Елизавета в Тауэре, и ей грозила смертная казнь. Казнить, собственно, было не за что, ведь это просто слова Уайата и Кортни, сама Елизавета никакого согласия на замужество и свержение Марии не давала. Так можно обвинить любого, понятно, что кто-то просто подсказал королеве воспользоваться возможностью упечь сестру-соперницу в Тауэр. Если вспомнить, что император Карл вообще требовал уничтожения непокорной самозванки, чтобы не оставалось никаких серьезных претендентов на английский престол, то становилось понятно, какая угроза нависла над моей Рыжей.

Ее просто убирали, и неважно, виновата она или нет. Как в басне: «Ты виноват уж тем, что хочется мне кушать!»

Но кто-то же подтолкнул Марию к такому, сама она не рискнула бы столь откровенно избавляться от сестры, которая достаточно популярна в стране.

Я вдруг с ужасом осознала, чья это работа! Неужели действительно Артур постарался? Вот гад, а!

Метнулась к своему приятелю-противнику:

— Ты?! Ты!

Он не стал ни отнекиваться, ни даже смущаться, спокойно поднял глаза, взгляд насмешливый:

— Я. А что тебя так ужасает?

— Зачем ты это сделал?! Ты что, с ума сошел? Мы прибыли ее спасать, а ты предаешь.

— Тебе многого не рассказали, детка. Тебе не сказали, как может измениться мир, если этой рыжей дряни не будет на свете.

— Почему он должен измениться? В чем?

— Хочешь знать? Я могу тебе подробно рассказать и даже показать в картинках. Хочешь?

Честно говоря, я растерялась, что со мной бывало крайне редко. Все же Артур умел заронить семена сомнения…

— Ну хочу.

— Для начала пояснения.

Следующие пару часов я выслушивала лекцию по истории Англии, а потом возможную альтернативную историю и смотрела картинки, возникающие прямо на стене, вернее, перед ней.

— Что такое Елизавета у власти? Это сильная Англия, успешно противостоящая Испании и Франции. Англия, без которой невозможно появление Соединенных Штатов. Со всеми вытекающими в будущем последствиями.

— Ты хочешь сказать, что без Елизаветы Англия сильной не станет или что Америку закроют обратно?

— Не ерничай. И Англия была бы, и Америка тоже. Только испанской, Катя, испанской, понимаешь?

— Ты рехнулся? Конкиста по всей Америке?

— Что ты знаешь о конкисте, детка?

— Не смей звать меня деткой!

— Хорошо, леди Кэтрин. Так что вы знаете о конкисте, мадам? Ну? Костры из индейцев?

— А что, нет? Можешь добавить еще уничтожение непокорных, грабеж, погубленные культуры инков, майя и кого там еще!

— Вот именно: кого-то еще… Сколько индейцев живут от Мексики до Огненной Земли в нашем двадцать первом веке? Ну, скажи, есть ли индейцы в Южной Америке? В Латинской? В Чили, например, Перу, в Боливии…

— Есть.

— А в Штатах есть? Только кое-где и в резервациях. Если и осталась культура, то открыточная, для туристов. А теперь подумай, почему после конкистадоров индейцы выжили, а после остальных нет.

— При чем здесь Елизавета?

— Твоя Рыжая будет покровительствовать пиратам Рели и Дрейка, будет настойчиво усиливать английские колонии в Америке, ставить палки в колеса Испании. Совсем другое дело, если и Америка станет испанской.

— Артур, прекрати, ни за что не поверю, что ты вот так серьезно собираешься изменить весь мир. Ведь это же действительно изменение мировой истории.

— Да, я хочу оставить Англию на том уровне, на котором она есть сейчас — второразрядная страна Европы. Англичане заметно потеряли авторитет, ни к чему его восстанавливать, так обойдутся.

— Так тебе и позволили!

— А еще испанская Англия не сможет столь серьезно противостоять Франции, иметь столько колоний, навязывать свою волю миру…

— Ты совсем рехнулся?! Артур, ты преступник! Я не понимаю, как тебя сюда пустили?

И вдруг я поймала столь откровенный взгляд своего сотоварища по пребыванию в Англии XVI века, что невольно ужаснулась. Еще немного, и я снова вдохну спертый воздух Тауэра! И спровадит меня туда Артур. Господи, как я могла ему поверить и откровенно трепаться?!

Я сжала виски руками и замотала головой:

— Артур, ты действительно рехнулся! Ты хочешь изменить все? Но что с нами сделает Антимир, когда мы вернемся?!

Решено, я буду все валить на свой страх перед Антимиром и «ИИИ», ведь мы ничего не имели права в корне менять, напротив, должны сделать все, чтобы случилось именно так, как случилось.

— Я не собираюсь возвращаться.

Мои глаза стали раза в три больше обычного:

— Что?!

— Ты стала хуже слышать или соображать? Я не собираюсь возвращаться.

— Я не стала хуже соображать, я просто не понимаю, как такое могло прийти тебе в голову. Остаться в шестнадцатом веке… бред собачий.

— Я же не заставляю тебя оставаться. Только не мешай мне, я буду делать все, чтобы королевой была Мария…

— Она и есть королева!

— …а королем Филипп.

— Англичане не потерпят испанца королем.

— Вытерпят, если Мария родит сына, а потом еще одного, то вытерпят. И еще Елизавета не будет мешать.

Я вдруг поняла, чем взять Артура:

— Елизавета не будет мешать, я утащу ее в Хэтфилд и запру там сама. Пусть твоя Мария выходит замуж, рожает толпу сопливых принцев и правит сколько угодно. Рыжую оставьте в покое, а? Ты на свою… — я чуть не сказала «королеву», — … Марию работаешь, я на свою Елизавету. Оставьте Рыжую в покое!

Артур хищно усмехнулся:

— А она в надежном месте.

— В Тауэре!

— Да. Зато там у нее не будет возможности влипнуть еще в какой-нибудь заговор. Пусть сидит.

— Артур, ты был в Тауэре? Нет, а я была!

— Твоя Рыжая там сидит в куда лучших условиях, чем была ты.

— Сидит! Сидит, понимаешь?! И каждый день ждет казни!

И снова губы Артура хищно ощерились:

— Ничего, полезно.

— Жуков, все-таки ты сволочь!

— А ты дура!

Обменялись любезностями, называется. Америка без США отодвинулась на второй план, не до нее.

Плевать на Артура, сейчас у меня другая задача: я должна вытащить из Тауэра Елизавету и убрать ее с глаз, хотя бы пока Мария не выйдет замуж! Если я буду оглядываться на Артура, я никогда и ничего не сделаю.

Но как этого добиться? Сколько ни ломала голову, выход виделся только один: пробиться к королеве, причем сделать это так, чтобы Артур не смог помешать. Сделать это можно, только перехватив королеву при возвращении с мессы. До мессы нельзя, у нее все мысли будут о предстоящей службе, а вот после Мария обычно расслаблена. Правда, вокруг всегда полно приживалок и тех, кто уверен в своем влиянии на королеву. Но просто на прием меня не пустят, да и там еще хуже.

Она сейчас должна быть довольна жизнью, она королева, заговорщики казнены, скоро приедет принц Филипп и будет свадьба… Надо воспользоваться моментом. Был ли у меня страх попасть обратно в Тауэр из-за своего длинного языка? Конечно, одно неверное слово, и вытаскивать меня из каземата будет некому, а менять ведро не станут просто из принципа. Но даже угроза сдохнуть от вони в камере меня не останавливала. Помощи ждать просто неоткуда. Остальные парни непонятно где, а Артур не дремлет; если его стараниями будет казнена Елизавета, я себе этого не прощу.

Я смотрела на королеву и пыталась разобраться в своем отношении к ней. Нет, не цветущую красавицу невесту видела я перед собой, не уверенную в себе женщину, у которой черная полоса в жизни наконец сменилась белой, не счастливую старую деву, нежданно заполучившую самого завидного жениха Европы, а клубок нервов, сжатую до предела пружину, которая, раскрывшись, сотворит что-то страшное… Она улыбалась, была приветлива и даже остроумна, она старалась выглядеть уверенной и счастливой, но только старалась!

Глаза цепкие, почти злые, и это несоответствие ласковых слов и напряженного взгляда было самым страшным. Кого ударит пружина, распрямившись? Я могла ответить без особых раздумий: прежде всего Елизавету. И главной задачей сейчас было вывести Рыжую из-под удара. Любым путем убрать подальше от глаз королевы, убедить, что она не страшна, не опасна…