– Еще?

– Сэр, мы можем поработать с Польшей, – предложил Верити

– Конкретно?

– У них не сходятся концы с концами.

– Мы это знаем. Мы уже пытались подловить их на этом, но русские закрыли их долги.

– Сэр, я не об этом. Я все таки считаю, что военные методы, и методы более характерные для террористов следует оставить в стороне. Польша член СЭВ, так?

– Возможно.

– Воевать надо на экономическом фронте. Представьте себе, что мы договариваемся с Польшей начинаем поставлять туда свои товары. Поскольку в СЭВ товары перемещаются почти свободно – эти товары попадут и в другие страны. Чем больше людей за железным занавесом будут иметь отличные американские товары – тем сложнее их будет убедить в нашей враждебности. Тем более, если мы сами не будем проявлять враждебности.

– Вы собираетесь торговать со сталинистами? – с максимумом яда в голосе осведомился министр обороны

– Это такие же потребители, как все остальные.

– А как вы собираетесь брать с них плату?

– Есть клиринговые схемы, межгосударственные системы расчетов. Если будет желание – схему можно отработать.

– Это поражение в войне, Уильям, – заметил Буш, – предательство всего того, что мы сделали за последние несколько лет. Мы не должны с ними торговать, каким-то образом демократизировать или делать что-то еще Мы должны их уничтожить, чтобы они больше не представляли для нас угрозы. Кроме того – план просто наивен.

– Сэр… – начал Верити, но договорить не успел. В кабинет вошел судья Уэбстер, усталый, но по глазам видно что очень довольный, потом президентский переводчик с русского, потом незнакомый человек, и замыкал процессию сотрудник Секретной службы.

Все как один уставились на третьего человека – он то и был тем самым страшным, ужасным коммунистом, который спит и видит, как уничтожить Америку, обратить в рабство ее сыновей, уничтожить идеалы и установить на планете жестокий и безбожный режим. Все вглядывались в перешедшего на их сторону (хотя черт знает, может быть он просто провокатор) коммуниста с любопытством, густо замешанным на страхе.

Коммунист ужасным не выглядел. Он был не десяти футов роста, а не дотягивал и до шести, он был лысым, очкастым и с каким-то жалкими глазами, на толстыми стеклами очков выглядевшими как вишни. Он постоянно посматривал по сторонам, и видно было, что он очень боялся. От коммуниста несло дешевым одеколоном, а одет он был в костюм, наподобие таких какие продают по каталогам посылторга с сорокапроцентной скидкой.

– Присаживайтесь. Вот здесь.

Место за столом было, коммуниста усадили на место, рядом сел переводчик, за спиной коммуниста встал сотрудник Секретной службы. Ростом он был хорошо за шесть футов и коммунист нервно оглянулся

– Выйдите, – спокойно сказал вице-президент.

– Сэр, согласно инструкции я обязан…

– Выйдите!

Охранник стушевался и покинул кабинет.

– Майк – обратился вице-президент к переводчику – поговори с этим парнем, и попытайся его убедить в том, что если он расскажет всю правду и поможет нам, то это поможет ему начать здесь жизнь не с нуля. Мы поможем ему выучить язык и включим в программу защиты свидетелей ФБР, приобретем дом где-нибудь на среднем Западе, где его не найдут убийцы из КГБ. Но все это будет только в том случае, если он нам поможет.

Переводчик о чем-то заговорил с перебежчиком по-русски, тот напряженно слушал, а потом закивал. Ни один из присутствовавших в кабинете помимо этих двоих русский не знал – а между тем это был язык вероятного противника. Джордж Буш вдруг вспомнил Роберта Гейтса, заместителя директора ЦРУ. Тот знал русский в совершенстве.

Но за неимением гербовой пишем на простой…

– Сэр, он готов говорить, но он опасается.

– Спросите, чего именно он опасается?

Переводчик и перебежчик снова заговорили по-русски.

– Сэр, он опасается КГБ. Кроме того – он опасается, что мы выдадим его назад.

– Можете сказать ему следующее, – решительно поговорил вице-президент. – Он находится в Белом Доме, перед ним – вице-президент США. Если он нам поможет, то я лично позвоню Генеральному атторнею США, мы среди ночи поднимем Министерство Юстиции и выдадим ему грин-карту. После этого его никто не посмеет депортировать. Если нужно, мы сделаем судебный приказ о запрете депортации.

Снова последовали переговоры по-русски, пока остальные напряженно ждали.

– Сэр, он готов помочь нам, – наконец объявил переводчик

– Хорошо. В таком случае, пусть он назовет свое имя и место его работы.

– Сэр, его зовут Николай Подбельский, и он сотрудник КГБ.

Вице-президент сделал странный жест рукой, похожий на запретительный

– Дон, я слишком устал, чтобы меня на каждом шагу называли сэром. Пусть он скажет, в каком именно управлении он работал.

– Первое главное управление КГБ.

– Где он работал? Где было его рабочее место? – быстро спросил вице-президент

– Ясенево. Комплекс зданий в Ясенево.

Пока все подтверждалось. Простой советский человек не мог знать про Ясенево, тем более что там находилось, по официальной версии здание Международного отдела ЦК КПСС. Это было не так уж далеко от истины, учитывая то что КГБ являлся боевым отрядом партии.

– Хорошо. Скажите, что я ему верю. Вопрос такой – почему он решил выбрать свободу?

На сей раз русский оживился, начал жестикулировать, что-то бурно доказывая американцу, так что его пришлось даже успокаивать.

– Что он говорит?

– Он говорит, что он боится, сэр. Смертельно боится.

– Чего он боится?

– Того, что его убьют, сэр.

Пока что бывший директор ЦРУ, что нынешний, напряженно вслушивающийся в разговор – ничего не понимали. То, что перебежчиков русские убивают – это было хорошо известно. Но для того, чтобы этого не произошло – нужно просто было не становиться перебежчиком. Перебегали обычно не от страха – от того, что растратили казенные деньги или по шантажу. Как Буш узнал, став директором ЦРУ, что у русских в стране очень мало хороших товаров, их не выпускают за границу, а если и выпускают, то дают по сорок американских долларов. Поэтому русские, попавшие за границу, в том числе и в качестве дипломата или сотрудница ЦРУ бывают падкими даже на мелкие суммы или подарки, попадая таким образом на крючок. Правда, такими были не все.

– Скажи ему, что его история не кажется правдивой. Если он совершил в СССР какое-то преступление, например, растратил деньги, то нам до этого нет никакого дела, но нужно сказать правду. Просто сказать правду и все.

Последовали новые переговоры. Буш бросил взгляд на нынешнего директора, тот отрицательно покачал головой. Этот человек не был раньше на связи у ЦРУ США и следовательно, разоблачения он мог не опасаться.

– Он говорит странные вещи, мистер вице-президент. Он говорит, что очень многих сотрудников КГБ уже убили и продолжают убивать. Он боится, что его убьют, как и остальных. Он боится именно этого и скрылся, чтобы спастись от смерти.

Вице-президент и Директор снова обменялись недоуменными взглядами. Оба они в этот момент сильно пожалели о том, что не выучили русский – допрос человека, если ты не владеешь его языком, это все равно что…

Ладно, неважно.

– Дон, скажи ему, что мы не понимаем, о чем он говорит. Мы должны понять характер угрозы, понимаешь?

– Да, сэр, попробую.

Переводчик снова переговорил о чем-то с русским, а потом выдал такое, отчего кровь застыла в жилах.

– Сэр, вам известны люди по фамилии Крючков, Чебриков, Бобыкин?

Оба – и бывший директор и нынешний, сделали стойку как легавые на гоне, все эти фамилии были им более чем известны.

– Да, Дон. Что с ними случилось?

– Сэр, он говорит, что все эти люди мертвы, и многие другие сотрудники КГБ тоже мертвы. Он говорит, что убили очень многих.

– Он уверен в том, что говорит? Он точно в этом уверен? Скажи ему, что мы не потерпим лжи!

– Сэр, он уверен.

– Как их убили?! Пусть скажет, как их убили?!