Однажды народ с восторгом применил к нему один стих, который произнесен был на сцене театра и относился к одному жрецу Кибеллы, игравшему на гуслях; стих этот означает:

«Видишь, наложник царствует над миром».

Впрочем, Октавий не только мужеложствовал: он, также как и его дядя, питал какую-то бешеную страсть к замужним женщинам и к девушкам, ad vitiandas virgines promtior. Вот что говорит об этом Светоний: «Друзья Октавия постоянно подыскивали для него замужних женщин и молодых девушек, которых он велел выставлять пред собою нагими и в таком виде рассматривал их как рабов, продаваемых на рынках в Торании». По словам Дюфура, эти несчастные жертвы императорского сластолюбия прежде, чем быть выбранными и одобренными, должны были выполнить ряд капризов Октавия; последний с любопытством разглядывал самые сокровенные подробности их красоты. В этом смысле комментаторы истолковали слова «conditiones quaesitas», которые историк прикрыл, так сказать, прозрачной вуалью.

Вот еще эпизод, описанный Светонием и Марком Антонием и обнаруживающий безнравственность и деспотический нрав Октавия: «Во время одного пиршества Октавий пригласил из столовой в соседнюю комнату жену одного из своих приближенных, несмотря на то, что муж ее был в числе приглашенных. Гости успели выпить много бокалов вина во славу цезаря прежде, чем она вернулась в сопровождении Октавия; при этом уши у нее горели и волосы были в беспорядке. Один только муж как будто ничего не замечал». В следующей главе Светоний продолжает: «Много толков возбудил один таинственный пир, который называли «пиром двенадцати божеств»; гости на этом пиру были в одеждах богов и богинь, а сам Октавий изображал Аполлона». Антоний в своих письмах, где он жестоко нападает на императора, не побоялся назвать по имени всех, кто присутствовал на этом пиршестве. Этому же пиршеству некий анонимный автор посвятил следующее стихотворение:

Таков был Октавий Август, лицемерный автор закона о прелюбодеянии и вместе с тем любовник-кровосмеситель своей дочери Юлии.

Тиверий — О его развратном образе жизни Светоний говорит[88]: «Он создал новое учреждение, которое можно было бы назвать «Управлением по делам сладострастия». Во главе его он поставил римского всадника Казония Приска. novum officium instituit, a voluptatibus, praeposito equito romano tito caesonio prisco.

«В Капри, где он любил уединяться, было несколько мест, предназначенных для удовлетворения его развратных вожделений: здесь молодые девушки и юноши изображали отвратительные страсти, которые он называл Spintria; они образовывали друг с другом тройную цепь и обнявшись таким образом, совокуплялись на его глазах; зрелище это имело целью подогреть потухавшие страсти старика. Некоторые комнаты в его дворце были украшены рисунками самого похотливого свойства; рядом с ними лежали книга Элефантиды[89]; таким образом все в этой комнате поучало и давало примеры наслаждений, ne cui in opera edenda exemplar impretatae schemae decsset.

«Но в своем бесстыдстве он заходил и еще дальше, так далеко, что поверить этому так же трудно, как и писать об этом. Говорят, что он приучил маленьких детей, которых он называл своими маленькими рыбками, играть между его ногами, когда он купался в ванне, кусать его и сосать; этот род наслаждения всего более соответствовал его возрасту и наклонностям.»

«Существует также предание, что во время одного жертвоприношения он внезапно прельстился красотой юноши, курившего фимиам; с нетерпением ждал он конца церемонии и лишь только она кончилось, он изнасиловал этого юношу, а также его брата, игравшего на флейте; затем он велел перебить им нога за то, что они жаловались на нанесенное им бесчестье. Он велел умертвить Маллонию, публично назвавшую его отвратительным стариком, odscenitatae oris hirsuto atque olido seni clare exprobata».

В Ателланах[90] изображена была гнусная картина старого козла, лижущего козу, hircum vetulum capris naturam ligurire; под козлом подразумевается Тиверий. Эта картина вызывала всеобщее одобрение.

История с полным основанием заклеймила и Помпония Флакка, Секста Галла и многих других, с которыми мужеложствовал Тиверий во время своих знаменитых ночных оргий; оргии эти происходили в присутствии прислуживавших им нагих девушек, nudis puellis ministrantibus.

Калигула. Имел, по словам Светония, продолжительную преступную связь со всеми своими сестрами, которых он затем предоставил своим любовникам. Cum omnibus sororibus suis stupri consuetudinem fecit. Он был так же порочен в своих браках, как и в разводах. Это был одновременно и развращенец и развратитель. Он горел позорной любовью к Марку Лепиду, к шуту Мнестеру и к некоторым из заложников. Валерий Катулл, молодой человек из консульской семьи, обвинил Калигулу в целом ряде насилий над ним, вследствие которых у него появилась боль в боках. Valerius Catullus consulari familia juvenis stupratum a se, ac latura sibi contubernio ejus defessa etiam vociferatus est. he говоря уже о его гнусной связи с сестрами и с куртизанкой Пираллидой, он вообще не питал ни малейшего уважения к женщинам даже самых высоких качеств. Он приглашал их вместе с их мужьями ужинать и заставлял их проходить перед ним, как на смотру; при этом он разглядывал женщин с внимательностью работорговца и по временам приподнимал им голову за подбородок, когда они от стыда опускали ее. Ту, которая ему нравилась, он уводил в соседнюю комнату; возвратившись оттуда с еще свежими следами разврата, он громко расхваливал ее прелести, или порицал недостатки, в которых только что имел случай удостовериться.

Калигула ел и спал в конюшне с молодыми конюхами; одному из них, Цитику, он после одного пиршества дал два миллиона сестерций за то, что тот сумел ему понравиться.

Свой дворец он превратил в публичный и игорный дом и старался привлечь туда высшую римскую аристократию, чтобы выманить у нее деньги и приобщать ее к своему грязному разврату.

Ему обязан Рим установлением налога на проституцию; все публичные женщины и вообще все, занимавшиеся проституцией за деньги, должны были платить налог (Vectigal) в сумме одной восьмой части дневного заработка (ex capturis). (Светоний).

Клавдий — слабоумный супруг Мессалины, известной своими любовными связями с погонщиками мулов из Субура (квартал в Риме), имел, по крайней мере, то преимущество перед предшественниками, что не развратничал с шутами, а его половые излишества носили чисто физиологический характер. Светоний отдает ему справедливость в этом отношении, говоря в своей истории следующее: «libidinis in feminas profusissimae, marium omnino expers». Любовный пыл его к женщинам действительно доходил до излишества, но зато он не имел никаких связей с мужчинами. Такое исключительное явление заслуживало быть упомянутым.

Нерон — Когда друзья Домициана, отца Нерона, поздравляли его с рождением, он ответил: «От меня и от Агриппины может родиться только чудовище, только поношение человечества, quidquam ex se et Agrippina nisi desestabile et malo publico nasci potuisse. Пророчество это оказалось верным. Предоставим, однако, слово Светонию, историку цезарей: «Кроме многочисленных преступных связей с свободнорожденными мужчинами и всяких прелюбодеяний, он изнасиловал весталку по имени Рубрия. Сделав евнухом юношу по имени Спор, он затем женился на нем, устроив самый торжественный обряд венчания. «puerum Sporum, exectis testibus etiam muliebrem naturam transfigurare conatus est: cum dote et flammeo per solemni nuptiarum celebrimo officio deductum ad se pro uxore habuit»[91].