В его неподвижных глазах вспыхнул огонь. С восставшей плотью и волосатой грудью Гай напоминал сестре фавна, лесного бога. Друзилла перестала сопротивляться, почувствовав, как чрево ее охватило желание, и приняла брата, принесла в жертву ему свое тело, как приносят жертвы богам. Когда страсть молнией пронзила тело Друзиллы и она со стоном прижалась к Гаю, в ее голове мелькнула мысль, что это было не жертвоприношение, а скорее сладострастная готовность отдаться.

— Теперь ты моя жена, а богине Исиде я построю храм, — сказал Калигула, когда все было кончено.

— А мой муж? Что будет с Лонгином?

Брат зло засмеялся:

— В этот час ты развелась с ним. Бедняга лежит дома в постели — или он все еще здесь? Неважно — я только что тебя развел. Ты формально выйдешь замуж за моего друга Эмилия Лепида, который не осмелится притронуться к тебе. Так ты избавишься от Лонгина и будешь принадлежать только мне. Сколько бы не было у меня законных жен, не забывай одного: моя настоящая божественная жена — ты, навсегда!

«Когда кончится этот странный сон?» — подумала Друзилла и устало свернулась на постели калачиком. Свет погас, издалека доносились шаги охраны. Она уснула, но пробудилась еще до рассвета.

«Значит, это все-таки была явь», — в сумеречном свете Друзилла увидела рядом с собой спящего брата. Друзилла испугалась и подскочила на постели.

Значит, это не сон. Но она не почувствовала ни стыда, ни сожаления.

Корнелий Сабин с нетерпением ждал вечера. Столовая гостиницы, где жили они с дядей, частично располагалась под аркадами, а частично под открытым небом. Днем здесь натягивали над столами и лавками полотно, а вечером его убирали.

Леон, которого Сабин пригласил пообедать, с аппетитом налегал на рагу из перепелов, свиной печени и овощей, в то время как Сабин без удовольствия ковырял вилкой рыбу.

— Что-то мне ничего не хочется, а я ведь целый день не ел.

Леон улыбнулся:

— Ты влюблен, и тебе нужна пища для сердца, а не для желудка. Но это пройдет.

— Куда они пропали? Ведь собирались сказать о своем решении…

— Спокойствие, мой друг! Женщины непредсказуемы. Возможно, они просто хотят помучить нас ожиданием и делают вид, что еще ничего не знают.

— Но Ника обещала…

Леон отмахнулся:

— Ника — та еще шельма; ей доверять никак нельзя. Но мне она нравится, я обожаю ее! Она будет моей, даже если мне придется поставить с ног на голову весь Эпидавр.

— С тобой, похоже, дела обстоят не лучше, чем со мной.

— Может быть, во мне просто говорит тщеславие, кто знает. Да вот они идут!

Но это была только молчунья Йемена — «пятое колесо в телеге».

— Я должна передать вам, что девушки согласны. Елена и Ника будут ждать вас послезавтра вечером у Пропилена. Вы должны позаботиться о мулах и вине, а они принесут с собой еду.

— А ты, Йемена? Ты поедешь с нами?

— У меня другие дела, — с этими словами она удалилась.

— Другие дела! Смех, да и только! Она просто злится, что у нее нет друга.

— При этом она вовсе не уродина, — сказал Сабин.

— Как бы там ни было, завтра утром мы должны раздобыть мулов. Местный торговец продает вино из Андроса, его-то мы и прихватим с собой.

— Оно не очень кислое? Ты знаешь, что девушки предпочитают сладкие вина?

— Я родом из тех мест, и это вино мне хорошо знакомо. Давай возьмем с собой мед на случай, если его придется подсластить.

Ожидание тянулось удивительно долго. Казалось, что песочные часы наполнены глиной, так тягуче отсчитывали они время.

На второй день Сабина будто громом поразило: дядя Кальвий как бы невзначай сказал, что им пора подумать об отъезде.

— Ты уже хочешь ехать обратно? Но ведь мы здесь совсем недавно!

Кальвий удивительно посмотрел на племянника:

— Мы здесь уже шесть недель. Большинство приезжих остаются в Эпидавре лишь на несколько дней. Кроме того, ты сам недавно спрашивал меня, когда мы наконец отправимся домой.

— Да, но тогда…

Кальвий остановился.

— Что значит «да, но тогда»? Ты говоришь загадками, Сабин. Что тебя здесь держит?

— Девушка! — вырвалось у Сабина. — Потрясающая девушка! Ее зовут Елена, она приехала из Эфеса и…

— И что же? — Кальвий с любопытством посмотрел на племянника.

Сабин беспомощно поднял руки:

— Не спрашивай дядя, я и сам ничего не знаю. Но, пожалуйста, дай мне еще две недели или плыви обратно один, если тебе здесь невмоготу.

Кальвию стало смешно.

— Мне невмоготу! По сравнению с римским местный климат летом полезнее для здоровья и легче переносится. Июль и август мы вполне можем провести здесь, но потом поедем обратно.

Сабин в восторге бросился к Кальвию.

— Ты самый лучший дядя во всей Римской империи! Я скоро представлю тебе Елену. Тогда ты меня поймешь.

От волнения Сабин проснулся на рассвете. Он не мог больше спать, ворочался в постели и думал о Елене. При этом ему пришло в голову, что он ни разу в мыслях не пытался соблазнить ее, будто она была волшебным сном, а не девушкой из плоти и крови с руками, ногами, грудью, бедрами… В своих прежних романах он преследовал совершенно определенные цели, но теперь…

Юноша глубоко вздохнул. Сабин не узнавал самого себя, ему казалось, что в его постели сидит сейчас какой-то чужой человек.

Он встал, надел тунику и отправился во двор. Там он вылил себе на голову ведро холодной воды, а потом еще одно.

Погруженный в свои мысли, Сабин напрочь забыл одеться и так и пошел с туникой под мышкой в свою комнату, оставляя за собой мокрые следы. Служанка с кухни, которая как раз несла воду, застыла с открытым ртом и в ужасе смотрела на молодого человека, будто он был привидением. Тот же приветливо поздоровался с девушкой и только у себя в комнате заметил, что не одет.

Конечно же, Сабин первым пришел к условленному месту, потом появился хозяин мулов, а еще немного позже — Леон.

— Женщины, как обычно, заставляют себя ждать. Собственно говоря, я на это рассчитывал. Они хотят нас разозлить, но мы не окажем им такой услуги.

— Разозлить? Почему разозлить? — озадаченно спросил Сабин.

Солнце уже стояло высоко, когда появились девушки в сопровождении слуги с двумя плетеными корзинами. Они укрепили на спине осла корзины и кувшин с вином и оседлали мулов.

— Животные должны быть послушными, как утверждает их хозяин, — крикнул Сабин остальным, когда наездники друг за другом тронулись к прибрежной полосе.

И все же мул Елены начал упрямиться: остановился, стал бить хвостом и неожиданно пустился рысцой, так что она чуть не упала.

— Давай поменяемся? — предложил Сабин. — Мой совсем смирный.

Елена нерешительно пожала плечами, но Сабин уже спрыгнул со своего мула и приподнял девушку из седла. Когда он почувствовал ее тело, вдохнул ее запах и волосы Елены коснулись его лица, у Сабина подкосились ноги. Он поставил ее на землю, но не отпустил.

— Ах, Елена, если бы я мог вот так держать тебя вечно!

Она выскользнула из его рук:

— Тебя бы это устроило, но ничего не выйдет. Мне не нужна помощь, чтобы спуститься с мула.

— Ты должна понимать, — язвительно произнесла Ника. — Они используют любую возможность, чтобы дотронуться до нас, поэтому так услужливы.

— Это была не уловка, — спокойно возразил Сабин. — Это все от чистого сердца.

Скоро перед ними открылся вид на море, и они проехали немного вдоль берега, пока не обнаружили маленькую бухту с высокими тенистыми соснами по краям.

— Вот! — в восторге закричал Леон. — Тенистое местечко с видом на море, песок и скалы…

Елена спустилась с мула и вытянула свои длинные, стройные ноги.

— В Эфесе дамы не ездят верхом, они всегда пользуются услугами носильщиков.

— Я предлагаю принять освежающую ванну, прежде чем мы распакуем корзины.

— Если вы собираетесь купаться обнаженными, я позову на помощь, — произнесла Ника с наигранным испугом.