— Что такое? — недоуменно пробормотал семинарист.

— Ты что же, не видишь? — сквозь зубы процедил Зигфрид. — Да открой же глаза!

Еще не понимая, что имеет в виду воин, парень всмотрелся в этих беззаботных прохожих, вновь заполонивших улицы у них на пути. Теперь они не казались ему такими уж равнодушными к пришельцам: продолжая свое отстраненное, будничное движение, все эти люди незаметно приближались к ним, будто оттесняя веста и его спутника все дальше и дальше от их главной цели — Бункера. Это могло показаться странным, но ничего противоестественного в происходящем все-таки не было. Об этом и хотел сказать Книжник, даже улыбнулся, открыл рот, как вдруг столкнулся взглядом с одним из ближайших прохожих.

Взгляд этот был пуст и мертв, совсем не походя на выражения глаз тех горожан из далекого прошлого, которые остались в реальности, отделенной от них одной станцией метро. Больше того — это был совсем чужой взгляд.

Нечеловеческий.

Книжник остолбенел. Словно в подтверждение его худших ожиданий «прохожий» оскалился, обнажая редкие гнилые зубы. И заревел — протяжно, жутко, как, наверное, ревут демоны в своем адском пекле. Будто откликнувшись на этот зловещий призыв, все остальные «горожане» разом остановили свое беспорядочно-театральное брожение и уставились на двоих людей, замерших у стены ветхого дома.

И тут же, отбросив в сторону свое постановочное безразличие, всем скопом ринулись на пришельцев. То, что произошло следом, напоминало удушливый, липкий кошмар: «добропорядочные горожане» прямо на ходу стали менять свой облик, из неприметных людей превращаясь в монстров. Чем ближе подходила эта толпа, тем больше она напоминала стаю, тем больше люди начинали походить на жутких мутантов. Ближе всего эти твари были, пожалуй, к нео. Только у нео в глазах можно увидеть хотя бы зачатки разума. Здесь же не было ничего — лишь мертвое равнодушие, которое казалось страшнее самой лютой злобы.

Первым не выдержал Книжник: с отчаянным воплем, переходящим в какой-то истошный, истерический вой, он вдавил палец в спусковой крючок, нелепо выставив перед собой автомат — словно пытался отмахнуться стволом от навязчивого кошмара. Очередь врезалась в монстров, срезав двоих, после чего ствол задрало отдачей, и несколько драгоценных пуль ушло в воздух. Даже когда магазин опустел, он так и продолжал судорожно давить на спуск.

Зигфрид повел себя куда хладнокровнее: резко вскинув пред собой руки, открыл огонь сразу из двух стволов — причем ни одна пуля не пропала зря. Воин целенаправленно уложил ближайших монстров, выигрывая таким образом некоторую фору для маленькой группы. После чего просто схватил обезумевшего парня в охапку и потащил к черному пролому на месте давно рухнувшего подъезда. Книжник уже не помнил, как они преодолели темные руины, выскочив уже на другую сторону, рядом со старым сквером, давно уже превратившимся в небезопасные заросли хищной растительности. Где-то за спиной продолжали реветь мерзкие твари, так ловко до этого притворявшиеся людьми.

— Что это было?! — задыхаясь, выкрикнул Книжник. Он безуспешно пытался поменять магазин автомата: руки предательски тряслись, да и все тело колотил нервный тик. Не хватало еще вернуться в Кремль седым заикой, беспрерывно ходящим под себя при каждом постороннем шорохе. Впрочем, плевать и на эти мелочи — лишь бы вообще вернуться!

— Мороки, — просто сказал Зигфрид. Небрежным жестом, походя, он выбросил разряженные, а потому бесполезные трофейные пистолеты, и теперь в его руке снова был старый добрый меч.

— Что это еще такое? — беспомощно озираясь, проговорил семинарист. — Какие еще, на хрен, мороки?!

— Известно какие, — невозмутимо сказал Зигфрид. — Мороки Поля Смерти. Встречаются в некоторых Полях. Но не так часто, и уж точно — не в таких количествах…

Подробности удалось вытянуть из Зигфрида уже по пути к скверу, в котором была надежда скрыться от преследователей и пробраться непосредственно к Бункеру.

— Мороки — довольно редкие твари, — говорил Зигфрид, выискивая проход в густой зелени сквера. — Лично мне еще не доводилось с ними сталкиваться, знаю лишь по рассказам. Говорят, они принимают обличье существ, вызывающих доверие жертвы, — чтобы подкрасться поближе и напасть. Когда их один-два — трусливы. Когда толпа соберется — агрессивны.

— А откуда они берутся? Это что, раса такая?

— Да нет. Мороками становятся любые существа, погибшие в этом Поле: само Поле вдыхает жизненную энергию в трупы, меняет их геном и потом орудует с телами как с глиняными куклами. Твари — вроде симбионтов самих Полей. За их пределами они уже нежизнеспособны — разлагаются заживо за минуты.

— А зачем они нужны Полю, эти живые трупы?

— А кто его знает? Думаю, чтобы ловить и убивать действительно живых. Ведь говорят же: мол, Поля Смерти питаются душами убитых.

— Психоэнергией, — вяло поправил Книжник. Сплюнул. — Все равно мерзость!

Его снова передернуло, и на всякий случай он убедился, что автомат снят с предохранителя.

— Да, — кивнул Зигфрид. — Не хотелось бы здесь сдохнуть и присоединиться к их веселой компании.

Вяло переговариваясь, будто и не глядели только что в лицо лютой смерти, они приблизились к зарослям сквера. Длинные тонкие ветви жадно потянулись к людям, норовя ухватить за одежду или, чего доброго, — оплести шею. Это были уже хорошо известные штучки, и лезть в эту смертельно опасную «зеленку» не было никакого желания. Но в спину дышали кровожадные твари, и оставалось лишь полагаться на знания и опыт воина.

Семинарист догадывался, что заросли эти для Зигфрида были чем-то сродни Тайницкому саду Кремля — столь же небезопасные, но вполне знакомые, так как находились по соседству с Бункером. Дома, как известно, и стены помогают, но вот насчет местной излишне активной древесины Книжник не был до конца уверен. Впрочем, все сомнения как ветром сдуло, как только за спиной раздалось знакомое уже многоголосое рычание. Не дожидаясь встречи с мороками, путники ступили на опасную, едва заметную тропу.

— Береги голову! — предупредил Зигфрид, привычно лавируя между побегов-ловушек.

Книжник вжал голову в плечи, опасливо глядя на хищную растительность. Тонкие веточки-сенсоры — как шнур охотничьего самострела. Только вместо стрелы в жертву, неосторожно задевшую предательский побег, вылетает мощное щупальце с присосками, в мгновение ломающее кости и высасывающее живые соки. Семинарист сгорбился еще сильнее, даже голову прикрыл автоматом, будто это могло хоть как-то помочь.

Они продвинулись шагов на десять — пятнадцать в коварной зелени, когда за спиной раздались приглушенные вопли: увлекшиеся погоней мороки один за другим попадали в растительные ловушки.

— Ты знал, что так будет? — спросил Книжник, осторожно обходя какую-то подозрительную паутину, в нитях которой легко завяз бы фенакодус.

— А как же, — отозвался Зигфрид, небрежно срубая потянувшийся к нему росток, густо усеянный мелкими, цепкими крючками. — Для чего мы, по-твоему, выращивали все это?

— Так это вы сами?.. — изумился Книжник.

— Отчасти, — сказал воин. — Мы — небольшой народ, и врагов у нас море. Почему бы не поставить часть враждебной среды себе на службу? К тому же вырастить такие дебри не слишком сложно — куда сложнее прокладывать и поддерживать в них тайные тропы…

— Да уж, — пробормотал семинарист. — В одиночку я бы здесь наверняка заблудился. Если бы еще на опушке меня не разорвали эти милые веточки… Скажи лучше, когда мы придем?

— Так уже, считай, пришли, — сказал Зигфрид, отодвигая мечом ветку с мерно сокращающимися фиолетовыми листьями. — Вот он…

Совершенно для себя неожиданно Книжник оказался на открытой местности. И тут же на него будто обрушилась с неба мрачная серая громада.

Бункер.

Книжник понятия не имел, как выглядело американское посольство до начала Последней Войны. Теперь же оно действительно напоминало надземную часть какого-то гигантского бункера, бетонную верхушку невообразимого подземного айсберга. Прежние стены были наглухо укатаны в этот неровный бетон с вкраплениями камней, кирпичных обломков, даже кусков железной арматуры и дерева. Глухие, мрачные стены из бетонного монолита со следами грубой опалубки, никаких окон — лишь узкие длинные бойницы на приличной высоте. И никаких признаков входа.