В корпусе «Беты» открылся люк, из которого выплыли два человека в громоздких скафандрах. Выпуская облачка газа из маленьких цилиндров, они направились к дрейфующей топливной цистерне и стали ее внимательно осматривать. Один из них открыл небольшую дверцу и стал считывать показания приборов, а другой начал обследовать обшивку цистерны на предмет возможной утечки газа.

Около часа больше ничего не происходило, не считая выбросов пара из дополнительных маневровых сопл «Беты». Пилот разворачивал корабль носом против орбитального движения, а это был не самый простой маневр. Теперь почти тридцать метров отделяло «Бету» от доставленной ею с Земли цистерны с топливом. Трудно было осознать, что за время этой неспешной операции корабль и цистерна почти обогнули Землю.

Инженеры в скафандрах закончили свою работу, вернулись к кораблю, и крышка люка за ними закрылась. Последовала еще одна долгая пауза. Пилот ждал момента для начала торможения.

Совершенно неожиданно корма «Беты» озарилась ярчайшей вспышкой. Раскаленные добела газы сформировали светящийся столп. Как только заработали двигатели, к людям, находящимся на борту, вернулся обычный вес. Каждые пять секунд скорость «Беты» падала на сто шестьдесят километров в час. Она покидала орбиту и скоро должна была начать снижаться к Земле.

Слепящее пламя атомной горелки мигнуло и погасло. Снова из небольших маневровых сопл выделился пар: теперь пилот торопился развернуть корабль вдоль оси. В космосе ориентация большого значения не имеет, но через несколько минут корабль должен был войти в атмосферу, поэтому его следовало развернуть в направлении движения.

Члены экипажа «Беты» почувствовали, как чуть более заметно сдавили их тело страховочные ремни. Постепенно давление начало нарастать, и вот наконец стал слышен едва различимый шелест за обшивкой корабля. Они меняли высоту на скорость, а скорость они могли потерять только за счет сопротивления воздуха. Если бы контакт между кораблем и воздухом стал слишком жестким, короткие крылья сломались бы, обшивка расплавилась и корабль уподобился бы стае метеоритов.

Крылья вгрызались в разреженный воздух, рассекаемый кораблем со скоростью почти тридцать тысяч километров в час. Пока они по-прежнему были бесполезны, но вскоре корабль должен был постепенно начать их слушаться. Даже с отключенными двигателями пилот мог выбрать для посадки почти любое место на Земле. Он вел сверхзвуковой планер, скорость которого позволяла облететь на нем вокруг планеты.

Очень медленно корабль преодолевал стратосферу, каждую минуту теряя скорость. Когда скорость упала до чуть более полутора тысяч километров в час, открылись воздухозаборные устройства реактивных двигателей и вновь загорелись мертвенным пламенем атомные горелки. Из сопл вылетели струи горящего воздуха. Корабль оставлял за собой знакомый красновато-коричневый след, созданный окислами азота. Теперь «Бета» летела в атмосфере, ее двигатели работали прекрасно, она возвращалась домой.

Последняя проверка была завершена. Почти в пятистах километрах над поверхностью Земли, каждые сорок минут перелетая из дня в ночь, по своей вечной орбите вращалась первая топливная цистерна. За несколько дней таким же образом на орбиту доставят еще несколько цистерн. А потом настанет момент, когда топливо из них будет перелито в пустые баки «Альфы», которая стартует к Луне…

Как и предсказывал Мэтьюз, Отдел противодействия публичности наконец стартовал и быстро набрал крейсерскую скорость. Успешный запуск первой цистерны с топливом и благополучное возвращение «Беты» показали, что все, что можно было проверить, функционирует идеально. Готовый к полету экипаж через несколько дней должен был вылететь в Австралию, и необходимость в секретности отпала.

В Саутбэнке наступило безумное утро. В прессе появились первые сообщения о доме на Рочдейл-авеню. Научные редакторы крупных ежедневных газет, как обычно, изложили информацию более или менее точно, но некоторые из менее серьезных изданий, которые отправили в «Ясли» своих спортивных репортеров, театральных критиков или еще кого-то, кто оказался под рукой, опубликовали поистине фантастические статьи. Мэтьюз почти весь день вел телефонную войну с Флит-стрит и метался между желанием либо гомерически расхохотаться, либо перестрелять всех репортеришек. Дирк советовал ему приберечь силы до поступления пресс-отчетов из-за океана.

Хассел, Ледук, Клинтон, Ричардс и Тейн сразу стали мишенями для беспрецедентного любопытства. Их биографии (заранее обработанные отделом по связям с общественностью) были опубликованы в газетах по всему миру. Брачные предложения сыпались в каждом письме как неженатым, так и женатым астронавтам. Кроме того, поступали горы писем с коммерческими предложениями. Ричарде язвительно заметил: «Все пытаются нам что-то всучить, все, кроме разве что страховых агентов».

Результаты деятельности Межпланетного общества близились к кульминации, и дела шли с точностью военной операции. Через неделю экипаж и руководство должны были вылететь в Австралию. С ними желали отправиться все, кто хоть как-то мог оправдать свое присутствие на космодроме. В ближайшие несколько дней все должны были быть заняты поисками подобных оправданий. Младшие сотрудники внезапно обнаруживали хворающих тетушек в Сиднее или бедствующих кузенов в Канберре, к которым срочно требовалась помощь и личное присутствие родственников.

Мысль о прощальной вечеринке, похоже, пришла на ум генеральному директору, и его горячо поддержал Мак-Эндрюс, ужасно расстроившийся из-за того, что не он первым до этого додумался. На вечеринку следовало пригласить всех сотрудников штаб-квартиры, а также множество представителей промышленности, прессы, университетов и бесчисленных организаций, с которыми вело дела Межпланетное общество. После составления и многократного уточнения списков было разослано всего семьсот приглашений. Даже главный бухгалтер, которому становилось дурно при мысли о пункте расходов под названием «гостеприимство», предусматривающем затраты в размере двух тысяч фунтов, был внесен в список.

Некоторые считали, что подобное празднество преждевременно и лучше дождаться возвращения «Прометея». Скептикам было сказано, что многие из работавших над проектом после запуска в Лондон не возвратятся, а разъедутся по своим странам. Вечеринка — последняя возможность собрать всех вместе. Пьер Ледук обобщил мнение экипажа, сказав: «Если мы вернемся, то будем ходить на вечеринки до конца жизни. А если нет, то вам стоит нас хорошенько проводить».

Отель, выбранный для этой вакханалии, был одним из самых лучших в Лондоне, но все же не слишком шикарным, чтобы ученые и большинство сотрудников среднего звена чувствовали себя комфортно. Приглашенным обещали, что речи будут немногочисленными и короткими, чтобы осталось как можно больше времени на празднование как таковое. Это вполне устраивало Дирка, который терпеть не мог долгих разглагольствований, зато тепло относился к банкетам и буфетам.

Он прибыл за десять минут до официального начала вечеринки. Мэтьюз расхаживал по вестибюлю в сопровождении двух плечистых официантов. С серьезнейшим выражением лица он представил их Дирку.

— Мои телохранители, — сказал он. — Приглядитесь, и вы заметите, как характерно у них оттопыриваются карманы. Мы ожидаем уйму желающих взломать ворота. Большей частью это будут те ребята с Флит-стрит, которых мы не пригласили. Боюсь, сегодня вечером вам придется самому о себе заботиться, но парни со значками «Стюард» на лацканах пиджаков подскажут вам, кто есть кто, если вам с кем- то захочется пообщаться.

— Все нормально, — сказал Дирк, сняв шляпу и пальто. — Надеюсь, вам все же удастся перекусить, спасая крепость от осады.

— С аварийными резервами у меня все схвачено. Кстати, выпивку можно получить у ребят со значками «Заправщики». Все напитки названы в честь разных видов ракетного топлива, так что никто не узнает, что у него в бокале, пока не выпьет. Но я вам кое-что подскажу.