В конце концов я пошатнулся и упал... Мне привиделись старинные парусники: бриг «Хетти» и барк «Королева Суматры». Да, корабли и еще бронзовая табличка под их витриной, которая гордо именовала их «кораблями судоходной компании Марша из Иннсмута!»

А больше я ничего не помнил...

Сомневаюсь, чтобы мне когда-нибудь удалось выразить чудесное чувство облегчения, охватившее меня после того, как я, целый и невредимый, проснулся в собственной постели после периода беспамятства, полного нескончаемых, невыносимо пугающих видений и кошмаров. Затылок ныл, в глазах все еще было темно, но я узнал свою комнату.

Я был не один. У изголовья сидела Сара. Я слышал ее дыхание. Не помню, почему я решил, что это именно она. Возможно, причиной тому стали ее духи. Почему-то я был уверен, что это она. Потом в свете вечернего солнца, пробившемся сквозь задернутые занавеси, я различил ее силуэт. Она что-то делала... надевала свитер, как мне показалось. Я не мог сказать наверняка. Все было как в тумане.

Я снова закрыл глаза, заслезившиеся от внезапного света, и через миг почувствовал на лбу ее прохладную ладонь. Окончательно придя в чувство, я спросил:

— Что произошло? Я чувствую себя полным болваном!

Я снова открыл глаза и попытался улыбнуться.

— Доктор сказал, что вы, должно быть, что-то не то съели, — объяснила она. — Возможно, креветки. Реакция оказалась такой быстрой! Еще он сказал, что вы, вероятно, в последнее время ослабли, совсем о себе не заботились, переутомились и находитесь в состоянии нервного истощения.

— Доктор? — приподнялся я в постели.

— Один из членов клуба. Он сделал вам укол и сказал, что вы несколько часов проспите. Он оставил вам какие-то таблетки. Вот они. — Она взяла с прикроватного столика стакан с водой и положила мне на язык две желтых таблетки. Я бездумно проглотил их, потом запил водой.

— Теперь вы еще несколько часов поспите, — удовлетворенно кивнула она.

— Погодите минутку! — запоздало запротестовал я. — У меня есть дела, и...

— Ничего такого, что не могло бы подождать, — отрезала она.

— Но как я вернулся сюда, кто уложил меня в постель? — Я внезапно осознал, что раздет.

— Дэвид Семпл привез вас, а я ехала за ним на мотороллере. Не беспокойтесь, Джон. Теперь все в порядке.

— Но...

— Никаких «но»! Сейчас вы поспите, а я схожу в деревню за продуктами. Вы знаете, что у вас в холодильнике пусто? Попозже я приготовлю нам поесть.

Чувствуя теплое оцепенение, медленно разливающееся по всему моему телу, и удивляясь быстрому действию таблеток, я откинул голову на подушки и закрыл глаза. Перед тем, как заснуть, я повернулся на бок и удивился, обнаружив вмятину в матрасе рядом со мной, как будто кто-то совсем недавно лежал там. Она была еще теплой и пахла опьяняющими, чуть отдающими плесенью духами...

Когда я снова открыл глаза, в комнате было уже темно. Сквозь щелочку в задернутых занавесях сверкали звезды. Меня разбудил звон посуды внизу, на кухне. Верная своему слову, Сара вернулась и принялась за работу.

Головная боль прошла, и сон, казалось, пошел мне на пользу. Учитывая, что день выдался таким необычным, а мое здоровье совсем недавно находилось в опасности, я чувствовал себя на удивление хорошо. Тем не менее я остался лежать, нежась в постели и наслаждаясь чудесным запахом жарящегося цыпленка, доносящимся до меня снизу. К нему примешивался сильный аромат кофе, и, похоже, мне уже недолго оставалось быть в одиночестве.

Отлично. Мне представилась возможность все обдумать. За последние несколько дней одно событие происходило за другим с нарастающей быстротой. У меня было не так много времени, чтобы освоиться с подробностями. Происходящее выглядело очень необычным и казалось мне нереальным. Возможно, доктор Сары прав. Я довел себя до переутомления, что, в свою очередь, могло явиться причиной галлюцинаций, или в высшей степени странных видений. Начало этой истории совпадало с появлением в моем доме этой раковины... Иннсмутской раковины...

Да, все это началось с той странной левосторонней раковины из неведомых глубины, с нее и с моего столь же неведомого благодетеля, некоего Вильяма П. Марша. И ведь владельцем той судоходной компании, существовавшей в начале девятнадцатого века, тоже был иннсмутский Марш. Совпадение, разумеется. В конце концов, Марш — распространенное имя!

Марш послал мне раковину без каких-либо других явных мотивов, кроме восхищения некоторыми моими статьями. Я не смог установить вид, к которому принадлежала эта штуковина. Во всех отношениях это был «новый» экземпляр. Иен Карлинг, по всей видимости, точно так же заинтересовался этой штуковиной, как и я, что для меня было вполне достаточным доказательством ее уникальности. И все же раковина оказалась описана в книге, старой, как мир, и ее изображение нанесли на бумагу бог знает сколько лет назад! Мои мысли перекинулись на книгу.

«Cthaat Aquadingen» — странное название, интересно, что оно значит. «Aqua», вне всякого сомнения, это «вода», а «dingen» по-немецки «существа». Что-то о водяных существах? Внезапно в моей памяти всплыл отрывок из книги: "...но на извращенный вкус глубоководных, сама улитка — величайший деликатес".

Всего лишь несколько слов, но по какой-то пока не понятной причине они необычайно рассердили Дэвида Семпла. Как там было дальше? «И все же они собирают моллюсков осторожно, ибо под их руководством огромные колонии этих созданий складывают жемчужные дома и храмы их городов!»

Их городов. Таких, как Р'льех и Й'ха-Нтхлеи? Я вспомнил макет Й'ха-Нтхлеи, его жемчужную перламутровую патину, сияющие храмы, статуи и украшенные изображениями спрутов колонны. Я вообразил армии раковин и их улиткообразных обитателей, ползущих по голому камню, создающих блестящий слой перламутра, чтобы «украсить» дома глубоководных!

Но кто, черт бы их побрал, эти глубоководные! Какое-то тайное общество или что-то в этом роде? «Глубоководные» — эти слово почему-то казались мне знакомыми, но в какой связи? Р'льех... Й'ха-Нтхлеи... Глубоководные... Аху-Й'хлоа? Что же это такое, и как я умудрился ввязаться во все это?

Конец моим размышлениям положили шаги Сары, послышавшиеся на лестнице. Она вошла в открытую дверь — силуэт с подносом в руках.

— Я уже не сплю, — сообщил я ей, садясь. — И чувствую себя вполне неплохо.

— Отлично! — ответила она. — Есть хотите?

— Кусок цыпленка и чашку кофе? Да, хочу. Сколько времени?

— Почти полночь. Вы начали ворочаться примерно полчаса назад, так что я решила приготовить вам еду. Я сама уже поела, но посижу здесь с вами, пока вы ужинаете. Вы не против?

Она включила светильник в изголовье кровати. У него был красный абажур, и я казался заворожен тем теплым отблеском, который лег на лицо Сары Бишоп. Внезапно я кое-что вспомнил и потихоньку протянул руку под одеялом туда, где осталась вмятина в матрасе — теплая, слегка пахнущая плесенью вмятина. Но ее там уже не было. Или я уничтожил ее во сне, или... или же ее там не было... Просто часть какого-то забытого сна.

Пока я ел, Сара сидела на плетеном стуле и, обхватив руками колени, внимательно и, как ни странно, при всем при том как-то лениво за мной наблюдала. Я ощущал на себе ее взгляд, но ее внимание не слишком меня беспокоило. Я чувствовал себя с ней очень непринужденно, как ни с одной женщиной после смерти моей жены. Когда я закончил с едой, она сказала:

— Ваша пижама под подушкой, а халат за дверью. Я схожу помоюсь, а вы сможете размять ноги. Потом, полагаю, вы захотите поговорить со мной.

— Да, мне хотелось бы спросить вас, Сара об одной вещи. Но разве вам не нужно возвращаться к отцу? Не то чтобы я был неблагодарным, но уверен, что он будет волноваться за вас.

— Он в Лондоне. В любом случае, я вполне в состоянии сама о себе позаботиться. — Она улыбнулась. — Или все ваши английские повозки в полночь превращаются в тыквы? Я смогу уехать, когда захочу, или когда вы захотите, чтобы я уехала. Мой драндулет ждет меня во дворе!