Обернувшись к Абиварду, он спросил:

– Это не из тех ли воинов, что сопровождали Ишушинака?

– Не могу точно сказать, величайший, – ответил Абивард. – Не так легко разглядеть лицо под кольчужной сеткой, а кроме того, я больше смотрел на, тех, кто говорил. Но если ты так утверждаешь, у меня не достанет нахальства спорить с тобой.

– Это правильно – я ведь Царь Царей. – Смех Шарбараза отдавал дрожью. Он потрогал свою шею. – Мерзавец был силен, как медведь. Синяков наставил, наверное. Я тоже не видел его до того мгновения, как он схватил меня за горло.

– И я, величайший. – Абивард покраснел от стыда. – Должно быть, он проскользнул в шатер мимо меня, когда я выходил отдать приказ привести сюда Таншара.

Шарбараз покачал головой и сморщился – шея действительно болела.

– Не упрекай себя. Твою бдительность победила магия. Мог ли ты увидеть что-то, защищенное магическим заклятием? А кроме того, все могло быть совсем не так, как ты говоришь. Мы же не знаем – а вдруг он затаился неподалеку несколько часов, притворяясь воздухом? А потом ты вышел, и у него появилась возможность нанести удар.

– Может быть, – с благодарностью согласился Абивард. – Пока он был жив, я мог увидеть его и сразиться с ним только с помощью волшебного порошка Таншара.

Прорицатель ответил громовым смехом:

– О величайший и ты, повелитель Абивард! Я не воспользовался волшебным порошком, потому что у меня его не было. Это просто мелкая соль, которой я присыпаю мясо.

Абивард изумленно уставился на старика:

– Тогда как же тебе удалось преодолеть заклятие Смердисова чародея?

– Понятия не имею. Возможно, ты сам уничтожил заклятие, – ответил Таншар.

– Во всяком случае ты уничтожил того, кого это заклятие защищало. Этого вполне достаточно.

– Но… – Абивард с трудом облек свою мысль в слова:

– Когда я помянул Господа и потом, когда это сделал ты, этому сыну шлюхи явно было больно. Что ж это было, если не магия?

– Скорее всего, магия, – согласился Таншар. – Воззвав к Господу, мы разорвали цепочку – несомненно порочную цепочку, – с помощью которой колдун Смердиса управлял волшебной силой, приведенной им в действие. Вероятно, мы разрушили заклятие – не до конца, но достаточно, чтобы этот негодяй почувствовал боль, а колдун не успел обрести утраченную силу. По ми, я могу только догадываться – такая магия мне под силу.

– И все же ты помог нам одержать над ней верх. Точно так же, вопреки ничтожным шансам, ты помог мне освободиться из Налгис-Крага, – сказал Шарбараз.

– По-моему, ты явно себя недооцениваешь. Я не стану повторять твоей ошибки.

Когда Машиз вновь станет моим, тебе останется только выбрать себе награду.

– Величайший, даже ты не сможешь вернуть мне тридцать лет жизни или зрение моему глазу. – Таншар показал на глаз, затуманенный катарактой. – У меня нет больших потребностей, и я прожил достаточно лет чтобы у меня не осталось и больших желаний.

– Не знаю, жалеть тебя или завидовать, – заметил Шарбараз. – Что ж, будь по-твоему. Но знай, что всегда готов выслушать тебя, если окажется, что я все таки могу быть тебе чем-то полезен.

Таншар поклонился:

– Щедрость величайшего безмерно превосходит мои заслуги. А теперь, с твоего позволения, я хотел бы вернуться в свой шатер… – Прорицатель подождал, когда Шарбараз кивнет, снова поклонился и вышел в ночь.

Когда он ушел, Шарбараз перестал храбриться. Пнув ногой тело напавшего на него злодея, он сказал – Плесни-ка мне вина, зятек, будь добр. Этот сын тысячи отцов едва не отправил меня на тот свет.

– Слушаюсь, величайший. – На складном столике, который каким-то чудом уцелел во время схватки стояли кувшин и несколько чаш. Две из них Абивар наполнил до краев, одну протянул Царю Царей, а другую высоко поднял и провозгласил:

– За твое здоровье!

– Хороший тост. За это я с радостью выпью. Шарбараз поднес чашу к губам, глотнул и поморщился:

– Болит. Проклятый убийца, – он еще раз пнул труп, – был силен, как мул, а ручищи у него покрепче, чем у кузнеца Ганзака.

В последнем Абивард сильно сомневался, но в ответе своем это сомнение приглушил:

– Металл, который кует Ганзак, покрепче твоей шеи.

– С этим спорить не буду. – Шарбараз снова отпил, на этот раз осторожнее, но все равно не смог сдержать гримасу боли. Он хрипловато произнес:

– Ты спасаешь меня уже в третий раз… Если бы не ты, Смердис сидел бы преспокойно на троне, а я… я, пожалуй, медленно сходил бы с ума, сидя под замком в Налгис-Краге.

– Служить Царю Царей – большая честь, – сказал Абивард.

– Чести ты достоин, это несомненно. – Шарбараз осушил чашу и протянул ее Абиварду:

– Налей еще, да и свою осуши и наполни снова. Ей-Богу, я имею право напиться сегодня, пусть даже моя глотка от вина горит огнем, и не желаю делать это в одиночку!

– Только сначала я вытащу эту падаль. – Абивард взял убийцу за ноги и выволок из шатра Царя Царей.

Лагерь затих на ночь, никто не вскрикнул при виде трупа. Вернувшись, Абивард сказал:

– Оставим его там. Пусть псы и стервятники полакомятся.

– Мысль правильная. А теперь, будь любезен, налей.

Они выпивали по четвертой или по пятой – Абивард с трудом вел счет, так что, скорее всего, по пятой, – когда в лагерь, грохоча копытами, возвратились конники.

– Величайший! Величайший! – Крик перекрывал стук копыт и, по всей вероятности, перебудил добрую половину спящего войска.

Шарбараз потянулся к мечу.

– Над-до… зассы… защищаться… если это не мои… разведчики. – Он еле ворочал языком. Абивард опасался, что с мечом Царь Царей будет представлять большую опасность для себя, нежели для врагов. Он тоже выхватил меч. Одного кандидата в цареубийцы он сегодня уже уложил. Почему бы не укокошить еще одного? Вино, сделавшее его движения медленными и неуклюжими, высказало свое мнение весьма красноречиво.

Бок о бок Царь Царей и Абивард вышли навстречу приближающимся всадникам. В лунном свете Абивард узнал сотника, который сообщил о прибытии парламентеров от Смердиса. Тот увидел Шарбараза и воскликнул:

– Величайший, мы избавили тебя от скорпионьего гнезда предателей!

Шарбараз и Абивард переглянулись.

– Это – ик! – замечательно! – сказал законный Царь Царей. – Рассказывай сейчас же, что случилось. – Абиварду он шепнул:

– Пусть поторопится, а то я сейчас описаюсь.

К счастью, разведчик этого не слышал. Он сказал:

– Мы ехали, пока не обнаружили лагерь, где Ишушинак – да бросит Господь его в Бездну! – остановился на ночевку со своими приспешниками. Рядом с лагерем, на месте, с которого можно наблюдать, оставаясь незамеченными, мы также нашли тех двоих, которых ты отправил следить за посольством.

– Почему ни один из них не вернулся сюда с докладом, как я приказывал? властно спросил Шарбараз. Вмешался один из разведчиков:

– Величайший, они словно окаменели.

– Точно сказано, – согласился сотник. – Они были теплые и дышали, но всем прочим мало чем отличались от камней. Один из тех, кто сопровождал Ишушинака, определенно был колдуном.

– Мы это и сами выяснили, – сухо заметил Шарбараз. – Но продолжай свой рассказ.

– Слушаюсь, величайший, – ответил командир разведчиков. – В общем, когда мы хорошенько рассмотрели, что этот сын змеи сделал с беднягами Тярдутом и Андеганом, мы так разозлились, что света белого невзвидели. Сели на коней и ворвались прямо в лагерь. Кое-кто из наших, скорее всего, боялся, что колдун сделает с нами то же самое, но никто не пытался отсидеться за спинами товарищей, и это истинная правда.

– Не знаю, слыхал ты или нет, но атака с яростью в сердце – лучшее, что вы могли сделать, – сказал Абивард. – Волшебство не действует на человека, одержимого страстью. Поэтому любовная и боевая магия так ненадежны. – Он знал, что говорит словами Таншара, но кому, как не Таншару, знать о действии магии.

– Как скажешь, господин, – ответил разведчик, – Во всяком случае, мы обрушились на лагерь, словно волки на антилопу, отрезанную от стада. Теперь там не осталось ничего живого, только падаль. Наши потери – двое раненых, кажется, несерьезно. И вот еще что: отправляясь назад, мы увидели, что оба разведчика ожили. Наверное, убив того колдуна, мы уничтожили его чары.