Я отдала свое тело. Отдала ему предпоследнее, что у меня было. Еще была душа, без начала и конца. Но была ли она у меня раньше? Где найти доказательства ее существования? Я заново открывала для себя вечные истины. Я тебя люблю, поэтому и существую. Мое «Я» постижимо, потому что есть Ты. Это и есть моя душа.

Удивительно, но я могу переселяться в твое тело. Оно мне немного великовато и с непривычки кажется жестковатым и даже… смешным. Смотри, какой забавный у тебя, вернее, у меня, то есть у нас с тобой, большой палец на ноге. Давай согнем его! Вот так… На кого он похож? Сразу видно, что ты не читал детских книжек. Он похож на Муми-троля, Муми-папу. А мой, вернее наш, третий слева, не похож. Молчи… Это просто женский палец… Молчи… Опять я вижу пару пяток. Твоих… Моих… Кто-то из нас перевернулся, чье-то сердце застучало быстрее, чьи-то губы стали требовательнее, ладони горячее…

Я постигала тебя от общего к частному. Сначала я была ошеломлена всеобщим, охватывающим весь мир чувством, когда потеряли смысл и время и пространство. Ты обратил внимание, что мы были с тобой на Олимпе? Там давно уже никого нет. Золотые чертоги громовержца пусты, клубятся туманами оставленные богами кубки, стрелы Амура рассыпаны в беспорядке. Ты помнишь, как мы затеяли забавную дуэль этими прозрачными эфирными стрелами, сначала только дурачились, шутливо угрожали друг другу, а потом ранили друг друга, но это было не больно. Только сердца вдруг замерли и забились опять в новом ритме.

Ты помнишь, как нам улыбнулся Будда? Тебе показалось, что он сделал это снисходительно? Нет, я поняла эту улыбку иначе. Так смотрят на счастливых детей, играющих во дворе. Мы с тобой дети. Потому что мы даже это делаем по-детски. Но ведь так и должно быть. Сначала наша любовь должна была родиться, потом мы нянчили ее как младенца. Сейчас у нее наступило детство… Отрочество, юность, молодость, зрелость… Старости у любви не бывает. Бывает мудрость… Смерти нет. Зачем ты спросил про смерть? Вечная жизнь через любовь мне сейчас так понятна, что тут и говорить не о чем. Я могу тебе это доказать без слов… Вот так… Ты чувствуешь? Ты понимаешь? Ты веришь? Ты любишь?

Я обманула Сережу, то есть проснулась первой. Надо же мне, в конце концов, побыть с моей любовью наедине, так сказать, перетянуть на себя одеяло, пока он спит. Доброе утро, мое преображенное тело! Все литературные приметы налицо. Легкое дыхание, коралловые губы, потемневшие глаза, колено с личиком улыбающегося младенца… Назовите мне любую примету влюбленной женщины, достаньте с полки любой запыленный фолиант по этой теме. Я – живая иллюстрация к этой науке. Я – модель любви. Где же вы, художники? У вас есть несколько мгновений, чтобы запечатлеть неосязаемое. Где же вы, композиторы? Запишите шумы моего сердца, дрожь дыхания, шорох волос по подушке. Это – музыка любви, без примеси музыкальных инструментов.

Я иду готовить завтрак любимому человеку. Это событие такого масштаба, что все прогрессивное человечество пододвинулось в этот момент к телевизорам, прильнуло к радиоприемникам. Слушайте, люди! Только что были перемешаны деревянной ложкой нарезанные помидоры и огурцы. Смотрите, люди! На стол пролито несколько капель молока. Млечный путь, скопление белых звезд… Здесь, в нескольких каплях, целые миры, возникшие от дрожания руки влюбленной женщины. Вот вам модель сотворения мира. Кто же создал его? Разве непонятно? Любовь…

Включаю телевизор. Ожидаю, что в мире должны произойти какие-нибудь потрясающие события. Например, в этот день на всей планете не зафиксировано ни одной смерти, ни одной слезинки ребенка не пролито на эту Землю.

Знакомая мне лично рыжая телеведущая, которая ушла из ток-шоу и вела теперь авторскую публицистическую программу «Дедовщина», довольно язвительную и нелицеприятную для многих действующих политиков. Сейчас она была в камуфляжной форме с сержантскими погонами.

– Пока еще не состоялось вступление в должность нового губернатора Сергея Лунина, – говорила она бойко, показывая мелкие острые зубки, почти как у Поливановой. – Так сказать, солдат еще не принял присягу. Но вот обиженные в нашем журналистском полку уже есть. Вчера Сергей Лунин не явился на запланированную пресс-конференцию по итогам выборов. В штабе Лунина нам отказали в комментариях. Что же? Мы, журналисты, народ не гордый. Дождемся присяги губернатора-новобранца, только проходящего сейчас курс молодого градоначальника, а потом уже и спросим с него по уставу. Но, кажется, наш молодой боец уже узнал вкус самоволки. Не рановато ли?

Сначала я почувствовала его тяжелую голову на моем плече, потом сильные, но осторожные руки.

– Пожалуйста, не подкрадывайся больше так тихо, – попросила я.

– Запомнил, не буду, – проговорил Сергей в мой затылок, как в микрофон.

– Ты слышал? Будешь мстить? Выгонишь рыжую, закроешь ее программу, вообще всех разгонишь на нашем местном телеканале? Это сейчас даже не модно, а строго обязательно.

– Приму критику к сведению. Извинюсь перед журналистами. Проведу открытую пресс-конференцию. Скажу честно, на всю страну, что люблю женщину…

Я хотела поспорить, что он этого не сделает. Но почему-то не стала. Накормила Сережу завтраком, проводила его до дверей. Потом стояла у окна, выглядывала из-за занавески как школьница. Поймала его взгляд, прощальное движение руки. Счастливая побежала в комнату, что-то опрокинула по пути, рухнЗула на кровать так, что та ойкнула всеми пружинами. Засмеялась, заплакала от счастья, глупая баба…

Пока еще губернатор жил в маленькой холостяцкой квартирке, где стулья загораживали проход, а книги, как живые, расползались по полу и лезли под ноги. Я надела его старые тренировочные штаны, вытянув почти всю резинку наружу и связав ее узлом на животе, вырезала косынку, поискала и не нашла тряпку.

После уборки я переместилась на кухню, стала стучать дверцами шкафов, крышками кастрюль. Надо было придумать себе занятие до вечера, какую-нибудь долгую кулинарию, которая могла бы тянуться целый день, а потом моментально, пока он выходит из машины, поднимается по лестнице, раздевается и принимает душ, превратилась бы в горячее, аппетитное чудо. С пылу, с жару…

В этом доме пока не было муки, дрожжей, маргарина. Буквально за один взгляд в зеркало я нанесла на светящееся лицо легкий макияж, щелкнула по носу свою счастливую физиономию и выбежала на улицу. Голова еще слегка кружилась после прошедшей ночи, ноги ступали по земле, как по незнакомой планете. По привычке я окинула взглядом свое отражение в витрине. Ничего девочка! Только уж очень счастливая… Не то что раньше – холодная циничная красавица с насмешливыми глазами.

Я остановилась как вкопанная. Со стола уличного торговца газетами на меня смотрела гувернантка Поливановых. Холодная и циничная, да еще в полный рост, в короткой юбке, замершая в кокетливой позе.

Уже слыша свист бумеранга моей судьбы, который возвращался ко мне, набрав скорость для разрушительного удара, я купила этот номер газеты и пошла к дому, забыв про муку и дрожжи. На лестнице я остановилась. Мне вдруг подумалось, что заходить в эту квартиру мне, может быть, уже и не стоит. Развернула газетный номер.

Бойкое журналистское перо описывало сексуальные похождения некой девицы Черновой, которая шла «по подушкам» к заветной цели. Директор финансовой компании Олег Ступенко, «фармацевтический король» Михаил Поливанов, его жена Людмила, несовершеннолетний Олег Поливанов, писатель Аполлон Селезнев, мастера тантрического секса супруги Сталактитовы, наконец, новый губернатор области Сергей Лунин. Вот этапы «ее большого пути». Автор не сомневался в моих выдающихся способностях и предполагал, что на достигнутом я не остановлюсь.

Я остановилась на лестничной площадке. Рыбьими глазками на меня смотрели холодные металлические двери. Откуда-то сверху тянуло сквозняком. Какая-то женщина двумя-тремя площадками ниже вдруг вскрикнула:

– Я тебя предупреждала?! Скажи, я тебя предупреждала?! Кто оказался прав?! Да катись ты…