Второе решение проблемы заключается в том, чтобы заменить хлеб как продукт питания чем-то другим, какими-то другими продуктами. Так, по нашим данным советское правительство собирается разрешить советским гражданам за незначительную плату приобретать для своих нужд рядом с городами наделы земли площадью примерно в половину акра[92], эта земля предназначается для постройки небольших домов и сельскохозяйственного возделывания в свободное время. До этого в собственности горожанам разрешалось иметь не более шестой части акра, то есть русские готовятся к трудным временам. На таких земельных участках русские выращивают различные ягоды и овощи, а земельный участок в половину акра пригоден и для выращивания картофеля. До этого советское правительство опасалось давать горожанам такие наделы земли, поскольку опасалось, что они начнут торговать полученным урожаем и получать спекулятивные доходы от этого, а не работать на государство. По нашим расчетам урожая картофеля, собираемого с такого участка, средней семье должно будет хватать примерно на треть, а то и на половину года, а это уже солидное подспорье в обеспечении питания, не стоит забывать и про овощи, так же выращиваемые на таких участках. В отличие от неэффективного общественного хозяйствования, выращивание сельскохозяйственных культур лично для себя на таких вот больших участках земли по нашим данным отличается предельной эффективностью, потому что люди работают для себя, а не для государства. Если ситуация с продовольственной безопасностью продолжит ухудшаться – государство может раздать населению еще большие участки земли и даже обязать коллективные хозяйства оказывать помощь работающим на них людям. Таким образом, вопрос подорожания хлеба и каких то других продуктов питания может быть значительно сглажен за счет разрешения выращивать продукты для себя, которые будут почти бесплатными.

В третьих – вопрос с обеспечением зерном может быть решен за счет повышения эффективности выращивания зерна и его переработки. Нами установлено, что русские теряют по различным причинам едва ли не больше зерна, чем они закупают у нас. Если им невыгодно будет продавать нефть и газ – они могут начать перегонять газ на удобрения и вносить их в почву[93], что увеличит урожайность и позволить им не тратить на закупку продовольствия те деньги, которые они выручают от продажи нефти и газа. В таком случае проигравшими окажемся уже мы сами.

В целом – я не думаю, что мы сможем, сорвав обеспечение русских зерном из-за границы, создать у них критическую ситуацию. Скорее наоборот, я бы поставлял русским как можно больше зерна и других продуктов питания и по как можно более низким ценам?

– И какой в этом смысл? – мрачно спросил Одом

– Смысл в том, сэр, что если вы хотите, чтобы человек снял свой плащ, не обязательно дуть на него изо всей силы. Во-первых, мы создадим рабочие места в своем сельском хозяйстве, тем самым улучшив у себя экономическую ситуацию. Во-вторых – мы исключим ситуацию, когда русские начнут что-то делать со своим сельским хозяйством, когда проще будет купить у нас. В третьих – мы заставим русских тратить свои валютные ресурсы на продукты питания, а не на современные станки, к примеру. В четвертых… сэр, можете смеяться, но наличие в магазинах американских продуктов питания действует на подсознание русских.

– Это как? – заинтересовался министр обороны Карлуччи

– Очень просто, сэр. У нас уже два десятилетия действует специальная программа, по ней мы опрашиваем эмигрантов из СССР по специальному вопроснику. Так вот – мы узнали, что некоторые русские коллекционируют иностранные пивные бутылки и банки.

Вебб сделал эффектную паузу

– Пустые.

Сообщение явно заинтересовало присутствующих.

– То есть как – пустые? – недоуменно спросил советник президента по вопросам национальной безопасности.

– Именно пустые, сэр. Такие, в которых ничего нет.

– Современное искусство? – пошутил кто-то

– Нет, сэр. Для них, для русских это нечто большее, чем просто кусок стекла с наклейкой. Или жестянка. Это символ, понимаете? Символ той жизни, которая есть у нас, и которой их лишают коммунисты. Они живут очень бедно, господа. Многие из них не могут позволить себе полную бутылку нашего американского пива, но нельзя отнять у людей мечту. Давайте дадим им эту бутылку пива, она стоит совсем недорого, и на ней мы неплохо заработаем. Бутылка американского пива, которую они выпьют, напомнит им об Америке, им захочется еще и еще. И они пойдут, и будут требовать этого – американского пива, американских джинсов. Давайте откроем в СССР Макдональдс, много Макдональдсов. Пусть русские ходят туда, а те, кто не смогут – они будут видеть это каждый день. И ненавидеть тех, кто туда ходит. Потом они пойдут, и будут требовать у властей ни чего-то другого – а Макдональдсов, чипсов, пива и джинсов. В тот день, когда это произойдет – мы победим.

– Бред… – мрачно сказал Карлуччи – воевать с русскими джинсами и пивом, чипсами и Макдональдсом.

– Сэр, ракета Минитмен не самое привлекательное, что есть в американском образе жизни – резко ответил Вэбб.

– Зато благодаря ей всякие умники спокойно спят по ночам! – не менее резко отреагировал Карлуччи

– Довольно! Джентльмены, достаточно.

Присутствовавший здесь же заместитель директора ЦРУ Роберт Гейтс заметил, что обстановку на СНБ новый почти что президент не контролирует. Команды уже нет, каждый тянет в свою сторону. Карлуччи явно идет ва-банк, ему нужны новые заказы для своих контор любой ценой. Пусть и ценой краха экономики.

Карлуччи замолчал, всем своим видом показывая раздражение

– А что еще можно предложить мистер Вэбб? – контролируя голос, спросил Буш

– Можно попытаться раскачать экономику. Создать искусственный инфляционный вал. Но боюсь, просто так этого не сделаешь. Для того, чтобы реализовать план, мы должны одномоментно вбросить в систему большое количество рублей. Сделать это проще всего, скупив большое количество товаров и вывезя их за пределы СССР – продать. Тем самым операция не только окупает себя, но и приносит прибыль. Мы не можем просто взять и разбросать деньги на улице. Но у нас, как я понимаю, резко сократились оперативные возможности.

Все взоры устремились на судью Уэбстера, тот не понял глаз на своего подчиненного, но про себя решил, что сделает так, чтобы этот человеку был его бывшим подчиненным. Так подставить перед всеми, поставить вопрос ребром – надо уметь.

– Уилл, что у нас с агентурой? – как то весело спросил вице-президент.

– Связь потеряна.

– Это понятно. С кем?

– Сэр, это не тема для Совета. Доложу лично.

В этот момент начальник отдела внутренней контрразведки ЦРУ Олдридж Эймс получил очередную партию материалов о работе советского отдела ЦРУ – потому что именно ему поручили проверить работу и найти причину провала – а кому как не ему? Уже к вечеру эти материалы окажутся на «почтовом ящике» – несмотря на то, что Олдридж Эймс точно знало, что в советском посольстве нет агентуры ЦРУ он не рисковал держать связь через советское посольство, нельзя было исключать риск ухода[94]. Выемку из «почтового ящика» дважды в месяц делал один и тот же человек в чине полковника КГБ. Личная встреча с агентом у КГБ была только один раз, проводил ее лично генерал Дроздов. Личное дело Олдриджа Эймса лежало в сейфе начальника первого главного управления КГБ СССР. Как раз в этот момент в Ясенево, в бывшем кабинете Крючкова его рассматривал седой, благообразного вида человек с пальцами музыканта и странным старинным перстнем на одном из пальцев.

– Господа, почему эта тема замалчивается на заседании СНБ? – заговорил генерал Одом, оно и понятно, высокопоставленный офицер АНБ уловил запах крови, конкуренты, ЦРУ, слоны в посудной лавке со своими средневековыми методами целое здание бездельников – мы что, потеряли агентуру в стране Советов?