Пэйтон взяла перечницу и посыпала содержимое тарелки. Вулканический пепел.

– Хочешь, я приглашу ее на чай? Тебя это порадует?

Пэйтон сердито сверкнула глазами в сторону Джорджианы:

– Учитывая то, что мне запрещено покидать эту комнату, развлекать бабушку Дрейка может оказаться несколько затруднительно. Тебе так не кажется, Джорджиана? Если только ты не считаешь, что мне следует использовать этот поднос в качестве чайного столика.

Джорджиана, чья невозмутимость ничуть не поколебалась из-за этой вспышки, спокойно отложила в сторону визитную карточку.

– Ты же знаешь, что твои братья выпустят тебя тотчас же, как ты образумишься.

– Образумлюсь? – Пэйтон подняла с колен поднос. Она подумала, а не швырнуть ли его в стену, но она уже так делала, и ничего не изменилось. Кроме того, что одну из горничных отправили убирать беспорядок, а Пэйтон, чувствуя себя по-дурацки из-за собственного взрыва, посчитала себя обязанной помочь.

Поэтому она аккуратно отставила поднос, следя за тем, чтобы укрывавшая ее простыня не соскользнула.

– Джорджиана, ты ведь не думаешь на самом деле, что это я веду себя неразумно. То есть ты должна понимать, что единственные, кто ведет себя глупейшим образом в отношении всего происходящего – так это мои братья.

– Глупейшим образом? – Джорджиана безмятежно смотрела на золовку. ее новое неземное спокойствие сводило с ума, но еще больше сводила с ума причина этого спокойствия. «Ну, рано или поздно, это должно было случиться», – подумала Пэйтон. Даже у такого людоеда как Росс бывают минуты нежности, и, кажется, в один из таких моментов он ухитрился обрюхатить свою жену. Только вот как Джорджиана могла быть такой спокойной, зная, что через четыре или пять месяцев она родит маленького людоедика? Этого Пэйтон никак не могла понять.

– Они вовсе не ведут себя глупо, Пэйтон. Твои братья просто делают то, что считают лучшим для тебя. Именно ты…

– Что? – резко перебила ее Пэйтон. – Именно я что?

– Ну, – на лице Джорджианы возникло извиняющееся выражение, – упрямишься.

– О, понятно. Я упряма только потому, что – так уж случилось! – не хочу выходить замуж за того, за кого должна выйти по велению моих братьев.

– Да. Потому что мы знаем, что ты хочешь выйти за него. Пэйтон, всем известно, что ты любишь Дрейка. Зачем упрямиться? Просто соглашайся выйти за него, и мы опять станем одной большой счастливой семьей.

– Все уже забыли, – требовательно спросила Пэйтон, – что он был женат на другой?

Джорджиана взмахнула рукой, затянутой в кружевную манжету:

– О, ради Бога. Судья О’Риардон аннулировал эту пародию на брак сразу же, как только Дрейк, в смысле сэр Коннор, пришел в себя… то есть удосужился все объяснить судье. Но тебя ведь не это останавливает.

– Нет, – скупо подтвердила та.

– Тогда что? Зачем вся эта суета? Ты должна быть на седьмом небе от счастья, Пэйтон. Ты получила именно то, о чем всегда мечтала.

– Но, Джорджиана… – начала было Пэйтон, однако у нее задрожал голос. О Господи, она же не собирается снова плакать, ведь нет? Она уже прорыдала три дня подряд без остановки и надеялась, что это уже в прошлом. Очевидно, нет. – Джорджиана, как ты не понимаешь? Я никогда не стремилась заполучить его таким путем.

– Каким путем, дорогая?

– Сама знаешь. Поймав его в ловушку. Заставив его. Именно так мисс Уитби…

– Это неправда, – поспешно перебила ее невестка. – Пэйтон, право слово! Это совсем не похоже на то, как поступила мисс Уитби. Разве ты легла в постель к сэру Ричарду, а потом сказала его брату, что беременна от его родственника? Нет, разумеется, ты не делала ничего подобного. В твоем случае все совсем, совсем иначе…

– Но у него, как и прежде, нет выбора, – настаивала Пэйтон. – Разве ты не видишь? Он чувствовал себя обязанным жениться на мисс Уитби. И неважно, что, как потом выяснилось, для этого чувства не было оснований. А сейчас он женится на мне по той же причине. Просто чувствует себя обязанным.

– Откуда ты знаешь, что он чувствует? Ты его спрашивала? – Ответом ей было сопение Пэйтон, и Джорджиана ответила за нее: – Нет, не спрашивала. Ты отказываешься его принять. И даже не читаешь его письма! – Джорджиана потянулась к серебряному подносу для почты, который лежал рядом с ней. – А он успел прислать уже три штуки только за сегодняшнее утро, а ведь день еще только начался. Несомненно, он отчаянно хочет увидеть тебя.

– Конечно, хочет, – пробормотала Пэйтон. – Он отчаянно хочет восстановить свою репутацию и вернуть расположение бабушки… не говоря уже о расположении Росса. Не забывай, Джорджиана, он работает на «Диксон и сыновья». Полагаю, Дрейк пойдет на все, лишь бы сохранить благосклонность моего отца.

– Ха, – рассмеявшись, ответила невестка. – Какая чепуха, Пэйтон! Коннор Дрейк – это тебе не какой-то там Мэтью Хэйфорд. Он не нуждается в том скудном жаловании, что платит твой отец. У него есть вполне приличное состояние. А что касается его репутации, то я никогда не встречала человека, столь мало заботящегося о том, кто и что о нем говорит, как Коннор Дрейк.

Пэйтон стиснула зубы:

– Я не выйду замуж только потому, что мои братья говорят, будто я должна это сделать. Не выйду!

– И не выходи. Выходи за него замуж, потому что любишь.

Но Пэйтон пропустила слова невестки мимо ушей:

– Всю свою жизнь я делала то, что велели мне братья. Я жила так, как они научили меня жить. И если бы кто-нибудь из них застрял на этом острове, они поступили бы точно так же как я. Так почему меня наказывают за мои поступки?

И тут из глаз Пэйтон вновь хлынули слезы. Проклятье, а ведь она думала, что за прошедшую неделю все выплакала. Судя по всему, нет. Видимо, осталась еще парочка галлонов или около того.

Вздохнув, Джорджиана взяла поднос для завтрака и вышла из комнаты, не забыв запереть за собой дверь, следуя – совершенно излишнему, подумалось ей – приказу мужа. В комнате Пэйтон был большой балкон, с которого та, будучи весьма ловкой, могла в любой момент и без каких-либо затруднений спуститься. Так зачем утруждаться, запирая дверь ее спальни? Если бы она хотела сбежать, то давным-давно сделала бы это.

Джорджиана, однако, решила не делиться своими соображениями с мужем. Ведь тогда Росс прикажет заколотить французские двери балкона, что обезобразит фасад особняка и повлечет за собой новую волну слухов, которых самая младшая из Диксонов и так уже успела вызвать предостаточно.

– Ну?

От неожиданности Джорджиана едва не выронила поднос. Однако это оказался всего лишь Коннор, с нетерпением ожидавший ее в комнате для завтраков.

– Ничего не изменилось, – ответила она, поставив поднос на стол. – Она не сдается.

– Вы показали ей мои письма?

– Разумеется, показала. Но она к ним даже не притронулась. А ведь я вам говорила, что так и будет.

Джорджиане не хотелось разочаровывать Дрейка. Он и так выглядел достаточно несчастным, со своей рассеченной губой и раной над правой бровью, где обручальное кольцо ее мужа пропороло кожу. И все же она считала, что он в не меньшей степени, чем Росс, виноват в сложившейся ситуации. В конце концов, он должен был найти в себе силы и сдержать свои порывы, оказавшись на острове с Пэйтон. Как и подобает джентльмену.

– Почему я не могу ее увидеть? – Дрейк резко повернулся к мужчинам, которым предстояло стать его шуринами. – Просто позвольте мне подняться к ней комнату. Я смогу уговорить ее.

– Нет! – Росс приподнялся в кресле, в котором до этого сидел развалившись. – Боже, нет. Мы не можем позволить ей узнать, что простили тебя.

– Говори за себя, – проворчал Хадсон из глубины кресла.

Не обращая внимания на брата, Росс продолжил:

– Если она решит, что мы простили тебя, то никогда не выйдет за тебя замуж. – Он покачал головой. – Ты должен понять, что женщины думают иначе. В этом и заключается твоя проблема. Ты никогда не понимал их мышление.

Джорджиане пришлось прикусить щеку изнутри, чтобы удержаться от улыбки, глядя на мужа, разглагольствующего о хитросплетениях женского ума.