Европейцы, очнувшись от сна, хватились за оружие, но в темноте разглядеть ничего не могли. И им осталось только выжидать, когда же, наконец, начнется рукопашная схватка. И впрямь, не расходовать же зря патроны, если мишенью может служить лишь мгновенная вспышка ружейного выстрела!

Многие женщины в подобном случае разразились бы криками ужаса, стали бы в страхе цепляться за мужчин. Но миссис Клавдия была достойна своего мужа. Она хладнокровно зарядила автоматический карабин и, не выказывая ни малейшего волнения, напряженно вглядывалась в темень.

Снова прогремел залп, и Синдия покачнулся.

— Гром и молния! — завопил Мариус. — Бедняге попало прямо в киль!

— Смелее, парни! Смелее! Они у нас в руках! — раздался чей-то крик, и из бамбуковых зарослей выскочили всадники и окружили слонов.

Разглядев силуэт лошади, миссис Клавдия приложила к плечу ружье и выстрелила.

Раненая лошадь встала на дыбы, словно геральдический конь, и тут же рухнула, придавив собой всадника.

— Браво, Клавдия! — крикнул Бессребреник, в свою очередь разрядив карабин.

К ним присоединились Мариус с Джонни, и на заметавшихся всадников, не ожидавших такого сокрушительного отпора, обрушился адский огонь.

— Проклятье! — завопил кто-то. — Эти чертовы слоны никак не свалятся! А ну-ка, ребята, раздробите им ноги!

«Я уже где-то слышал этот каркающий, как у ворона, голос», — подумал Бессребреник, целясь в сторону говорившего.

Слону с его огромной массой и исключительной живучестью не страшны обыкновенные пули. Чтобы свалить его, нужны пули особо большого калибра и пороховой заряд не менее двадцати граммов. Целить же следует только в ухо, висок или лобную кость — если животное повернулось к вам головой. Но, как отлично знают охотники-профессионалы, слона можно вывести из строя и выстрелом в ногу: стоит ему, раненному в переднюю лапу, попытаться сдвинуться с места, как он тут же беспомощно падает.

Поэтому, услышав жестокий приказ, факир вздрогнул. Если слоны погибнут, то беглецов скорее всего схватят, и виноват в этом, конечно же, будет только он, — во всяком случае, так сочтут члены секты!

— В джунгли, дети мои! — приказал факир вожатым.

Тяжелораненый Синдия ревел от боли, ему вторил Рама, которого пули тоже не пощадили. Но вожатые, не обращая на это внимания, громко кричали и били их крюками, пытаясь завернуть бедных животных направо. И они добились своего: в неистовстве ринувшись на всадников, слоны швыряли хоботом людей, сбивали с ног лошадей и, раздавив, словно соломинки, стволы бамбука, углубились в джунгли.

Теперь впереди был Рама. За ним с трудом следовал Синдия, припадая на раненую ногу и издавая жалобные стоны. Факир понимал, если только слон остановится, он уже не сдвинется с места, и подгонял Синдию, как мог, хотя и знал, что жить тому осталось уже недолго.

Путь пролегал сквозь заросли гигантских кустарников и рощи веерных пальм, коричных и мускатных деревьев. Башенки на слоновьих спинах, оставшись без сорванных ветвями покрывал, занавесок и зонта, выглядели простыми деревянными клетками. Беглецов трясло, бросало друг на друга, и, цепляясь за что попало, они с ужасом ждали, когда, окончательно выбившись из сил, слоны повалятся на землю.

Примерно через час, издав свой последний трубный рев, рухнул Синдия, и факир, вожатый и оба моряка полетели в траву.

Увидев, что его товарищ упал, Рама остановился. Он тяжело дышал, из пасти текла пена.

Вожатый, вскочив на ноги, с плачем кинулся к умирающему слону и, пытаясь обнять его огромную голову, говорил ему что-то ласково.

Бессребреник, между прочим, спросил жену:

— Дорогая Клавдия, не показался ли вам знакомым голос человека, распорядившегося убить слонов?

— Вроде бы… Но я не уверена.

— Ну так вот, этот голос с американским акцентом, столь редким здесь, в английской колонии, принадлежит моему заклятому врагу, тому самому, что претендовал на вашу руку и так и не смог мне простить, что я стал вашим мужем.

— Значит, это Джим Силвер.

— Да. Король денег. Он мстит нам.

Женщина не успела ответить: послышались пронзительные свистки и затем невероятный грохот — свистки паровоза и грохот сталкивающихся, опрокидывающихся и ломающихся вдребезги вагонов!

Первой мыслью капитана Бессребреника и его спутников было сейчас же кинуться к месту катастрофы. Гам наверняка были пострадавшие, нуждавшиеся в срочной помощи, и хотя самим беглецам грозили страшные беды, они стремились по зову сердца выполнить свой долг. Однако ночью джунгли непроходимы, и им поневоле пришлось дожидаться рассвета.

Сидеть в полной темноте, да к тому же в непролазной чащобе, — не очень приятно. Понимая состояние европейцев, факир зажег несколько прутиков и, отыскав при их свете какое-то смолистое дерево и наломав ветвей, развел небольшой костер.

Синдия умирал. Пули буквально изрешетили его, и по крайней мере одна из них, попав в шейную артерию, оказалась смертельной. Но Раме, хотя он тоже был в крови, смерть, по-видимому, не угрожала.

Держа в руке факел, Бессребреник осмотрел у Рамы лапы и нашел, что они в гораздо лучшем состоянии, чем можно было подумать, зная о приказе целиться именно в ноги. Поскольку стреляли пулями малого калибра, они прошли через мышцы, не задев, к счастью, костей. Но одна из ран, в области голеностопного сустава, постоянно кровоточила и причиняла животному острую боль, о чем можно было судить по тоскливым стенаниям. Слон то и дело подымал огромную ножищу и тряс ею, словно кошка, обжегшая лапку.

Миссис Клавдия первой обнаружила эту рану и, охваченная жалостью, обратилась к мужу:

— Жорж, друг мой, как ему, должно быть, больно! Нельзя ли помочь?

— Попробую, — ответил капитан.

Капитан в роли врача. — Друзья. — К месту бедствия. — Железнодорожная катастрофа. — Под обломками. — Сила, ловкость и ум слона. — Патрик и Мери. — Спасение. — На слоне. — Бегство.

Пока факир с помощью Мариуса, Джонни и вожатого отцепляли ремни, которыми была привязана к спине мертвого Синдии башенка, Бессребреник, попросив жену подержать факел, пытался помочь Раме. Вожатый стоял рядом, стараясь успокоить слона.

Бессребреник погладил Раму по хоботу, который слон то сворачивал, то разворачивал, снял с пояса небольшой ятаган и, поднеся острие к ране, быстрым ударом вскрыл ее. Конечно, граф сильно рисковал: слон мог не понять цели этой столь болезненной операции и в ярости растоптать «хирурга». Миссис Клавдия, опасаясь за мужа, почувствовала, как кровь отхлынула от ее лица.

Но Бессребреник не без основания рассчитывал на ум славного животного. И когда сталь вонзилась ему в ногу, Рама оглушительно заревел, задрожал всем телом, но с места не двинулся. Из раны потоком хлынула кровь. Введя туда палец, Бессребреник нащупал твердый предмет, в котором угадал пулю. Он долго копался в ране, пока наконец после долгих и мучительных попыток, весь взмокнув, не добился все-таки своего: пуля упала на землю. Возможно, она давила на нерв, тем самым причиняя животному невыносимую боль, так как стоило капитану извлечь ее, как Рама испустил глубокий вздох облегчения. Слон прижал конец хобота к ране, втянул в него кровь и тут же выплюнул. Проделав это несколько раз, он тихонько провел хоботом по лицу, шее и рукам Бессребреника, словно хотел поблагодарить его. Капитан в ответ погладил хобот и сказал слону несколько слов, а тот, насторожив уши, внимательно слушал его, словно стараясь получше запомнить голос друга.

Вожатый был в полном восторге. Теперь Рама может идти так же хорошо, как и раньше, заявил он.

Факир же произнес своим гортанным голосом:

— Господин, ты спас Раму, и теперь он — твой преданнейший друг. Он будет любить тебя всей душой и беспрекословно выполнять любое твое желание.

Занимался рассвет.

Бессребреник и его жена не забыли об ужасном шуме, услышанном полчаса назад и сменившемся зловещей тишиной, и решили немедленно отправиться на место происшествия.