– Для начала – вполне. Если понадобится больше, ты…

– Я найду столько воинов, сколько ты скажешь, – перебил састара мальчик.

– Хорошо. Я свяжусь с тобой позже, когда время придет.

– Договорились.

Састар Равана протянул к Зеркалу усы и щелкнул рычажками. Серебряная поверхность приобрела прежний вид, и образ мальчика исчез.

– Кто это такой? – спросил Кулхугара.

– Местный бог. Его зовут Молох.

– Что у нас с ним за договор?

– Он обеспечит охрану Цитадели на то время, что мы будем принимать послание с Нибиру.

– Ты пустишь его воинов сюда? – Голос Кулхугары прозвучал недоверчиво и настороженно.

Равана усмехнулся.

– Спокойно! – сказал он, отходя от Зеркала. – Я ведь сказал, что в Цитадели могут находиться только мурскулы. Армия Молоха расположится внизу, на Земле.

– Зачем? Мы неуязвимы для…

– Всегда лучше подстраховаться, – перебил састар. – Я не позволю нашим планам снова сорваться. Кроме того, мы получим право торговать с людьми.

– Для чего нам это нужно?

Равана усмехнулся:

– Когда люди получат наши изобретения, очень скоро они уже не смогут обходиться без них. Они будут нуждаться в наших товарах, но отобрать силой их не смогут. Тогда они станут торговать с нами и постепенно привыкнут к нашему присутствию. Мы сможем накопить много золота, купим шахты, приобретем рабов, обучим их управлять нашими механизмами и добудем столько руды, сколько нужно.

– За это время Нибиру отдалится от Земли, – заметил Кулхугара.

– Но она вернется.

– Через три тысячи и шесть сотен лет? – горько усмехнулся Кулхугара.

– Она выдержит! Это совсем немного.

– Она умирает. И уже давно. Наша планета в агонии, и каждое столетие может стать последним.

– Мы сделаем все, что в наших силах! – проговорил Равана, чеканя каждое слово.

– Само собой, – отозвался Кулхугара, склонив голову.

– Ступай. Следи за ходом работ. Когда будет нужно, я позову тебя и ты примешь командование над армией Молоха.

– Его воины будут подчиняться мне?

– Поначалу, пока они не поймут, что от них требуется. Потом, я надеюсь, нам не придется с ними возиться.

– Слушаюсь, састар.

– Иди! – Равана отвернулся, давая понять, что разговор окончен.

Кулхугара кивнул дожидавшимся его мурскулам, и они вышли из приемного зала.

– Вы все слышали? – спросил Кулхугара своих сопровождающих, хотя и так было ясно, что да.

– Разумеется, – отозвались они в один голос.

– Забудьте пока об этом, – приказал Кулхугара. – Я не хочу, чтобы начали ходить слухи.

– Мы поняли тебя, – мурскулы кивнули. – Будет исполнено.

Втроем они поднялись на борт мандролы, и золотой корабль полетел к платформе, чтобы вернуть Кулхугару туда, откуда вызвал его састар Равана.

В ущелье входили сотни вампиров. Бесшумные и быстрые, они скользили подобно теням, направляясь к Бальгону. Невин был среди первых, его паладины вели войска, собранные за недолгое время.

Носферату передвигались ночью, а перед рассветом забивались в пещеры и глубокие темные ущелья, куда не проникало солнце. Настала пора возмездия. Клан Валерио должен был вернуть Бальгон и влиться в ряды слуг Молоха.

Дозорные были захвачены врасплох и пленены прежде, чем успели подать сигнал. Подобно лавине, носферату подкатились к стенам Бальгона и начали карабкаться по ним вверх, переваливаться через крепостные зубцы, взбираться на башни. Их осыпали стрелами, но они не причиняли нападавшим вреда: древки были обычными, ведь никто не ожидал атаки вампиров – письмо Дьяка, в котором он предупреждал Мстислава о том, что выбитые из Бальгона кланы снова собираются вместе, так и не дошло по назначению, ибо было перехвачено Невином.

Город Мертвых вскоре стал похож на муравейник: повсюду шли бои, свистели стрелы, сражая вампиров клана Валерио и их рабов. Нападавшие быстро теснили защитников города и вскоре захватили центр Бальгона.

Когда пал замок Брандеген, началось паническое бегство клана Валерио. Мятежные носферату пытались скрыться, но Невин заранее расставил вокруг цитадели заградительные отряды и кордоны, которые встречали своих сородичей мечами и копьями с осиновыми древками.

Повсюду с огромной скоростью разлагались трупы, наполняя воздух запахом гниения. Победители не брали пленных, убивая без колебания и сомнения. Пророк велел карать изменников, и они шли вперед, пролагая себе путь сквозь ряды вампиров, носивших знаки и гербы клана Валерио. Через некоторое время оставшаяся в живых горстка защитников города сложила оружие и сдалась в плен. Невин остановил своих воинов и велел собрать уцелевших противников во дворе замка Брандеген и сам первый отправился туда со своими паладинами.

Несколько сотен носферату еще долго бродили по городу в поисках спрятавшихся врагов, но никого не нашли. Из Бальгона никто не спасся, все так или иначе остались внутри его стен.

Ближе к рассвету вампиры развели на улицах и площадях костры и сожгли регалии клана Валерио: знамена, гербы, штандарты и эмблемы. Отсветы пламени плясали на мрачных стенах замков и дворцов, темные окна которых походили на пустые глазницы черепов. Над Кадрадскими горами, потонувшими в ночной мгле, висели черные тяжелые тучи, готовые пролиться дождем. В воздухе пахло предгрозовой свежестью, гарью и гнилью.

Невин переоделся после сражения и вышел на балкон. С донжона был виден двор, заполненный обезоруженными носферату. Они жались к центру, бросая ненавидящие взгляды на своих стражей – воинов Невина, охраняющих пленников.

Дарон подошел к нему и встал рядом. На его шлеме виднелись кровавые полосы, доспехи были покрыты пылью.

– Мы победили, Ваше Величество, – сказал он, глядя в сторону горизонта.

– Это только начало, – отозвался Невин. – Вскоре падет Малдония, а потом другие страны признают наше могущество. Власть Молоха постепенно распространится повсюду. Люди будут строить храмы Кровавому и отправлять культы, принося в жертву друг друга во славу его.

Невин вспомнил о Мелиссе и прикрыл глаза. Он вдруг понял, что, несмотря на все попытки прогнать горькие воспоминания, ни на секунду не забывал о ней, нося ее образ где-то глубоко в своем сердце. Все, что он делал, было лишь тенью прежней жизни, когда она еще была с ним. Ни победа, ни месть, ни слава – ничто не могло заменить ему Мелиссы, одним взглядом, улыбкой, прикосновением, словом дарившей ему счастье.

Невин положил руку на каменные перила балкона и взглянул вниз.

– Прикажи им замолчать, – сказал он Дарону. – Будет говорить Пророк.

Паладин зашевелил губами. Он использовал Зов, чтобы говорить с пленными, и через полминуты те подняли головы, и воцарилась тишина.

Невин выпрямился. Ветер трепал его длинные белые волосы, развевал полы тяжелой пурпурной мантии, открывая сверкавшие на груди золотые цепи и медальоны с символами и эмблемами клана Грингфельда.

Он поднял руку, и в ней сверкнул Жезл Пророка – из черного металла, увенчанный огромным голубым сапфиром с затаившимся в глубине, зловеще мерцающим пламенем. Ему вручил его Молох перед отбытием из Келтебруна как символ власти, ниспосланной Богом, и как свидетельство того, что его устами говорит Кровавый.

Камень вспыхнул по молчаливому приказу Невина, голубое сияние разлилось над балконом, и в нем возникли очертания бледного детского лица. Глаза ребенка горели багровым огнем, из приоткрытого рта вырывалось темное пламя.

– Слушайте меня, ибо я – Пророк его! – воскликнул Невин, обводя взглядом благоговейно замершие ряды вампиров. – Великий Кровавый вернулся! Молох призывает своих слуг исполнить то, ради чего они были созданы. Пришла пора отдать долг Служения! Вы видите, мы уже встали под могучую длань его, настало время и вам забыть раздоры и вспомнить Клятву! Готовы ли вы покориться мне, Пророку, и служить Молоху, отдать жизни, дарованные им, во славу его?! Если да, то на колени!! – Последние слова Невин почти прокричал, потрясая Жезлом и расплескивая вокруг себя голубое пламя. Во время речи он чувствовал прилив сил, ему казалось, что нет в мире власти и мощи иной, чем та, которой обладал Молох.