Фриц Мюллер жил надеждой, что возложит исполнение своей несбывшейся мечты на сына. Однако фрау Мюллер ограничилась дочерью. Смирившись, он решил, что будущий зять сумеет завоевать расположение суперинтенданта замка и станет привратником.

Соискатели руки Эльзы знали об этом. Чтобы получить дочь, необходимо ублажить отца. Кое-кого это обескураживало, ведь привлекала их всех возможность стать хозяином «Розы» — трактира с многочисленными посетителями, отменной репутацией, — следить за порядком, заглядывать на кухню, заключать сделки на ярмарках, торговаться с земледельцами. Им нравилась эта легкая и приятная жизнь хозяина постоялого двора. Но упрямый Фриц Мюллер не шел ни на какие уступки. У него был свой резон. Служи его зять в замке, он бы продал постоялый двор и приезжал сюда от случая к случаю как добрый обыватель, выкурить трубку, выпить кружечку пива в прохладной тени — и все это с легким сердцем, веселым взглядом и улыбкой на устах, а главное, с радостью от воплощения своей мечты. Он спал и видел привратницкую, на пороге которой его встречает улыбающаяся дочь с белокурым малышом на руках.

Лишь трое юношей согласились на двойную борьбу — за руку Эльзы Мюллер и пост привратника.

Альберт Вейс — сын соседа-столяра и сам большой умелец, как говорили, мастер на все руки. Он мог изготовить такие шкатулки с секретом, что нипочем не догадаешься, как их открыть.

Фридрих Блюм, второй соискатель, — бледный, худощавый племянник каноника, изучал теологию, однако не питал, казалось, большого стремления принять духовный сан. Он снимал у Мюллера комнату.

Наконец, третий, Карл Линдер — здоровяк, разбитной малый, кузнец, сила которого в прямом смысле позволяла ему надеяться на то, что рано или поздно он сожмет в своих руках и красотку и ключи от ворот замка.

Эльза, с присущим ей кокетством, заигрывала со всеми тремя влюбленными. Она отменяла свидания, отнекивалась, когда ее приглашали потанцевать, и всячески сталкивала Карла с Альбертом и Альберта с Фридрихом, так что молодые люди с переменным успехом то завоевывали, то сдавали позиции.

Пыхтя трубкой, старина Мюллер только покачивал головой:

— Господин суперинтендант обещал мне место. Кому оно достанется? Понятия не имею! Все три парня мне одинаково по душе, однако может ведь случиться так, что тот, кого выберет господин суперинтендант, подходит мне, но не нравится моей дочери. А потому важно, чтобы Эльза не обнадеживала никого попусту и подождала, пока не будет сделано назначение!

И гордый рассуждениями, довольный своей предусмотрительностью, папаша Мюллер счастливо попирал руки, глядя, как дочь дурачит женихов.

Однажды вечером, когда Фриц Мюллер уже распорядился запереть ворота и внести столы со двора, совершенно неожиданно, ввергнув всех в изумление, у ворот остановилась коляска. Роскошно одетая дама, энергичная и, похоже, властная, потребовала обед и комнату.

Хозяин спрятал трубку, низко поклонился и со всей любезностью пригласил ее войти, дабы препроводить наверх, пока накрывают на стол. Когда же Мюллер собрался показать кучеру конюшню, тот коротко сказал:

— Мне незачем оставаться. Прощайте!

Сбитый с толку хозяин спросил себя, что заставило даму, похоже, не из простых, ехать на ночь глядя в столь отдаленное место? Требовалось понаблюдать за путешественницей.

Ни красивые перстни, ни дорогой браслет не смогли усыпить бдительности трактирщика.

— Кому придет в голову ехать в Шенбрунн в такой час? — размышлял он. — Ба! Ни дать ни взять любовное свидание. Стало быть, любовник не замедлит появиться… Потому и коляску отослала. Хватит и одной кареты, чтобы завтра отвезти их в Вену… Что ж, поторопим жену и дочь! Похоже, у этой дамы характер что надо и терпение ее на исходе…

Сию минуту весь дом был на ногах, служанки хлопали дверьми, тащили вороха простынь из шкафов, извлекали белье из огромных комодов и несли его на вытянутых руках. Внизу, на кухне, Мюллер допекал хлопочущую жену кулинарными советами, от которых бедной женщине становилось явно не по себе.

— Раки! — гремел он. — Перца, побольше перца! Не забудь мускатный орех!..

Затем переключился на служанку, накрывавшую стол.

Когда все было готово, Мюллер, держа колпак в руке, подобострастно приблизился к гостье:

— Госпожа графиня, кушать подано!

Он назвал ее графиней просто так, наудачу, ему казалось, что титул сей совершенно подходил столь величественной даме. По его разумению, она и не могла быть никем иным.

— Так вы знаете меня? — процедила дама, усаживаясь.

— Да, госпожа графиня, — Мюллер чуть не подпрыгнул от радости, однако тут же постарался скрыть, что понятия не имеет о том, кого принимает.

— Меня это удивляет, — незнакомка сменила тон. — Наверное, вы служили в Милане или Неаполе?

— О да, госпожа графиня! Я служил в Италии, — ответил Мюллер, уточнив, — в 6-м стрелковом и 10-м гусарском.

— А, — окончательно смутилась дама, — тогда вы меня узнали.

— Сей же момент, госпожа графиня.

Незнакомка вскочила:

— Умоляю, никому ни слова, и если к вам придут и спросят, не останавливалась ли у вас графиня Наполеон Камерата, вы ничего не знаете. Повторите.

— Я ничего не знаю.

— Так вот, пока я здесь, ни одна душа об этом знать не должна.

— Клянусь, госпожа графиня!

— Полагаюсь на вас. Впрочем, вы будете достойно вознаграждены… Ну а теперь, когда я немного успокоилась, — честно говоря, вы меня обескуражили, — то отдам должное вашему превосходному обеду.

Сейчас же вошла Эльза в сопровождении служанки, державшей в руках поднос.

— Кто это очаровательное дитя? — поинтересовалась графиня Камерата.

— Моя дочь, Ваша Светлость, Эльза.

— Она прелестна. И когда же замуж?

— Хотелось бы поскорее. Все зависит от суперинтенданта.

— Суперинтенданта?!

— Суперинтенданта замка Шенбрунн. Он обещал устроить моего зятя привратником.

Графиня Камерата прекратила есть. Казалось, ее очень заинтересовали матримониальные мечтания хозяина трактира.

— Ваш зять, — уточнила она, — станет охранять одни из ворот замка?

— Да, госпожа, я на это очень надеюсь.

— Дай Бог, чтобы это случилось поскорее! — сказала графиня.

Не закончив с первым, она пожелала второго блюда.

Мюллер кинулся на кухню поторопить служанку.

Эльза осталась с графиней.

— Так значит, милая, — поинтересовалась графиня Наполеон, — вы собираетесь замуж за привратника в замке Шенбрунн?

— Таково желание моего отца, госпожа.

— И ваше тоже, надеюсь?

— Ну конечно, Ваше Сиятельство, — скромно ответила Эльза.

— Вам нравится в Шенбрунне?

— О госпожа! Я ведь уже привыкла к мысли, что буду жить там. Парк начинается почти у наших дверей, я гуляю там, если есть время. Мне нравится смотреть на деревья, когда закрываю глаза, то представляю себя в привратницкой.

— Вы очень красиво говорите, дитя мое. Конечно же, это настоящее счастье, и, уж поверьте, есть много таких, кто с радостью поменялся бы с вами местами, испытав ненависть окружающих. Но это, увы, невозможно!

Ба! — Перемена настроения графини делала ее похожей на птичку, прыг-скок, с ветки на ветку. — Надо привыкать ко всему, приспосабливаться, учиться жить с этим… Дайте-ка мне, голубушка, чуть-чуть этого прекрасного паштета, пока ваш отец задерживается…

Графиня с аппетитом доедала холодный паштет, когда в проеме двери появился Мюллер. Он торжественно поставил на стол блюдо с огромным фазаном, украшенным прекрасным оперением и свесившим отливающую всеми цветами радуги шею. Графиня засмеялась:

— А я-то было подумала, что обед закончился…

Мюллер, с поклоном, начал разделывать фазана.

Закончив, предложил графине крылышко. Та поинтересовалась:

— Много ли дичи в округе?

— О да, госпожа! В Шенбрунне постоянно охотятся.

— Даже так? А скажите-ка, не бывает ли среди охотников лиц из окружения Его Величества?

— Конечно, госпожа! Во всяком случае один…