Я учился тогда в четвёртом классе. И больше мне ни чего, ни разу не попадалось такого уровня как эта книжка, изданная в 1929 году. Так что можно сказать, что в детстве я прочитал только одну хорошую книжку, просто больше не было у Прасковьи в её библиотеке. Много книг у неё заиграли, брали почитать и не возвращали. Хорошо, что хоть «Арчбеки» остались.

Ну что приуныла?

— Тебя слушаю, интересно рассказываешь, домой приеду — обязательно найду эту книгу и прочитаю, если понравится, своему ребёнку вовремя подкину, когда подрастёт.

Что ещё интересного посоветуешь?

— Летом 88-го, после диплома, посмотрели такое кино потрясающее, фантастика: «Звёздные войны» называется. Ну, такого я ещё ни когда не видел. Ты представляешь, война уже в галактике идёт, ну словами не перескажешь — это, прежде всего, видеть надо, чтобы понять масштаб происходящего.

— Ну, тебя опять вдаль, куда-то понесло. Ничего, увижу на афише, схожу обязательно посмотрю, чтоб впечатлений понабраться.

— Понимаешь, этот фильм больше чем просто кино, в нём наше прошлое и наше будущее одновременно. Вот чем фантастика интересна — она сразу две стороны жизни показывает: то, что было и то, что будет.

— Т-а-а-а-к… Всё, всё, всё! Войны, мне ещё в галактике не хватало! Один ребёнок маленький, второй скоро будет, мне мирная жизнь нужна: небо голубое, крыша над головой со всеми удобствами, машина в гараже, полный холодильник и светлое будущее для себя и своих детей…

Интересная вещь происходит: люди всю жизнь ищут любовь, о ней мечтают, с регулярной периодичностью меняют жён и любовниц, а любви всё нет и нет. Так и покидают этот мир не узнав, что же это такое, не познав ни чего кроме порева, ширева, курева; кроме успокоительного факинга и непрерывного джогинга за очередной желанной и пока ещё не попробованной.

Счастливые они, так и покидают этот мир не найдя своей половинки, так ни когда и не узнают терзаний, страданий, ожиданий. В общем, так ни когда и не потратят часть своей жизни на пустое и никчемушное, не приносящее прибыли и золотых монет, но такое прекрасное, великое, светлое. Это чувство совсем другое, отличное от этого мира; хотя и глупое оно и бесполезное, но всё же такое прекрасное.

Всё бегу от себя и никак не могу убежать, видимо обломился мне кусочек счастья, такой маленький-маленький и застрял в сердце моём. Я его и так и сяк и эдак, а он ни в какую, сидит наглухо и светит ярко-ярко, на всю Вселенную, а половинка моя свет этот не видит, некогда ей по сторонам смотреть, да о любви думать. Ей больше нравится деньги считать, прибыль подсчитывать; оно, конечно же, правильно, потому как семья появляется сразу после того, как появляются деньги на семью.

Сбылось! Обломилось! Свершилось! Мы почти пришли ко мне в гостиничный номер. Плоть моя горит и светится. Скорей бы!!! Она напротив Спокойна, Мила, Холодна и Расчётлива. Улыбается кокетливо, строит глазки, но с её стороны это больше одолжение занудному мальчишке, пока тот не прижал её где-нибудь в подъезде. Так уж лучше всё сделать неспеша, с чувством, в тепле и уюте. Ну да, конечно, комфорт-то он завсегда милей и ближе любой девушке, чем испытание на выносливость в экстремальных ситуациях, типа застрявших лифтов, мрачных лестничных клеток, чердаков и подвалов. В советское время не было возможности снять гостиничный номер на несколько часов, поэтому многим приходилось пользоваться тем, что подвернётся, тем, что ещё не занято уже кем-то.

Многие женщины часто утверждают: «Дай мужчине то, что он хочет и он отстанет от тебя». Дать-то тоже можно по-разному, если это как одолжение, тогда точно отстанет и скорее всего навсегда. И совершенно разное женщина может дать мужчине — может дать счастье, окрылить, а может наоборот — тормозом стать.

После Наташкиной вступительной речи: «Ты давай побыстрее, мне сегодня пораньше вернуться надо» — у меня как-то пропало всё желание, вытворять фигуры высшего пилотажа и опустилось всё, что к тому моменту торчало. Вот женская логика, будь она неладна, если сама уже беременна, то вроде ей ничего и не надо.

…Капли воды, попавшие на раскаленное железо, быстро испаряются, и оно снова становится красным, пылким, искрящимся. Пока целовались, обнимались, раздевались, всё вышесказанное забылось, желание вернулось с ещё большей страстью, доведённой уже до белого каления.

Полчаса кувырканий, отжиманий, тяганий сорока восьми килограмм вверх-вниз быстро израсходовали запас моей энергии. Поэтому через выше обозначенный промежуток времени на смену активным действиям пришли ласковые движения, нежные объятия, сладкие поцелуи. Именно в этой фазе романтических отношений, после того, как отдышались от преодоления физических перегрузок, возможны открытия самих себя, тут всё тайное может стать явным и хорошо осязаемым…

…Я вдруг замер, почуя что-то приятно пахнущее, поводил носом по кругу, прерывисто, неглубоко вдыхая воздух малыми порциями. Наташка стеснительно произнесла: «Ну чего принюхиваешься! Я сегодня с утра ходила в душ. А тут ты меня сразу в кровать поволок, чего теперь принюхиваться? Мы ж целый час, как спортом занимаемся, всё вполне естественно». Я её обнял, прижал к себе, горячая как из парилки, на теле капельки пота.

— Нет, Наташка, ты главное не поняла, мне приятен твой запах, я им наслаждаюсь, он наша общая часть. Это значит ты моя, только моя и больше не может быть второй такой. Мне не нужен больше ни кто, у меня есть уже половинка и она со мной. Я больше не отпущу тебя ни-ку-да!!! У меня просто нет другого выбора, как только связать тебя, упаковать в чемодан и отвезти к себе домой!

Она присела на кровати, упёршись спиной о стену, поджала ноги, обхватила колени руками, слегка наклонила голову набок, состроила лицо невинной овечки и, обратив свой взор в мою сторону, произнесла иронично робеющим от страха голосом:

— В душ позволишь сходить, мой похититель?

После этой фразы посещение вышеупомянутого места затянулось ещё на полчаса…

…Её руки, нежно обвили мою шею, глаза улыбались: «Ты никогда больше не забывай, что у меня сердце, я даже в школе была от физкультуры освобождена, случись чего, врачи могут и не успеть».

— Вот те фокус!.. Негоже вам, Наталья Сергевна, в твоём-то положении в Орлянку играть, то ведь без тебя и меня не будет. Без своей половинки от человека остаётся только пол человека, а от себя-то не убежишь, хоть всю жизнь бегай, так всё равно все свои проблемы с собой и заберёшь, только там будет ещё тяжелее. Но темнемение обещаю, что с этого момента все действия буду осуществлять только по согласованию с тобой.

— Хорошо бы оно так! Раз ещё жива, то может действительно на второго ребёнка сил хватит. Не долго ждать осталось, кто знает. Дай хоть до утра подумать, как быть, как поступить.

— Но только здесь, со мной, а завтра в Аэропорт. И встретим вместе Новый Год, который ты так хотела встретить вместе со мной.

— Нет, я вернусь к себе, в свой номер, переночую там. Ещё несколько дней надо, что бы закончить курсы, получить диплом. Тогда может…

Она замолчала, задумалась, уставилась в пол, долго смотрела в одну точку, медленно подняла на меня свои глаза, взгляд был в какой-то прострации, с уст слетела только одна фраза: «Я люблю тебя». Потом, через какое-то время, добавила: «Саня, — этот маленький человечек разделяет нас больше чем 2000 километров между нами. Да она никогда не поймёт и не простит меня, я должна думать в первую очередь о ней… Дома я много думаю о тебе, вяжу-думаю, на работе — думаю, всегда-всегда ты рядом со мной, но в мыслях конечно. Почему-то совсем не стыжусь мыслей о тебе при муже, всем вокруг кажется, что мы идеальная пара, но если бы хоть кто-нибудь знал как мне плохо. Плохо без тебя. А вот на Саньку гляну и краснею. Не знаю, будем ли мы когда-нибудь с тобой вместе, но всю жизнь я буду душой и сердцем только твоя, даже если ты будешь с другой.»

Мой очередной порыв нежных чувств она пресекла вытянутой рукой с растопыренными пальцами: «На сегодня хватит. Пойдём в душ».