Косвенная Сущность не дала немедленного ответа. Вместо слов из динамика полилось густое, мощное гудение. Вселенная вокруг Аскара взорвалась, и он выплыл в первозданную пустоту. А вокруг него поплыли призрачные формы всех цветов и размеров, то вспыхивая в поле зрения, то уносясь прочь, как искры.

Тело его вытянулось, как струя дыма на ветру, оно удлинялось и удлинялось до бесконечности, и это продолжалось долго, неимоверно долго. И внезапно кончилось — он опять сидел в своем любимом кресле посреди уютной комнаты-каюты.

— Вы, — изрекла Косвенная Сущность, подчеркнув местоимение «вы», — не можете сделать ровным счетом ничего.

Когда солдаты Браурна ворвались наконец в пространственно-временную обсерваторию, они нашли Лэрда Аскара все еще сидящим в прозрачной сфере всечувственного передатчика.

Попыхтев минут десять, они ухитрились открыть люк. Аскар, судя по всему, даже не видел их. Он сидел в прострации, бормоча что-то невразумительное, и не оказал сопротивления, когда его подхватили под руки и поволокли прочь.

— Кажется, это он, — сказал сержант. — Но, сдается мне, эти технические игрушки довели его до умопомрачения.

— Может, он свихнулся, решая чинкскую головоломку, — брякнул один из солдат.

— А? Что такое? — Аскар начал приходить в себя и воззрился на бойца суженными, как у чинка, глазами.

— Вывести его отсюда, — распорядился сержант. — Майор Браурн приказал доставить его в штаб без промедления.

Аскара вытащили из обсерватории. И в этот момент послышалось нечто столь неожиданное, что солдаты замерли без команды и в недоумении уставились друг на друга. Вот уже несколько часов в городе царила тишина — и вдруг где-то вдалеке вспыхнула и загрохотала, не ослабевая ни на минуту, ожесточенная перестрелка.

Хешке принял от соседа табачную скрутку и вдохнул ароматный дым с особым, подчеркнутым наслаждением.

Это была прощальная вечеринка — прощальная в самом полном смысле слова. Они знали, что титанисты вторгнутся в резервацию завтра и уж никак не позже чем послезавтра. Вот Геррик и решил собрать друзей, чтобы, как он выразился, отметить последний день некогда преуспевающей расы.

Обстановка была нисколько не напряженная и, как ни парадоксально, почти праздничная. Хешке поневоле восхищался хладнокровием, с каким амхраки относились к неотвратимому. Мелькнула странная догадка, что дело именно в неотвратимости, что именно она внушает людям такое достоинство. Если бы оставалась хоть тень надежды, это могло бы привести к панике…

Разговор шел по преимуществу на амхракском, которым Хешке владел еще не слишком хорошо. Однако из вежливости хозяин и гости довольно часто обращались и к веролийскому — главному языку Человека Истинного, общему для всей Земли, — и Хешке никоим образом не чувствовал себя ущемленным.

К нему подсела девушка, стройная, как истая ам- храчка, и принялась болтать, прихлебывая вино, — недавно в резервации научились его синтезировать, и продукт получался отменный.

— Вам, наверное, показалось скучно в нашей деревушке после Прадны, — щебетнула она с улыбкой.

— Да я на самом-то деле вовсе не из Прадны, — ответил он. — Я провел большую часть жизни в полевых экспедициях, раскапывая инопланетные развалины. А Прадна, по правде говоря, пренеприятное место. Здесь мне нравится гораздо больше… невзирая на то, что грядет.

И еще не договорив, он испытал дурнотное ощущение, что. совершил непростительную бестактность. Может статься, эти люди ввели жесткое табу на разговоры об… этом — из суеверия он даже для себя не уточнил, о чем. Но девушка рассмеялась совершенно естественно и как ни в чем ни бывало полушутя ответила:

— Ну, значит, в Прадне и впрямь мерзко, если наша участь и то предпочтительней…

Геррик распахнул двойные двери, ведущие в мастерскую, и принялся колдовать над своим телевизором, не нуждающимся в передачах. Чтобы скрыть замешательство, Хешке присоединился к нему и минут пять безмолвно наблюдал^ как Геррик лазит по диапазонам, выискивая четкие картинки. Сегодня их удавалось поймать больше обычного.

— Проводимость атмосферы нынче редкостная, — не без удивления объявил амхрак. — Сигнал чистый и сильный. Вот, полюбуйтесь, пожалуйста…

В большинстве своем картинки были как бы сняты с птичьего полета. На этой виднелись окраины среднего по размерам города — именно среднего, а не большого, о чем красноречиво свидетельствовал характер застройки. Судя по-положению солнца, было послеполуденное время.

— Узнаете? — поинтересовался Геррик.

Хешке отрицательно качнул головой: таких городов он знал сотнй, все они походили друг на друга.

Картинка не качалась и не расплывалась, напротив, была на редкость устойчивой, а Геррик еще повозился с регулировкой и добился качества, близкого к коммерческим стандартам.

— Наконец-то у меня получилось что-то толковое, — произнес он грустно. — Какая жалость, что об этом теперь… Господи, что такое?..

Кадр сохранял устойчивость и яркость, но отдельные его элементы тускнели и гасли. На глазах Геррика и Хешке — и других, потому что археолог смутно чувствовал, что и остальные гости поглядывают на экран ему через плечо, — все здания на картинке словно расплавились, и на их месте оказалась лишь голая земля. И не только здания — куда- то пропала и кучерявая рощица, и полоска травы. Исчезло все, кроме сухой безжизненной почвы.

— Что-то с приемником? — осведомился Хешке.

— Не понимаю, — проворчал Геррик. — Конечно, есть телевизионные системы, способные дать подобный эффект. Если используется банк памяти, чтобы держать в кадре постоянные элементы, то и картинку можно создать или разрушить как бы по частям. Но у меня-то здесь простое построчное воспроизведение! Присмотритесь — ведь там, где стояли дома, видны выемки. Будто город просто растворился в воздухе…

Хешке выбрался из мастерской, предоставив Геррику мозговать над своим аппаратом в одиночестве.

Выйдя на веранду, археолог по привычке окинул взглядом окрестную пустыню. В ночном небе отражались странные мерцающие огни, будто за горизонтом играли молнии.

Вернуться к Браурну в штаб оказалось не так-то просто.

Они проехали с полмили в бронированном грузовичке — пользоваться общественным транспортом титанисты считали ниже своего достоинства — и попали на одну из главных магистралей, расчищенных новыми хозяевами Колбы специально для быстроты маневра. Теперь автострада гремела односторонним движением — в сторону разрывов и выстрелов, в сторону перемычки, отделяющей одну половину города от другой.

Лица у легионеров, взгромоздившихся на шаткие броневички, были дикие, и по этим лицам можно было судить, что ситуация отчаянная, если не хуже. Туземцы не показывались, вероятно, в страхе попрятались по щелям: титанисты, когда им приходится туго, свирепеют до садизма. В критических обстоятельствах титан-солдат не задумается застрелить любого, кто имел неосторожность хотя бы высунуться, не то что стать на его пути.

— Святая Мать Земля, что происходит, сержант? — спросил один из конвоиров.

— Должно быть, что-то серьезное. — Сержант пожевал губами. — Может, чинки добрались наконец до своих укреплений… — Он подтолкнул локтем водителя. — Наша задача — доставить этого типа в штаб. Дождись первой бреши в потоке, переберись на ту сторону, а дальше по боковым проездам…

Через несколько минут они пересекли магистраль и продолжили путь по опустевшим ярусам, галереям и площадям.

— От этого чертова города у меня мороз по коже,

— пожаловался кто-то. — Как я был бы счастлив вернуться в Прадну живым и здоровым!

Впереди показался боевой пост. Охрана приказала грузовичку остановиться.

— Туда нельзя, — объявил капрал, — дорога перерезана.

— Кем?

— У чинков нашлась наконец армия, — флегматично пояснил капрал. — А больше ничего не разберешь…

Внезапно пулемет изрыгнул короткую прерывистую очередь.

— Да вот же они! — заорал стрелок.

Сержант покопался в грузовичке и вытащил короткоствольный автомат. Теперь он тоже увидел противника — чинки перебегали бульвар, укрываясь за деревьями. На них была грубая синяя форма и шлемы, похожие на колпаки с широкими полями.