— А мусора, че, — за вами гонятся? — с интересом спросил парень. Из-под футболки выглядывало мускулистое плечо с замысловатой синей наколкой.

— А?! — непонимающе выдохнул Книжник. Зыркнул в сторону эскалатора, по которому быстро спускалась цепочка вооруженных людей в темной форме с жуткими масками на лицах. Отчего-то эти люди напомнили ему дампов — зловещих убийц-каннибалов с изуродованными лицами, замотанными в тряпки. Стало еще страшнее.

Вдобавок что-то жутко завыло — пострашнее сирены на боевом роботе типа «А». Сердце сжалось в ожидании неизбежного.

— За нами… — сдавленно выдохнул Книжник.

— Во, суки! — ухмыльнулся парень, показав изрядный промежуток в кривых желтоватых зубах.

И тут же без лишних разговоров подхватил Зигфрида под плечи и потащил к краю платформы. Острый меч в руке воина скрежетал о камень, оставляя уродливую борозду на гладкой поверхности платформы. Вой все нарастал, и семинарист со страхом и трепетом увидел, как из черного провала туннеля, напоминая жуткого железного червя с горящими глазами, вынырнул поезд. Он не помнил, как оказался в вагоне, на полу, среди изумленных, шарахнувшихся в стороны пассажиров, как закрылись двери, как мелькнули за окном и исчезли черные маски с прорезями для глаз и как он нашел в себе силы приподняться, опираясь на локоть, с грязного пола и поинтересоваться с самым невозмутимым видом:

— На «Баррикадную» правильно едем?

Зигфрид стал приходить в себя еще в поезде. Взгляд его, только что бесцельно блуждающий, прояснился, губы прошептали:

— Получилось?

Книжник лишь криво улыбнулся в ответ. Что-то несомненно получилось, и теперь хотелось бы понять, что именно. Они сидели на полу совершенно нереального вагона метро, несущего их сквозь подземелья еще более нереального мира. Объяснения всему этому не было, а попытки разобраться вели как минимум к нервному срыву, совершенно сейчас неуместному.

Зигфрид рывком поднялся на ноги. Наполнявшие вагон люди, до этого с любопытством наблюдавшие странных пассажиров, попятились. Это и впрямь было зрелище не для слабонервных: высокого роста, крепкий, довольно средневекового вида мужик с мечом в руке стоял посреди вагона московского метрополитена. Книжник с двумя автоматами под мышками все еще сидел на полу у его ног.

Какие-то подростки за спиной разглядывали их горящими от любопытства глазами и невнятно бормотали что-то про «ненормальных толкиенистов». Спорили: «А автомат у него к чему?» «Много ты понимаешь…» Кто-то снимал странных пассажиров на мобильный телефон. В другое время Книжник с интересом повертел бы в руках такое устройство — ведь в его реальности мобильники давным-давно превратились в бесполезный хлам. Но сейчас хотелось лишь одного: двинуть этому умнику по морде. Все это внимание не очень нравилось и Книжнику, и Зигфриду, и потому, когда мягкий голос объявил станцию «Баррикадную», они с облегчением покинули вагон.

Светящиеся вывески услужливо подсказали, как выбраться на поверхность. Зигфрид вроде бы преодолел свой необъяснимый страх перед подземельями метро, путники даже стали привыкать к этой новой реальности. Черт возьми, может, самое лучшее, что могло с ними случиться, — это остаться здесь навсегда! Но уже наверху пустующий вестибюль «Баррикадной» заставил их насторожиться.

В разбитых стеклах блуждал знакомый пыльный ветерок. Они переглянулись и вышли наружу по хрустящим обломкам штукатурки.

Путешествие в иллюзорное прошлое кончилось. Не было ни синего неба, ни бесконечной толпы, ни машин, ни преследовавшего по пятам ОМОНа. Их встретили знакомые пустынные улицы, полуразрушенные дома и характерная мутная пелена в глазах. Поле Смерти, не сумев достать их руками призрачного ОМОНа, решило, наверное, применить старое доброе излучение. Книжник покопался в суме и вытряхнул на ладонь последние гранулы снадобья.

— Я не знаю, как это все у нас получилось, но мы здесь, — сказал Зигфрид, кивнув назад, в сторону странного приземистого сооружения, из которого они выбрались на поверхность.

Похоже, вестибюль станции находился внутри древнего монумента, в стене которого еще угадывались рельефные изображения изломанных человеческих фигур.

— Тени Войны, — глядя на фигуры, мрачно пояснил Зигфрид. — Их почитали наши воины.

Книжник хотел возразить, но прикусил язык. Сказать сейчас, что это, очевидно, памятник давно забытым революционерам, — значило бы оскорбить чувства воина.

— Эти места должны быть тебе знакомы, — заметил Книжник, разжевывая горькие гранулы. Оставалось надеяться, что древний рецепт окажется действенным. Совсем не улыбалось сдохнуть от излучения в нескольких шагах от цели.

Зигфрид молча кивнул:

— Да, здесь уже рядом.

Книжник протянул весту оставшееся снадобье. Тот покачал головой:

— Не надо. Не хочу оттягивать финал — будь уже, что будет. Давай к делу. Вот, держи!

Зигфрид передал Книжнику отобранный у полицейских автомат.

— Свой выброси! — приказал он. — Этот новее, а значит — надежнее. Да и полегче для тебя будет. Только магазин от старого оставь!

Книжник подчинился. Расставаться со старым оружием было жаль, но, видимо, воин знал, что говорил. Действительно — не хватало только, чтобы древнее оружие заклинило во время какой-нибудь заварушки! Он взял новый автомат, осмотрел и понял, что ничего принципиально нового в этом оружии нет. Более того, этот «ствол» действительно был легче, компактнее, и держать его было куда приятнее. Плевать на дальнобойность и кучность стрельбы — он все же не настоящий дружинник, чтобы умело использовать эти преимущества полноценного, длинноствольного автомата. Все о чем следует думать — вовремя нажать на спусковой крючок. И не забыть при этом снять оружие с предохранителя. «Макаровы» вест оставил себе, заткнув за широкий пояс, прямо над своими знаменитыми револьверами, отчего стал походить на корсара с картинки какой-то читанной в детстве книжки.

— Слушай, я вот что думаю, — неуверенно сказал Книжник, ощупывая трофейный автомат. — А если все это и впрямь иллюзия? Она рассеется — и мы без оружия останемся…

— А ты не думай, — посоветовал вест. — Просто иди вперед. И не оглядывайся.

Они продвигались быстро — насколько это было возможно в странном болезненном состоянии, сковавшем тело. Поле медленно, но верно разрушало организм. Книжник не удержался — и судорожно проглотил остатки снадобья. Самым мерзким было бы выжить в этом проклятом Поле — и превратиться в какого-нибудь монстра. Хоть и не похоже оно на те, в которых набирают силу вожди нео, или те, в которых закаляли свои мечи сгинувшие весты. Но смерть имеет свойство принимать самые неожиданные обличья.

Они прошли примерно квартал, и Книжник вдруг ощутил то, что какой-то наставник из Семинарии назвал странным выражением «дежавю»: ему стало казаться, что все эти фокусы с реальностями повторяются. Снова стали попадаться беззаботные прохожие, и, что характерно, их становилось все больше и больше. Они заполняли тротуары, направляясь куда-то по своим делам. Наверное, Поле Смерти продолжало игры с реальностью и сознанием пришельцев, и оставалось просто принять происходящее. В конце концов, какое им дело до всех эти людей из другой, чуждой им, реальности? Книжник даже позволил себе расслабиться, легкомысленно закинув автомат за спину.

Но Зигфрид казался более чем напряженным. Он положил ладони на рукояти трофейных пистолетов и хмуро поглядывал по сторонам. Здесь, практически у самого места назначения, Книжнику ужасно не хотелось никаких столкновений, схваток, погонь. А потому он спросил нарочито бодрым голосом:

— Ну что, где он, твой Бункер?

Вместо ответа Зигфрид схватил Книжника за шиворот и потащил в сторону, к стене какого-то здания, попутно вытаскивая из-за пояса «Макаров». На какой-то миг семинаристу показалось, что у спутника очередной приступ его странной паранойи. Он в страхе скосился на веста, ожидая увидеть знакомую уже блуждающую улыбку и бессмысленный взгляд. Но лицо Зигфрида выражало лишь ледяную решимость, а взгляд превратился в совершенный прибор прицеливания.