— Послушайте, Сим, — сказал он. — Я ведь не говорю, что вы совершили непредумышленное убийство, я говорю только, что если вы признаетесь в непредумышленном убийстве, мы сможем выиграть дело… Ну, скажем, если бы изложили обстоятельства так: вы случайно столкнулись с ней, когда выбегали из комнаты, и сбили ее с ног. Она упала на пол и разбила лицо. От сильного ушиба у нее случилось кровоизлияние в мозг, которое и послужило причиной ее смерти. Мы можем, например, доказать, что она часто получала повреждения, что у нее были очень тонкие кости черепа. Думаю, что мы сможем получить подтверждение от другого патолога. Конечно, все зависит от вас, Сим. Я вовсе не хочу, чтобы вы говорили неправду. Даже если мы проиграем дело, вас не повесят. Правительство смягчит наказание. Таким образом, у нас есть два шанса. Подумайте хорошенько, Сим.

— Я поговорю с мистером Муром, когда он придет завтра, — сказал Сим, давая понять, что беседа закончена.

Три дня спустя в уголовном суде под председательством его чести судьи Растера началось слушание дела Нормана Сима.

На четвертый день, после того как были заслушаны показания патологоанатома, судебной экспертизы, старшего инспектора сыскной полиции Фрэнка Россера Филдса, старшего сыщика Брюса Филберта и сыщика Джозефа Макгарри и просмотрены фотографии, королевский адвокат Патрик Мур от имени защиты заявил, что он не будет вызывать свидетелей, а сразу обратится к присяжным. Он не отрицал, что Сим проник в дом миссис Тайсон с преступной целью, не стал он отрицать и того, что, стараясь вырваться из дома, Сим столкнулся с миссис Тайсон. Но вот что важно: у Сима и в мыслях не было убивать ее. Вся беда в том, что, к великому сожалению, она родилась с очень тонким черепом…

В доказательство своих слов он обратился к Симу, который со скамьи подсудимых, без присяги подтвердил его слова.

Государственный обвинитель, мистер Энтони Коутс, оспорил доводы защиты, заявив, что даже если Сим случайно столкнулся с миссис Тайсон и смерть явилась следствием этого столкновения, он все же виновен в убийстве, поскольку, по общему признанию, он проник к ней в дом с преступной целью. Однако версия, будто Сим лишь просто столкнулся с хозяйкой дома, нелепа, если вспомнить жуткое описание вида убитой, которое представили суду патологоанатом и фотографы.

Судья Растер резюмировал дело с обычной скрупулезностью, и, когда присяжные удалились на совещание, было уже около восьми часов вечера.

Сима окружили полицейские и в наручниках отвели обратно в камеру. Когда щелкнул ключ в двери камеры, Сим почувствовал себя одиноким, как никогда. Он был уверен, что его признают виновным в убийстве, он пропал, это ясно. И все-таки он никак не мог с этим примириться. Ведь убил не он. Сим терзал себя за то, что позволил этому краснобаю адвокату уговорить себя изменить показания. Он не должен был соглашаться на эту ложь. Быть может, адвокаты искренне верили, что убеждают его сказать правду, но ведь это неверно — он даже не прикоснулся к миссис Тайсон… Сим долго смотрел на стальную дверь, на зарешеченное окошечко высоко в углу камеры. За ним был мир — черный мир.

Присяжные спорили три часа, прежде чем сообщили, что достигли решения. После этого Сима снова привели в зал суда. Один за другим прошли на свои места присяжные. Зал был битком набит представителями прессы, юристами, сыщиками, свидетелями, родственниками подсудимого и просто любопытными. Каждый старался по лицам присяжных угадать приговор, и даже репортеры утратили свое обычное равнодушие.

Помощник судьи попросил старшину присяжных сообщить их решение.

Тот медленно провозгласил:

— Виновен в убийстве!

На какое-то мгновение все это показалось Симу невероятным. Ведь он не убивал! Сим вопросительно смотрел на судью Растера.

— Присяжные признали вас виновным в убийстве, — сказал судья. — С моей точки зрения это единственно возможный вердикт.

И, согласно закону, он вынес смертный приговор Норману Симу.

— Но я не убивал ее! — закричал Сим. — Это ошибка! Все неправда! — Он вцепился в прутья решетки, огораживавшей скамью подсудимых. — Я был без сознания, когда подписал признание. Адвокаты погубили меня своими советами!..

— Ваш адвокат провел дело с большим умением, — сказал судья Растер.

Сим не хотел уходить из зала суда. Он цеплялся за прутья решетки и кричал, что невиновен. Полицейские и охранники оттащили его от решетки. Сим бешено сопротивлялся, он хотел рассказать, как все было. Судья неодобрительно кашлянул, приподнял подол мантии, как если бы это была женская юбка, и поспешно удалился. Полицейские пытались усмирить Сима. Когда он обессилел и больше не мог отбиваться от них, они подняли его и поволокли в камеру. Сим кричал:

— Это все фараоны подстроили!

Элф, брат Сима, бросился за ним следом, но полицейские преградили ему путь.

— Я тебя не брошу, Норм! — крикнул он и зарыдал, как ребенок.

Сыщики наблюдали эту сцену с каменными лицами. Старшему инспектору Филдсу было немного не по себе, хотя на лице его не дрогнул ни один мускул. Инспектор Браммел внутренне сопротивлялся очевидному, как все циники. Он считал, что приговор Симу будет смягчен и в конце концов он получит не больше пятнадцати лет — примерно столько же он отсидел бы и за кражу драгоценностей, даже если бы ему не приписали убийства. «Если он не убил тогда, теперь уж, во всяком случае, ему убивать не захочется», — твердил себе Браммел. Эту фразу он часто слышал от своих коллег. Поистине, люди, привыкшие видеть зло, санкционировать или просто не замечать его, кончают тем, что сами начинают творить зло. Эту истину Браммел знал очень хорошо.

Один только старший сыщик Филберт был вполне доволен собой. У него не было ни малейших сомнений в том, что Сим виновен. Сим, говорил он себе, злостный преступник. Он получил по заслугам. Жаль, если власти смягчат наказание… Старший сыщик Филберт был ярым сторонником смертной казни.

В тот же день, несколько позднее, в привилегированном клубе, где нередко делают министров, судей и полицейских комиссаров, независимо от того, какое правительство находится у власти, состоялся небезынтересный разговор, в котором приняли участие влиятельнейшие в городе фигуры.

— А неплохо сегодня Коутс обошел Мура, — сказал бывший адвокат, ныне директор банка.

— Кстати, есть вакантное место судьи, — отозвался член парламента.

— Что ж, из обвинителей иногда получаются неплохие судьи, — заметил газетный магнат Фредерик Джемисон.

Это соображение было единодушно одобрено.

— Старший инспектор Филдс тоже отлично показал себя, — заметил председатель ассоциации ювелиров, он же глава страховой компании.

— Очень способный человек, — сказал сэр Фредерик. — Правительство должно серьезно подумать о его кандидатуре на пост комиссара.

— Только не комиссара, а помощника комиссара, — поправил его директор нефтяной компании и пустился в рассуждения о том, что комиссаром должен быть человек, не связанный с полицией. — Независимому человеку будут меньше завидовать. А Филдс станет прекрасным помощником… — Он назвал нескольких видных правительственных чиновников, которые, по его мнению, вполне подходят на роль комиссара. В их числе был постоянный секретарь ведомства генерального атторнея…

— Отличное сочетание: государственный чиновник и полицейский, — заметил бывший адвокат.

Сэр Фредерик Джемисон поддержал это мудрое соображение, и сильные мира сего принялись обсуждать, кто из чиновников, названных директором нефтяной компании, лучше подойдет на пост комиссара. Вскоре выбор был сделан. При поддержке Фрэнка Филдса новый комиссар должен был стяжать полиции новые лавры.

Так Норман Сим осчастливил многих людей и обеспечил им продвижение по службе.

В тот день, когда Фрэнк Россер Филдс был назначен помощником полицейского комиссара, Стюарт Александр Браммел ушел в отставку.