— Ух! — вытер пот со лба Вольфганг. — Это было страшно.

— Что у вас за таинственная херня в мешке? — повернувшись, спросил я Алексея. Тот вопросительно глянул на командира, Дронов утвердительно кивнул. Алексей, ухмыльнувшись, пояснил: — Это называется хорошим уловом, земеля.

Я не понял, чему снайпер так радовался. Его друзья погибли, один только что умер у него на руках, а он, как умалишенный, скалит зубы и хвастается «уловом».

— Извини, что работали втемную, — продолжал Алексей. — Нам надо было спеленать конкретного языка.

— Что?!

— Мы взяли главного чужака.

— Четырехглазого генерала? — поинтересовался я.

— Нет, совсем иного чужака. Четырехглазые твари у них вместо собак. Как у нас раньше были охотничьи псы, которыми волков да медведей травили, так и четырехглазые у них. Просто свора голодных псов, только поумнее. А этот, в мешке, особенный. Именно такие, как он, управляют ордой четырехглазых.

— И что дальше? — изумился я.

— А дальше Левин со своими большеголовыми очкариками выудит из него всю нужную информацию, — Алексей мрачно зыркнул на мешок. — И мы будем знать, как с ними бороться, чего они боятся, ну и прочее. Понял теперь, почему такая каша заварилась?

Да, теперь я понял. Эти ребята были настоящими смертниками. Шансы, что они смогут выполнить свою миссию, были мизерны. Наши парни полегли не зря. Операция, которую задумал без разрешения Командора Волкова Советник Броуди, действительно была смертельно опасной, авантюра чистой воды. Теперь я совсем другими глазами посмотрел на Дронова. Его поведение, безразличие к своей и чужой жизням становилось объяснимым.

Как, впрочем, и то, почему чужаки сражались, как берсеркеры, почему так любили погонять жертву, прежде чем прикончить. Они были просто зверьми.

Им давали команду «фас!», и они послушно ее выполняли.

Я не стал спрашивать у парней, как им удалось захватить чудище, сейчас это было неуместным. Весь остаток пути мы проделали молча. Нам снова пришлось сделать большой крюк, чтобы какие-нибудь залетные чужаки не разнюхали местоположение базы и нашего пленника. Добирались до дома в одиночку, без прикрытия, ведь все наши катера увязли в тяжелом бою с противником.

На базе нас встречали, как настоящих героев. Хотя все лавры по праву должны были достаться бравым парням Дронова, ведь мы лишь перевозили их, но и нам кое-что перепало.

К катеру подбежал Советник, рядом с ним семенил крайне взволнованный профессор Левин, которого я уже давненько не видывал. Профессор сильно сдал за последнее время, наверное, сутки напролет занимался экспериментами.

Броуди вскочил в катер, едва успела открыться панель.

— Как? — выдохнул он с порога.

— Порядок, — устало ответил Дронов. — Я из-за этого гада почти всех ребят потерял. Но взяли.

— Грузите, — распорядился Броуди и указал подбежавшим к катеру бойцам на тюк. Те проворно схватили его, быстро вынесли из «Хамелеона» и запихнули в стоявший на погрузчике большой черный ящик. В тюке дергалось и извивалось чудовище, но бойцы не обращали на это никакого внимания.

Советник не удержался, подошел к Дронову и крепко обнял его. Тот попытался отстраниться, но у него не получилось. Броуди похлопал Дронова по спине:

— Вы просто не представляете, что сделали. Это может кардинально изменить ход войны.

Советник, наконец, выпустил из объятий Дронова и заметил нас с Вольфом.

— Хвалю! Вы тоже не подвели. Я горжусь, что воюю вместе с такими отважными людьми.

Кого он имел в виду, конкретно нас двоих или всех «новоприбывших», непонятно, но, по большому счету, на это мне было наплевать. Броуди так радовался, что не обратил внимания на лежавший рядом труп Сашки. А может, наплевать ему было. Признаться, это меня несколько покоробило. Но черт с ним, с Советником. Мы были дома, и мне жутко хотелось спать. Усталость навалилась разом, все казалось безразличным, потеряло всякий смысл. Только бы закрыть глаза и отвлечься от этого кошмара.

— Вам всем надо отдохнуть, — оглядел нас Броуди. — Приводите себя в порядок, а я позабочусь, чтобы вас не беспокоили.

Что ж, и на том спасибо. Отдых нам действительно был необходим. А уж разведчикам тем более. Господи, сегодня рано утром мы увезли двадцать здоровых крепких мужиков, а вернулось только трое. А сколько летчиков погибло в бою, выручая нас!

Мы сдержанно простились с Броуди и разведчиками. Левин куда-то исчез. Наверняка уже препарирует белесого чужака и экспериментирует с инопланетными мозгами.

— Теперь все будет иначе, — сказал нам на прощание Алексей.

Мы тепло попрощались с ним, Дроновым и Куртом и отправились к своим комнатам. Нас встретил Илья, участливо предложил проводить. Всю дорогу он тарахтел что-то о переломных моментах и великом дне, который вот-вот настанет. Ни я, ни Вольфганг не разделяли его энтузиазма. Логично было предположить, что монстры теперь удвоят усилия для розыска нашей базы. Ведь мы их серьезно разозлили. Стоила ли овчинка выделки?

Добравшись до своей комнаты, я рухнул на кровать и тут же заснул. Снилась мне мирная жизнь.

Советник сдержал слово. Несколько дней меня и Вольфганга никто не беспокоил. Мы слонялись без дела, по большей части болтая в ангаре с пилотами и механиками. Дронова и снайпера Алексея я больше не видел, хотя старался их отыскать. Было желание выяснить подробности их операции. Как они умудрились забраться так глубоко в тыл к врагу и выкрасть белесого уродца? Ведь если принять во внимание слова Алексея о том, что остальные чужаки всего лишь орудие этих белесых, то они должны были надежно охранять свои персоны от подобного нападения.

Где это слыхано, что генерала воруют прямо из ставки? А тут парни умыкнули не просто военачальника противника, а командующего инопланетными завоевателями, чей образ мыслей и характер действий совершенно нам чужды. Ведь не подкупишь, не запугаешь этих монстров и уж точно шпионом не внедришься в их армию никаким образом. Такие диверсионные операции готовятся месяцами, составляются планы, рассматриваются различные варианты. А эти архаровцы рванули нахрапом и сделали свое дело. В очередной раз я испытал гордость за наших ребят, которые головы своей не жалели ради правого дела.

Потери после того вылета у наших войск были огромными. Мы лишились четверти летного состава, а о наземных силах у нас не было информации. Знали только, что внизу тоже творился полнейший кошмар. Пилоты потом рассказывали, что сражение было ужасающим. Мы наблюдали его мельком, лишь пару минут, а на деле битва длилась долго. Несколько часов пилоты на сложных виражах рассекали небо и дрались с врагом. В наше время такое попросту было невозможным, ибо запаса горючего у Ил-2 хватало лишь на два с половиной часа. То, что повидали эти ребята, не входило ни в какое сравнение с нашими тяготами на «Хамелеоне».

Один парень, в прошлом истребитель Люфтваффе, до этого летавший на «Фокке-Вульфе», рассказывал:

— Это был ад! Кромешный! С такой тучей чужаков нам биться еще не приходилось. Они остервенело рвались вперед, заходили на виражи и бросались на нас. У них был перевес, но мы держались. Они делали все, чтобы уничтожить нас. К тому же у этих свиней везде оказались понатыканы зенитные орудия. Я видел, как их снаряды, пущенные с земли, разрывали на части наши катера.

Информация о захвате странного инопланетянина просочилась по подразделениям, и никто из пилотов не винил нас за то, что ради спасения «Хамелеона» с белесой тварью на борту пришлось угробить столько людей. Все понимали, что на нашей базе затевается нечто чрезвычайно серьезное. Нам, простым пилотам, ничего не докладывали, но у нас были мозги в черепушках, чтобы понимать — захват белесого чужака действительно многое изменил. Вылетов теперь было немного, только дежурные и патрульные катера. Мы словно затаились. При этом мастерские и заводы трудились на полную катушку, работа не затихала ни днем ни ночью. Суточный паек стал гораздо насыщеннее, а доза стимуляторов увеличилась вдвое, повышая работоспособность бойцов и рабочих.