Подойдя к парку, ватага остановилась. Мальчишки с любопытством осматривались вокруг.

— Вот они! — И генеральским жестом Тынис Ассаку указал на трех пионеров и на их маленьких помощников, спокойно работавших в парке. — Рота, рогатки!

Он сам выхватил рогатку из-за пояса и, подняв руку, как стартер на стадионе, скомандовал:

— Рота, в атаку! Бегом!

Рота будто и не слышала команды капитана.

— Поглядите, ребята, там же какие-то малыши! — с удивлением сказал кто-то из новобранцев. — Только трое постарше, и то одна из них девчонка, разве вы не видите?

— Ассаку, с ума ты, что ли, сошел? — накинулась новоявленная рота на капитана. — О каких захватчиках ты нам болтал? Эти же мирно работают в парке!

— Что за базар, если был приказ «в атаку»? — рассердился капитан Ассаку. — Рота! Вперед!

— С какой стати мне нападать, если они меня даже словом не задели? — возмутился один из мальчишек.

— Дело должно быть ясным! — шумели остальные. — Эй, ребята, пойдем поближе, посмотрим, как они там выглядят!

Неслыханно вялое отношение роты к боевым действиям и неуважение к приказу возмутили Тыниса до глубины души, но он был не в силах настоять на своем. Раздраженный и хмурый, брел он рядом с остальными в парк.

Пионеры прервали работу и вопросительно глядели на Тыниса Ассаку. Они еще не знали, что это свежеиспеченный капитан новой роты. Только Роби Рибулас снова воткнул лопату в землю. Ему не было дела до всяких там посетителей парка. Он копал. На щеках розовые пятна, губы бескровны.

Момент был напряженный, и капитан Ассаку чувствовал свою значимость. Подчеркнуто медленно сунул он руки по локоть в карманы штанов, выпятил живот и, подражая усмешке Аннуса Раазуке, скривил рот. Так усмехаясь, он некоторое время молча глядел на Рибуласа, потом ловко плюнул на лопату звеньевого и выпалил:

— Проваливай отсюда!

Роби Рибулас снова воткнул лопату в землю.

— Проваливай отсюда, тебе сказано!

Роби словно оглох. Но Тынис Ассаку, как известно, не был сторонником долгих предисловий. В тот момент, когда звеньевой начал выворачивать лопату, капитан нагло усмехнулся и нажал на лопату ногой.

Роби Рибулас выпрямился. Щеки его пылали.

— Убери ногу!

— Убирайся отсюда!

— Убери ногу!

— Сам убирайся!

Звеньевой резким движением вывернул лопату из-под ноги капитана. Тот пошатнулся и вцепился в Роби Рибуласа.

Рота Я. Т., как всегда, находилась в состоянии полной боевой готовности. Замаскировавшись в кустах, капитан Тильбути с тревогой следил за ходом событий в парке. Превосходство нападающих было явным. Тийа вместе с малышами отступила к кустам, а Роби Рибулас и Мадис Муйст были окружены. Их попытки мирно выйти из окружения не увенчались успехом.

Как разгневанный тигр, набросился капитан Тильбути на ватагу Ассаку. Пионеры выскользнули из кольца врагов. В этот момент в парке появился и капитан Раазуке.

Чуть погодя Роби Рибулас, Аннус Раазуке, Яак Тильбути и Мадис Муйст стояли в одном ряду бок о бок. Сейчас было не время для долгих объяснений, но взгляд и улыбка, которыми они успели обменяться, свидетельствовали, что мысли их во многом идут одной тропой.

Пионеры и оба их союзника боролись мужественно, но и противник был не из хилых. К тому же врагов было больше.

Первым выбыл из строя Яак Тильбути. Ему в спину попал ком дерна, и он как подкошенный рухнул на землю. Бой на мгновение остановился. Но Яак все же поднялся на ноги, он был бледен и не в силах даже защищаться.

Сражение возобновилось, но вскоре повредил правую руку Мадис Муйст. Он кое-как продолжал кидать во врагов дерн левой рукой, но, осознав бесплодность этого, сел посреди поля боя и сжал голову обеими руками.

Тут-то и подоспел Ээди Синирааг со своим звеном. Сразу поняв, что происходит, оперативное звено бросилось в атаку.

Как и все наемные солдаты, мушкетеры Ассаку не выстояли против равного, а может быть, и чуть более сильного противника. Их строй вдруг рассыпался, и они разбежались в разные стороны. И прежде чем в пылу схватки капитан Ассаку понял, что случилось, покинутый своими мушкетерами, он уже одиноко стоял в окружении врагов. Мгновение спустя Аннус Раазуке заломил ему руки за спину.

В парке сразу воцарилась глубокая тишина. Потные, исцарапанные и перепачканные победители изумленно глядели на пленника. Они еще были разгорячены боем, тяжело дышали, жадно глотая воздух, но не было в них больше ни злобы, ни азарта. Они просто стояли и смотрели на бывшего капитана Ассаку. Даже было чудно, что этот коренастый парнишка с низко опущенной головой несколько минут назад казался им могучим противником, которого они побаивались.

— Роби Рибулас! — мрачно сказал Аннус Раазуке. — Если кто из нас и имеет право плюнуть в лицо негодяю, так только ты.

— Нет! — Роби махнул рукой. — Пусть бежит.

— Слово победителя — закон! — сказал Аннус Раазуке. — Тебе разрешили бежать, Тынис. Давай беги!

Тынис Ассаку был готов ко всему, только не к этому. В нем что-то надломилось. Расслабленно опустив руки, стоял он и молчал. Затем, не поднимая глаз, не говоря никому ни слова, медленно пошел прочь.

Победители безмолвно смотрели ему вслед…

Осень наступила как-то неожиданно. Ночью с бурей пришла она на убранные поля и в пожелтевшие леса, принесла лужи и грязь на ухабистые улицы пригорода. Солнце вставало и садилось за туманом и бесконечно моросящей пеленой туч. Дни сделались короткими, серыми и безрадостными. Казалось, ветру и дождям не будет конца.

Но однажды утром снова зажглась заря в безоблачном небе, а ветер отряхнул с веток осенние листья и капли дождя. Прохладный задумчивый диск солнца выкатился на небосвод, засиял, предвещая погожий день, а к вечеру, широко и дружелюбно улыбаясь, опустился за горизонт, чтобы утром снова подняться поздно вместе с лентяями.

Вот таким лучезарным осенним днем в молодом парке появилось много мальчишек и девчонок с красными галстуками, с октябрятскими звездочками на груди и даже таких, у которых не было ни галстуков, ни звездочек. И все они пришли сюда не на прогулку и не для игры. Один за другим выстраивались в парке все новые ряды саженцев, все больше торчало подпорных шестов.

Аннус Раазуке, Яак Тильбути и маленький Юри дружно работали на краю парка, как раз неподалеку от тех кустов, из которых в недавнюю эпоху рот и капитанов поднимались то в атаку, то на маневры, то для оборонительных сражении воинственные мушкетеры. Отклонившись назад, как художник работающий над картиной, Аннус Раазуке держал в вытянутых руках тоненький ствол деревца и смотрел, прямо ли. Затем командовал коротко: «Землю!», и тотчас принимались за дело лопата Яака Тильбути и испачканные землей руки Юри. Затем Аннус утаптывал вокруг саженца землю, отходил на несколько шагов и придирчиво осматривал сделанное. Убедившись, что все как надо, он глубоко вбивал рядом с деревцем два шеста. И сразу появлялась Тийа Тийдус, обматывала вокруг ствола бинт, концы его привязывала к обоим шестам и, улыбнувшись Аннусу, проворно убегала дальше.

— Когда-нибудь наши саженцы вырастут и станут такими же большими, как старые липы Липовой аллеи, — мечтательно сказал Яак Тильбути. — И люди, которые тогда будут отдыхать в их тени, может быть, подумают: «Интересно, кто посадил здесь все эти прекрасные деревья?»

— Этого они никогда не узнают! — улыбнулся Аннус Раазуке.

— Ну и пусть! — согласился Яак. — Но все равно они будут благодарны тем, кто сажал деревья.

— Аннус! — взволнованно сказал Юри. — Послушай, Аннус! Я тоже хочу посадить свое дерево!

Аннус Раазуке приветливо улыбнулся. С улыбкой на лице он медленно и торжественно подошел к очередной ямке, рядом с которой новое оперативное звено Ээди Синираага положило молодой клен. Аннус поднял его осторожно, и лицо его стало серьезным.