Дадли все предусмотрел, доктор был неподалеку и примчался быстро, но обессиленная Елизавета дремала, а вернее, лежала с закрытыми глазами. Я сидела у ее постели, размышляя. Неужели действительно придется кесарить? Это плохо, очень плохо, условий никаких, можно занести любую инфекцию, но главное — мне придется раскрыть свои умения, как их потом объяснять-то?

— Она должна родить младенца и прожить хотя бы несколько дней, пока я не получу согласие Совета на венчание. Она должна сделать меня королем.

Голос тихий, но в чуть приоткрытую дверь все прекрасно слышно. Глаза у Елизаветы широко раскрыты. Встретившись с ней взглядом, я поняла, что она все слышала. Господи, ну нашел же идиот время!

Видно, Дадли что-то почувствовал, потому что дверь почти сразу прикрылась.

— Кэтрин, если я рожу, забери ребенка себе.

— Как, если это его отец?

Лицо Рыжей перекосила боль от схватки, но она успела проскрежетать:

— Ты всегда меня спасала…

— Спасу и в этот раз. И тебя, и ребенка. Ну-ка, тужься посильнее.

— Я… не хочу… никакого врача…

— И не надо. Старайся, все сделаешь сама.

Мне на помощь пришла Бетси, которая на всякий случай принесла горячую воду. Очень вовремя, потому что теперь схватки шли одна за другой все чаще. Врача, попытавшегося войти в спальню, Бетси выпроводила без всякого почтения:

— Нечего тут мужчинам делать, вы свое отработали. Если будет нужно, позовем.

Звать не пришлось, Рыжая снова постаралась на славу, крик ребенка раздался довольно скоро, но…

— Девочка! А какая маленькая…

Это снова была дочка, на сей раз маленькая и слабенькая. Мелькнула мысль, что долго не проживет…

В комнату вошли Дадли и доктор, прибежали кормилица, нянька, а я смотрела на Елизавету и не могла отделаться от мысли, что что-то прошло не так. Еще и еще раз осмотрела ее, нет, все в порядке. Почему же у меня неудовлетворенность? Малышке дали грудь, но она не взяла…

И вдруг я поняла: дочь! Елизавета родила дочь, а должна была сына. Вот что не так. Уильям Шекспир в исполнении королевы Елизаветы не состоялся.

Сама она, напоенная снотворным, заснула, даже не слыша поздравлений, малышку унесли. Дадли тоже ушел, главное свершилось — королева родила от него живого ребенка, теперь он торопился подготовить все для крещения дочери. Все разошлись, я сидела в кресле и молча страдала. Шекспир не родился или, во всяком случае, не у Елизаветы, Дадли будет королем и, конечно, постарается сплавить меня куда подальше, а у моей Рыжей словно тюдоровское проклятие — одни девчонки.

Ладно, переживем, не такое переживали. Елизавета дышала ровно, на лице даже появился румянец, все в порядке.

Но оказалось не так. Дадли зря старался, девочка не прожила и суток, крестить ее не успели. Елизавета рыдала, уткнувшись мне в плечо:

— Я, как мать, не могу родить живого ребенка…

Я гладила рыжие волосы и уговаривала (в который уже раз в жизни!):

— Все будет хорошо, еще успеете родить и сына. Главное, верить в это. И еще не скакать козой, когда носишь ребенка. Надо просто выйти замуж, спокойно выносить дитя и спокойно родить, чтобы не пришлось утягивать корсетом и скрывать.

— За кого, за Дадли?

— Да хоть и за него. Хоть за кого-нибудь…

Рыжая снова разрыдалась:

— Я не нужна ему, ему нужна корона… Он просто хочет жениться на королеве, чтобы стать королем…

Возражать на это было просто нечего, Роберт Дадли действительно хотел стать королем, женившись на королеве.

Несколько дней Елизавета не допускала к себе никого, кроме меня, даже своего Дадли. Тот, видно, в расстроенных чувствах из-за сорвавшегося плана умчался прочь. Елизавета невесело усмехнулась:

— Побежал к Марии Стюарт свататься?

И вдруг глаза ее как-то не очень хорошо сверкнули. Что она задумала? Даже мне не сказала, потом рассказал Сесил. Королева умудрилась сильно удивить и озадачить всех…

С первых дней, как шотландская королева, покинув Францию, обосновалась в своем государстве, встал вопрос о ее новом замужестве. Ни для кого не было секретом, что Мария Стюарт предпочла бы в качестве супруга Филиппа Испанского, но тот все тянул и тянул время, потом пошли переговоры о браке с его сыном Карлом, но и они не привели к договоренности. Потом возникла кандидатура эрцгерцога Австрийского… кандидатура следующего сына Екатерины Медичи юного французского короля Карла IX…

И тут Елизавета впервые показала зубы. Она вдруг объявила, что любое замужество Марии Стюарт с иностранцем будет рассматривать как недобрый шаг против Англии. Женихи быстро приняли это к сведению и пыл поумерили, переговоры шли, но безрезультатно. Если переговоры с Елизаветой по тому же поводу затягивала сама английская королева, то шотландская злилась, видя, что время уходит, а толку нет.

Королева Англии всё объяснила своей двоюродной племяннице, которую всегда называла кузиной, написав собственноручно.

Мария с изумлением читала строчки письма Елизаветы, в котором та, рассыпаясь в комплиментах по поводу несравненной красоты своей кузины и множества ее несомненных достоинств, все же ставила ее в известность, что любое не согласованное с ней самой замужество Марии будет рассматриваться как выступление против. Шотландская королева в негодовании отбросила письмо, такое поведение английской королевы граничило с наглостью! Какое Елизавета имела право требовать от нее отчета в своих действиях, тем более действиях, направленных на замужество?! Она тоже королева и вольна выходить замуж за кого угодно!

— Гренвилль, — обращалась Мария к своему канцлеру, — почему она считает себя вправе вмешиваться в мои личные дела?! Я же не советую ей, с кем спать или идти под венец!

Канцлер дипломатично молчал.

Но просто отсиживаться Мария Стюарт не собиралась. Полная жизненных сил женщина действительно страстно желала замуж. Иностранные женихи не спешили, настолько не спешили, что само сватовство становилось издевательством. Неужели их так испугала угроза Елизаветы? Мария не желала признавать, что пугала и ее собственная репутация, которую она основательно испортила легким поведением после смерти мужа во Франции. Французская королева-регент Екатерина Медичи отнюдь не скрывала своего недовольства бывшей невесткой.

Нельзя за иностранца? Мария решила поискать среди особ королевской крови при английском дворе. И довольно быстро нашла. Послу Мелвиллу было дано особое задание.

Но Елизавета Марию просто опередила. Разговор с послом состоялся во время очередного вечера с танцами. Елизавета так любила танцевать, что многие дела решала именно вот так: между двумя танцами. Мало кто знал, что это тоже хитрость: что-то сказать во время танца, вроде вскользь, о чем-то посоветоваться… Человек, с которым вот так запросто поговорила королева, считал себя едва ли не ее преданным другом, да и с послами тоже легче разговаривать между прочим, можно сказать то, что в другой беседе не скажешь, и намекнуть на что-то, и даже ввернуть гадость.

Когда королева заводила разговоры во время танцев, послы напрягались, и не зря. Вот и Мелвилл тоже.

На сей раз королева снова повергла его в изумление. Она вдруг объявила:

— Моя кузина Мария не единожды заявляла свои права на английский престол. Не думаю, что она их имеет, но при известных условиях я могла бы назвать дорогую сестрицу своей наследницей, причем первой очереди. Как вам известно, я не намерена выходить замуж, следовательно, трон не достанется моим детям. Поэтому я особенно придирчиво отношусь к выбору королевой Шотландии супруга, вы должны меня понять.

— О да, Ваше Величество. Такая забота о судьбе королевы Марии, несомненно, делает вам честь! Кого бы вы посоветовали ей в мужья?

— Я найду достойного супруга дорогой сестрице, если только она намерена прислушаться к моим словам. И посоветуйте королеве, — Елизавета наклонилась почти к уху посла, — поменьше обращать внимания на чужих и побольше на своих собственных шотландцев и англичан. Свои всегда лучше, уверяю вас.