можешь, а?

Дверь в кабинет следователя открылась.

– Значит, вот вам повестка. Послезавтра жду вас у себя, – сказал он. – Сейчас у меня дела важные.

Оказавшись на площади Труда и обнаружив кафе, зашли перекусить.

– Значит, одни трупы, а следов никаких, – во время обеда говорил Сергей. – Мистика какая-то, или твой Егор Петрович очень опасный тип и не в себе. Судя по тому, как он над невинными насекомыми издевался, от него всего можно ожидать. Каков хитрец! Следы все замел и тебя подставил.

– Ни за что бы не подумал, что он такой,-сказал Илья, покачав головой. – Но зачем он Сему Никакого убил, не пойму. Ведь когда он рассказывал о подземной чуди, то говорил, что знающий об этом народе подвергается смертельной опасности. Ведь тогда наш разговор Сема Никакой подслушал.

– Ты мне об этом не говорил.

– Но Егор Петрович сказал, что Семе никто не поверит.

– Забудь ты о чуди. Нет никакой чуди. Понял? Возможно, раньше была, а теперь давно уже нет. Конец века, а ты веришь во всякие сказки. Пудрил он тебе мозги специально, чтобы бардак у тебя в башке навести. А насчет обструганного мяса с конечностей покойников я тебе вот что скажу: есть такие африканские рыбки, пираньи называются, так они, что характерно, в десять минут от человека один скелет оставят. А если у твоего Егора Петровича в аквариуме десяток таких водоплавающих живет, сунул им туда руку, потом – ногу… Вот и струганый.

После обеда заказали кофе.

– Но одно, пожалуй, неясно, – задумчиво начал Сергей, закуривая. – Для того чтобы убрать Никакого, у легендолога наверняка свои причины были. Непонятно, почему тебя следователь отпустил. По всем их законам должен бы он тебя в кутузку заключить. А он выпустил.

– Он же сказал – дела.

– Может, и дела, – пустив кольцо, сказал Сергей. – А может, и что-то другое… Ну ладно. Делать нечего, давай-ка мы с тобой в домик выселенный заглянем, может, что интересное обнаружим.

Ворота все так же были скованы цепью, да и в самом дворе изменений никаких не произошло. Все те же горы хлама и мусора, только теперь в хламных завалах Илья заметил новое поколение быстрых и шнырких котят.

Походили по пустому дому. Предприимчивые граждане почти везде отколупали паркет, и бродить по комнатам было уже не так интересно.

– А в подвалах тут что? – спросил Сергей.

– Подвалы водой затоплены. Только один подвал сухой был. Вернее, не подвал, а котельная. Там маньяк Парикмахер спал.

– О! Пойдем-ка посмотрим на этого злодея. Жуть как хочется на него посмотреть.

Они спустились во двор.

– Вон там, в углу, дверца… – сказал Илья, снизив голос.

Ему стало страшновато, хотя с Сергеем он чувствовал себя увереннее, но по пути все-таки поднял ржавую металлическую трубку.

– Вроде свет там горит, – сказал Сергей, подходя к лесенке, ведущей в котельную.

– Ти-ше, – прошептал Илья.-Значит, дверь резко вышибаем…

– Дверь-то открыта, зачем вышибать…

Они бесшумно спустились по лестнице, Сергей толкнул дверь и бесстрашно вошел в подвал. Илья, сжимая скользкое металлическое средство защиты, тоже вошел.

В котельной горел свет. Прямо посреди помещения сидела дама, вся в белом, с мокрым от пота лицом и головой. Над ней стоял всклокоченный Парикмахер (Илья сразу узнал его) в белом халате; со зверским лицом он замахивался на нее острыми ножницами, должно быть метясь в глаз.

Только мельком взглянув на эту ужасную картину, Илья мгновенно понял всю опасность ситуации и, потрясая железным предметом, заорал бешено:

– Всем оставаться на местах! Руки вверх!! Стрелять буду! – почему-то добавил он неожиданно для себя, хотя стрелять ему было не из чего.

Парикмахер бросил на пол ножницы, поднял руки и отступил назад. Застигнутый на месте преступления, он с ужасом смотрел на ворвавшихся в подвал мужчин.

– Стой смирно, – посоветовал Илья Парикмахеру. – Не то! – Он показал железяку.

– Нахал, – негромко сказала мокрая женщина.

– Что? – не понял Илья, подходя и склоняясь над ней.

– Нахал, – повторила она и, выпростав из-под простыни руку, изо всей силы ударила Илью по щеке. – Из-за таких, как ты, человек работать не может. Стукач!

Сергей, стоявший у двери, молча наблюдал.

– Простите, мадам! – засуетился Парикмахер. – Давайте в другой раз. Видите, ко мне пришли из казенного дома товарищи. Я вас запишу…

Он взял со стола тетрадку.

Илья с горящей щекой отошел в сторону, начиная о чем-то догадываться. Парикмахер записал женщину на другой день, и она, прикрыв мокрые волосы шляпкой и унизив битого Илью уничтожающим взглядом, удалилась.

Илья, стоя у стены с трубкой в руке, чувствовал неловкость ситуации.

– Я знал, что вы когда-нибудь придете,-усталым голосом сказал Парикмахер, усаживаясь на диван, на котором три года назад застал его Илья спящим. – Но только зачем пугать клиентов? Извольте, я готов заплатить штраф. Где ваши бумаги?.. Только учтите – я ведь считаюсь психически неполноценным. Мне льготы никакие не полагаются? Ну хорошо. Давайте, давайте свои бумаги. – Достав из нагрудного кармана очки и надев их, замахал рукой Парикмахер.

– Какие бумаги? – спросил Илья растерянно.

– Как "какие"? Я ему говорю: "Давайте бумаги". А он меня спрашивает: "Какие бумаги?" Вы ведь, молодой человек, из налоговой инспекции, у вас бланки должны быть. Или теперь дубины вместо бланков выдают? – бросил он взгляд на железяку в руке Ильи.

– Ладно, папаша, расслабься, – вступил в разговор Сергей, садясь на стул в центре помещения. – Мы к тебе по другому делу.

– Как "по другому"? Так вы не из налоговой инспекции?

– Нет… Видите ли… – начал растерянно Илья, но Сергей перебил его.

– Нет, папаша. Нам тебя как классного мастера рекомендовали. Сказали, что лучшего парикмахера в городе не найти. Ты друга моего извини – пошутил он. Правда, Илья?

– Правда…

Илья пожал плечами, аккуратно ставя железяку к стеночке.

– А-то я завтра женюсь опять, а на голове черт-те что.

– Так вы не из налоговой инспекции, – бубнил озадаченно и радостно Парикмахер. – А то я жду их набега. Каждый день жду. Мне говорили, что они вот так же, как вы, приходят – с воплями. Ну раз вы стричься… – Парикмахер обрадованно поднялся с дивана. – Свадьба, говорите. Тогда я вас лучшим образом. Идите, молодой человек, мочите голову. Вон, под краном.

Парикмахер обмотал Сергея белой простыней и принялся за стрижку.

Обескураженный Илья кротко сел на краешек дивана, ничего не понимая. Что это тот самый маньяк-убийца по кличке Парикмахер, было несомненно. Ошибиться он не мог, но что сейчас происходит перед его глазами, тоже понять не мог. На всякий случай он пристально наблюдал за каждым щелчком ножниц, который мог оказаться для бесстрашного Сергея последним. Илья следил за острыми их концами, с молниеносной скоростью летающими над головой его товарища, щелканье сливалось в треск: "Чик-чик-чик…" Так же безостановочно говорил и Парикмахер.

– Пожалуй, по древности наша замечательная профессия может поспорить с проституцией. Первые прически, представьте, встречаются уже в Египте в пятом тысячелетии до нашей эры. В Древней Греции мастеров стрижки называли калимистрами. В средневековье представители нашего парикмахерского искусства были банщиками. Они же вырывали зубы и пускали кровь клиентам…

"Чик-чик-чик…" – стрекотали ножницы в его руке.

При последних словах Сергей, как показалось Илье, вздрогнул.

– Это называлось занятиями "малой хирургией". Из-за безнравственности профессии банщика (в то время, знаете ли, мылись одновременно оба пола) работу брадобрея считали "нечистой профессией". Вообразите себе, их сравнивали с могильщиками и палачами, им даже запрещалось носить оружие – тогда это считалось унижением. Не все, должно быть, знают, что из брадобреев развилась профессия фельдшера, что в переводе означает "полевой парикмахер". Так что от брадобреев пошла профессия врача. И долгое время вместе с врачами брадобреи участвовали, представьте, при вскрытии трупов.