Она вышивала для будущего племянника набор одежды, потому что всегда славилась способностью к рукоделию. Рубашечка и чепчик действительно получились на загляденье. Тяжелее всего заставить себя не думать, что такие же вещицы можно было вышивать для собственного ребенка. Наконец ее набор, как и множество других, готовы… Готовы и роскошная родильная комната, и еще более богатая детская с изумительной колыбелькой… Который месяц во дворце жила кормилица с тремя младенцами, чтобы молоко было в первый же миг, как только понадобится… Все готово для будущего наследника английского и испанского престолов…

Узнав, что Елизавету вернули ко двору, я примчалась из Доннингтона, наплевав на любые запреты или разрешения!

— Кэт, как же мне тебя не хватало все эти месяцы!

Мы не виделись год, а казалось, полжизни.

— Ваше Высочество, мне кажется или вы подросли за эти месяцы?

— Правда? — Елизавета, смеясь, оглядела себя. — Нет, это просто новая мода, на мне платье королевы, свои сшить еще не успела.

— Я позабочусь, сделают быстро.

— Кэт, как ты жила все эти месяцы?

— О… когда-нибудь расскажу, Ваше Высочество. День и ночь молила Бога, чтобы вас поскорее выпустили.

— Быстрее бы уж королева родила. Как ты думаешь, она после своих родов позволит мне уехать в Хэтфилд? Я не хочу жить при дворе.

Я чуть хмыкнула, Бэсс заметила, вгляделась мне в лицо:

— Что?

— Я бы тоже этого желала, Ваше Высочество. Куда лучше в Хэтфилде.

Взгляд сказал много больше, во дворце стены имеют уши, и за шпалерами могут прятаться любители слушать чужие разговоры.

— …Ренард, вы обещали…

— Ваше Величество, но женщина как в воду канула. Боюсь, что ее действительно убили. Могу только предложить другую, есть несколько на выбор на сносях…

Филипп зашипел, словно рассерженный гусак:

— Вы с ума сошли?! Я должен признать своим ребенком чужого?!

— Ну хотя бы на время? Потом мы постараемся, чтобы ребенок погиб, а обвиним в этом тех, кто слишком много знает…

— И они на допросе расскажут все о ваших ухищрениях? Нет уж, пусть королева лучше рожает своего…

— Кто рожает?

— Ее Величество. — Взгляд серых глаз тверд, челюсть заметно выступила вперед, словно свидетельствуя о непреклонной воле.

— Но…

— Королева, вне сомнений, беременна. Не могут же ошибаться столько людей? Да и она сама… Она же чувствует шевеление, живот растет. Возможно, просто ошибка в сроках? Родит!

Ренард с трудом удержался, чтобы не схватиться за голову.

Филипп поверил во всеобщий обман и теперь категорически отказывался что-то делать. Только свой ребенок, и ничей больше. Ренард был вынужден признать, что они немного перемудрили с той женщиной. Понеся от короля, она должна была жить где-нибудь в тайном месте до самых родов, но тогда все вокруг было наводнено агентами французского посла, и Ренард не рискнул помещать женщину куда-то, чтобы не привлекать внимание. А когда с агентами удалось расправиться, кого-то перекупив, а кого-то даже отправив на костер, женщина вдруг пропала. Однажды днем ушла смотреть казни и не вернулась.

Ренард при помощи своих людей поставил на уши весь город, обыскал каждый уголок, расспросил всех, кого только можно, но женщина как в воду канула. Понятно, что ее вывезли тайно. Кто вывез? И вдруг он вспомнил одну встречу… Начался новый виток расследования.

Тащившая полную корзину белья прачка подняла голову, прислушиваясь. На нее почти налетел рослый конюх, спешивший по своим делам, ругнулся, но замер, повинуясь жесту женщины. Следом за ней насторожились и двое увлеченно беседовавших мужчин. Нет, не показалось, над Лондоном слышался колокольный звон! Первыми зазвучали колокола в храме Святого Стефана, что в Вальбруке. Один за другим им отозвались почти все остальные. Лондон приветствовал рождение у королевы сына, над городом поплыл перезвон в честь наследника двух престолов — английского и испанского. Жители перекрикивались:

— Родился?!

— А то, не слышишь, что ли?

— Сын?

Дурацкий вопрос, кто еще мог родиться у королевы, как не долгожданный сын!

Никто из чиновников сведения не опровергал, правда и кто дал команду звонить, тоже выяснить не удалось, но радостный перезвон поплыл над Лондоном, словно перечеркивая все плохое, страшное, что было раньше, утверждая, что теперь будет только хорошее. Уставшие от неурядиц, религиозной вражды, бунтов, казней, неурожаев и плохой погоды англичане радовались, как дети. Стояла на редкость хорошая погода, ярко светило солнце, казалось, что все дурное осталось в прошлом, рождение этого младенца примирит всех, черная полоса в жизни Англии закончилась, теперь все будет хорошо.

Разве можно не приветствовать рождение этого ребенка? Лондон взорвался не только колокольным перезвоном, но и тысячными криками восторга! Залитый солнечными лучами, он звенел множеством счастливых голосов:

— Королева родила наследника! У Англии есть долгожданный принц!

— А каков он?

— Самый красивый ребенок на свете!

— И умный!

— Да, конечно, он собрал в себе все лучшее двух королевств!

Отплывающие корабли понесли весть по свету: королева Англии произвела на свет красивого здорового сына! Европа тоже зазвонила в колокола, в небо взметнулись огни фейерверков: у Англии есть долгожданный принц!

…Но радость была преждевременной, сама королева в роскошных покоях Хэмптонского дворца все еще мучилась от боли, окруженная немыслимым количеством придворных, всевозможных лекарей, повитух и просто любопытных из числа хоть чуть приближенных к Ее Величеству. Конечно, королеве не до них, но противиться не имела права. Когда рождается первенец, тем более мальчик, не должно быть никаких подозрений в подмене, потому множество людей окружили бедолагу.

За Елизаветой прибежала Кэт:

— Ваше Высочество, вам тоже надо поспешить в покои королевы…

— Кэт, уволь! Смотреть на эти мучения нет никакого желания.

— Но вы обязаны, леди.

Вздохнув, Елизавета принялась одеваться соответствующим образом. Она вовсе не торопилась, но все равно пришла в роскошно украшенную комнату, когда у королевы еще шли схватки.

Принцесса приблизилась к постели сестры и мягко проговорила:

— Ваше Величество, желаю скорейшего рождения первенца…

Мария, которую только что отпустил очередной приступ боли, едва переводя дыхание, вдруг прохрипела:

— Да, я рожу наследника! Рожу! И он станет следующим королем Англии, он, а не вы!

Не одна Елизавета недоуменно вытаращила глаза на мучившуюся королеву. При чем здесь она? Младшая сестра присела в поклоне:

— Ваше Величество, конечно, родите и, конечно, он. Вам не стоит волноваться, это вредно для ребенка…

Мария хотела крикнуть, что Елизавете не должно быть дела до ребенка, пусть убирается в свой Хэтфилд! Но ее снова скрутила боль, королева отвлеклась от сестры, что позволило Елизавете незаметно покинуть королевские покои. Уходя, она встретилась глазами с королем. Во взгляде Филиппа было что-то такое, что заставило Елизавету чуть задержаться. Присев перед монархом, она сочувствующе произнесла:

— Ваше Величество, у королевы все будет хорошо, она родит здорового, крепкого сына. И красивого, как вы и королева Мария.

Филипп невесело усмехнулся:

— Вы уверены, что вообще родит?

Хорошо, что короля отвлекли, сами по себе слова были слишком необычными. Елизавета беспокойно оглянулась, почувствовав, что снова запахло Тауэром… Рядом оказался Уильям Сесил, он коротко кивнул и жестом пригласил Елизавету отойти в сторону. Та с удовольствием подчинилась. После того письма, предупредившего об опасности, у нее не было возможности поговорить с Сесилом, который стал секретарем и при Марии.

Отойдя к окну, они остановились.

— Ваше Высочество, вам лучше покинуть Лондон…

— Как, Сесил? Я и сама рада бы, но королева вон рожает, а без ее согласия уехать нельзя.