Все русскоподданные должны были срочно покинуть Германию.

Лично мы вернулись в Швейцарию — к тете Нюсе, которая без малого 13 лет (!) заменяла мне мать.

Поездом добрались до Баденского озера (оно имеет еще название Констанского), пересекли его и очутились в гостеприимной и такой близкой мне земле гельветических кантонов.

Приехав в Монтрё, где в ту пору жили тетя Нюся и ее муж — Леон Хельг, устроили семейный совет. Было принято решение: бабушка Вера и я остаемся в Швейцарии, где я продолжу лечение и учебу, а моя мама с братом Лазарем и его супругой направятся домой в Ростов-на-Дону.

Единственный возможный путь пролегал через Италию. Оттуда — пароходом — вокруг Балканского полуострова через Дарданеллы и Босфор в Черное море. Этот путь был возможен, так как ни Греция, ни Турция в войне еще не участвовали. А итальянцы пропускали русских на Родину. И моя родня добралась до Ростова благополучно.

Я же оказался в лучшем (не только по тем годам) училище Швейцарии: в Эколь Нувэль (Новая Школа) в Шаи над Лозанной.

Считаю эту школу самой лучшей на свете. Через год после моего 95-летия (1995-й) школа будет отмечать свои девять десятков лет существования.

В этой школе учились выдающиеся люди современности: вице-президент Международного Красного Креста; директор фирмы и компаньон Аристота Онассиса; высшее духовное лицо канадской епархии; шах Ирана; пэр Англии; руководитель американских банков в Швейцарии; дипломат и посол Болгарии в различных странах и так далее, и тому подобное.

Повторяю: считаю, что окончил самую лучшую школу в мире! Сегодня мне 95, но все, чему меня учили в этой школе, я помню по сей день. Окончил я ее в 1918 году. Можно задать мне любой вопрос из школьной программы (а школа выпускала бакалавров!) — по истории, географии, математике или языкам — немецкому, французскому, английскому. Непременно отвечу! Система преподавания была такой, что я — гражданин России — уверен: историю Швейцарии знаю не хуже швейцарца. Нас обучили всему.

Я познавал мир, великие искусства, литературу — все то прекрасное, что есть на Земле.

Ученики следовали негласному лозунгу: «Один за всех и все за одного!» Братские отношения между нами не были показухой. При школе уже тогда был интернат, в котором существовал обычай: старшие помогают младшим во всем: помогают одеваться, сопровождают в душевую, проверяют уроки, укладывают спать. В обязанность старшего входило также и занятие с подопечным физкультурой: гимнастикой, бегом, боксом… Именно здесь я научился верховой езде.

Сначала в этой школе учились только мальчики. Когда же я поступал, она была уже смешанная.

Ныне ее возглавляет молодой, энергичный директор господин Алан Босс.

Многих родителей, отправляющих теперь детей на учебу за рубеж, интересуют особенности той или иной школы. В Эколь Нувэль, если можно говорить об особенностях, учили так, что делали из ребенка Личность — физически и духовно развивали. Хотя школьное расписание вечно: в семь — подъем, душ, физические упражнения, завтрак, учение и так далее. В мое время в эту школу дети поступали с 12 лет. Теперь принимают почти малышей или даже двадцатилетних, давая им шанс и перспективу на будущее.

Я попал в эту школу еще довольно больным мальчиком с наследственным туберкулезом. Школа сделала из меня человека физически сильного и абсолютно грамотного. Человека, который мог совершенно уверенно вступать в жизнь.

Без преувеличения скажу: мы с наслаждением следовали школьным правилам и распорядку. Все было удобно для ребенка, не навязчиво.

Удовольствие доставляла и работа в великолепно оборудованных мастерских.

Если ребенка увлекало столярное дело, то учитель делал из него профессионального столяра. Причем незаметно. Этот процесс шел естественно, как движение самой жизни.

Если интересовала история, то господин Лассер — директор интерната и преподаватель истории, давал ребенку необходимые знания. У него был огромный кабинет, увешанный картинами и датами.

Можно меня сейчас разбудить и спросить о какой-либо дате, я отвечу даже спросонок!

Словом, всем хорошим, что есть во мне, я обязан этой школе. Отношения между учителями и детьми были не то чтобы доверительными, а просто родственными, проникнутыми постоянной заботой наставников.

Сейчас, я наблюдал, дети в школе более раскованны, свободны. Что я имею в виду? Они могут покидать стены интерната. Скажем, съездить в гости, в город на дискотеку. А мы не могли оставлять территорию школы. Это был наш мир, но… нам не с кем было танцевать.

К здоровью ученика отношение — особое. Малейшее подозрение — и все педагогические и медицинские силы бросались на ликвидацию недомогания.

В рационе питания — ничего роскошного, но было то, что дает здоровье, в первую очередь, швейцарские национальные продукты: сыр, масло, специальный хлеб, фрукты, соки. Дети имели два завтрака — перед занятиями и во время большой перемены. Обед — в половине первого. Позже — чай и ужин.

Свет в кабинетах старшеклассников гасился в половине десятого.

Окна были всегда раскрыты: зимой и летом.

В нас «вкладывали» здоровье! На моих глазах тощие болезненные дети превращались в здоровых парней.

Когда я заканчивал эту школу, был уже чемпионом класса по боксу.

Я находился в «железных руках» моего классного наставника и директора интерната. Этих людей — никогда не забуду. Ибо благодаря их заботам я не только выжил, но стал крепким физически и образованным интеллектуально. Гимнастикой и физическим воспитанием в школе занимался Андрэ Таппюи. Он научил меня всему тому, что закалило организм, укрепило мои мышцы, наладило нормальное дыхание, а главное, выработало несколько видов самозащиты, что очень пригодилось в моей дальнейшей жизни: я овладел приемами вольной борьбы, джиу-джитсу, боксом, рукопашным боем. К этому следует добавить верховую езду и фехтование на саблях, а также ежеквартальные стрелковые состязания.

Такая деталь: раньше, после окончания школы, выпускники продолжали образование еще в двух классах кантональной гимназии. Сейчас — всё здесь.

Школа, конечно, расширилась. Штат преподавателей увеличился. Если скажу, что их 50, цифра, думаю, окажется неточной.

Преподаватели интерната с детьми — круглосуточно: помогают делать уроки, организуют отдых, следят за питанием.

Выпускники школы получают степень бакалавра. Им также может быть вручен аттестат международного класса (после углубленного изучения французского или английского языков).

Ну и, возвращаясь к вопросу физической культуры, скажу, что в традициях школы остались спортивные праздники горных лыж, скоростных санок, большого тенниса.

Прекрасно организуются для детей каникулы. Есть специальный дом, где ребята отдыхают, проводят рождественские и пасхальные каникулы.

Комната в здании интерната, куда меня определили, имела одно огромное окно и четыре кровати. Возле каждой стоял ночной столик. У стены на столе — большой таз с кувшином воды.

Честно говоря, я до сих пор не могу понять, зачем этот кувшин был нужен? Утром мы принимали душ сразу же после подъема и вечером — перед сном. Дневное омовение рук проходило в нижних туалетных комнатах перед каждым приемом пищи.

Однажды я не удержался и все-таки спросил у господина Лассэра:

— Зачем в моей комнате стоят таз с кувшином?

Он ответил:

— Чтобы ты всегда помнил о чистоте своего тела, своих рук, а, возможно, и своих мыслей. Ибо у честного человека — они всегда чистые.

Это пригодилось мне в жизни!

Но дети есть дети! Озорничали и в мою пору… Расскажу об одном случае. В моем классе учился внук Президента Швейцарской Республики — господина Гюстава Одора, — Фернан Трамбле. Он чувствовал себя хозяином положения и давал всем подзатыльники.

Но я его предупредил: «Ты — из Женевы, а я — из Ростова-на-Дону. Если меня тронешь, — разобью тебе рожу!»

А незадолго до упомянутого случая дедушка Виктор подарил мне круглые карманные часы. Очень гордый подарком, я — надо или не надо — всем показывал, «который час». Подарок сей я получил за хорошие отметки.