— Прекратите базар! — командует Хиллар. В голове его беспокойство. — Набить рюкзаки провизией, разрезанный мешок с сухарями спрятать за другими мешками, на полках ничего не переставлять. Все должно остаться точно так, как было до нас. Яан, подежурь снаружи.
Всех охватывает деловой азарт. А Яан старательно исследует землю у входа в склад. Результаты осмотра заставляют его боязливо и встревожено оглядываться.
Патронташ, повешенный на штык
Солнце прибавило несколько пядей к полуденным теням. Сгибаясь под тяжелыми рюкзаками и беспокойно посматривая по сторонам, пионеры торопятся вслед за разведчиками.
— Стой! — командует звеньевой.
Пеэтер освобождается от рюкзака и исчезает со звеньевым в кустарнике.
Немного времени спустя они возвращаются, и звеньевой коротко рапортует:
— Порядок!
Через несколько минут звено останавливается перед бункером, найденным во время первой разведки. Здесь густо разрослись молодые березки, гораздо гуще, чем вокруг продовольственного склада.
Командир отряда старательно изучает землю у входа в бункер, но не находит ничего, кроме знакомых отпечатков подошв разведчиков. Под выжидательными взглядами пионеров он осторожно входит в укрытие.
В небольшом помещении, потолок и стены которого выложены тонкими еловыми бревнами, пахнет прелью. Бревна местами трухлявые и покрыты грибком, но все-таки еще достаточно прочные. Когда-то тут жили люди: об этом свидетельствуют нары, устроенные в стене напротив входа. Над ними воткнут в стену поржавевший штык, а на нем висит зеленый от плесени патронташ и длинная пулеметная лента с патронами. Остановившись перед ними на несколько долгих мгновений, командир отряда склоняет голову.
— Так. Здесь будет наш штаб! — говорит он резко, выйдя наружу. — Уберем, покроем пол ветками и устроимся. — Вы держав небольшую паузу, добавляет: — Штык, патронташ и пулеметную ленту трогать запрещаю. Нет сомнений: их повесили партизаны. Находясь на этом острове, мы, я надеюсь, не посрамим памяти партизан, не растеряемся, не захнычем, не забудем о бдительности и дисциплине.
Пионеры начинают бесшумно действовать. Ремонтируют обветшавшие нары, приносят охапки березовых и ольховых веток. Сальме хочет укрыть и стены бункера березками. Но в то же время тихо обсуждают и самые волнующие вопросы: след чьих сапог был в складе провизии? Когда этот след появился там? Почему их послали на этот таинственный остров? Где остальные звенья отряда? Почему Хиллар так резок и суров? Почему он запретил расспрашивать, что будет дальше? Когда удастся вернуться назад?..
Хиллар приказывает выложить провизию из рюкзаков.
— Надо принести еще съестных припасов со склада. Со мною пойдут Ааду и Яан. Пеэтер и Сальме отправятся за водой. Дежурным по штабу назначаю Урмаса.
— Я тут не останусь! — Урмас капризно вытягивает губы. — Я хочу идти по воду!
— Выполняй приказ.
— Я не хочу оставаться один, — плаксиво продолжает Урмас. — Будто другие не могут…
— Я ведь могу… — соглашается Сальме, но, увидев строгое выражение лица Хиллара, замолкает. И командир отряда не произносит ни слова. Урмас поворачивает голову в ту сторону, куда направлен взгляд Хиллара. Он видит висящий на штыке патронташ и произносит:
— Ладно, я останусь охранять штаб…
Хиллар молча поворачивается и кивком дает звену знак двигаться. Покусывая губы, Урмас с порога смотрит им вслед.
Не слышно ни звука. Прямо перед бункером начинается густой кустарник, а за ним стеной поднимается лес. Вокруг безветренно и душно.
Урмас вздыхает и боязливо осматривается. Все спокойно, но спокойствие кажется ему зловещим. Он судорожно прислушивается. Сердце мальчика начинает колотиться. Чтобы разогнать давящую тишину, Урмас кашляет. Покашливание получается сдавленным и хриплым, это лишь увеличивает чувство одиночества. Вдруг близко в зарослях раздается треск ветки! Дежурный по штабу покрывается мурашками, тяжело дыша прижимается к земляному покрытию бункера. И тут… ему слышатся чьи-то крадущиеся шаги. Спрятаться в укрытие? Нет, там он сразу же окажется в ловушке. Спастись бегством! Сейчас же бежать! Но он не в силах сдвинуться с места. В ушах гудит, и сквозь гуд мальчишка слышит, как нога подкрадывающегося спотыкается в кустах.
«Конец!» — мелькает в голове дежурного по штабу, и его охватывает слабость. Сейчас! Он не знает и сам, что может произойти сейчас, но нечто ужасное непременно! Он еще больше сжимается, и крик испуга застревает в непослушном горле. И тут… из-под молодой елочки выскакивает маленькая серая птичка, делает два-три прыгающих шажка, склоняет голову набок, любопытно моргает глазками-пуговками и шумно взлетает.
Гудение в ушах дежурного прекращается. Медленно возвращается в ноги сила. Все еще тяжело дыша, он отталкивается от стенки убежища. С громким жужжанием летит у него перед носом жук. На том же месте, откуда только что взлетела в воздух серая пичуга, мелькает с металлическим блеском хвост ящерицы. В лесу начинает скрипеть иволга…
Сгорбившись, входит дежурный в убежище. Досуха вытирает платком вспотевшую шею. Взгляд его упирается в патронташ, висящий на штыке. Дежурный отводит глаза. Но вскоре опять обнаруживает, что смотрит на патронташ. И сердце в груди снова начинает колотиться. Но теперь уже как-то не так, как раньше.
Урмас покашливает. Кашляет много раз, пока не исчезает противный комок в горле, вызывающий хрипоту. Затем он выходит из бункера. Здесь все по-прежнему, и все-таки иначе, чем прежде. Он срезает себе крепкую палку в зарослях, куда еще совсем недавно смотрел с чувством ужаса. Его лицо принимает особое выражение. Теперь это лицо человека, одержавшего победу.
Дым в чаще
— Чудаки! Еды нам хватает, недостатка воды бояться не приходится, крыша над головой тоже есть — чего же вы еще хотите? — Ааду разводит руками.
Сальме теребит хвостик косички и мельком бросает взгляд на члена совета отряда. Не обращая ни на кого внимания, Хиллар складывает запас провизии в углу. Яан свистит сквозь зубы. Пеэтер следит за Хилларом, скосив глаза.
— Я хочу знать, какое задание нам дали и зачем нас вообще послали сюда? — требует Сальме.
Хиллар сердито оборачивается.
— «Я хочу» да «я хочу»… А я хочу, чтобы в звене соблюдалась дисциплина. Ей-богу, детский сад! Утром я же предлагал: вернемся в лагерь. Тогда вы были против, обещали проделать весь поход без нытья, были согласны, что цель каждого задания сообщается в свое время. А теперь сами: «Хочу, хочу!»
Ребята виновато молчат. Действительно, утром был такой уговор. Но кто же мог предполагать, что вся эта таинственность не окончится тут, на острове, а, по сути дела, лишь начнется.
— Честное слово, мне просто стыдно за вас, — продолжает Хиллар спокойнее. — Разве так пионерское звено выполняет свое задание? С гвалтом и базаря? А задание у нас, может быть, ответственное, просто так не маршируют полтора дня через болотные топи. И если председатель совета отряда не оглашает кое-какие сведения, стало быть, у него имеется причина и иначе нельзя. Даже самая чепуховая игра в ориентировку теряет смысл, если не сохранишь тайну. Так или нет? — Не получив ответа, Хиллар вносит предложение: — Как хотите — еще не поздно. Воды и провизии у нас сколько угодно, дорога знакома — пошли обратно. К вечеру дойдем до острова Большой Ели, наш шалаш там сохранился…
Это предложение пионеры считают оскорбительным. Сальме едва не плачет, ей стыдно и неловко.
— Подбадривай ребят, — говорит Хиллар звеньевому, выйдя из бункера, и крепко сжимает его предплечье. — Мораль читать легко, но и напускать таинственность, правда, противно. А что поделаешь? Эта история мне вовсе не нравится. И до тех пор, пока мы не получим разгадки, любая предосторожность не будет лишней, понимаешь?
— Более чем, — кивает Ааду. — Что делать дальше?
— Посвящу и Пеэтера в дело, и вместе с ним мы внимательно осмотрим все вокруг. Так что тебе придется отдуваться за нас двоих. Пусть ребята займутся делом, пусть хоть маты плетут из веток: работа — лучшее лекарство против плохого настроения. И никуда не уходите. И… ну, что касается всего остального, мне, кажется, не надо тебя учить?
