Тут Шелдон совершенно спокойно размахнулся и изо всей силы ударил его кулаком по уху. Тюдор отлетел в сторону, споткнулся о стул и, падая, сломал его. Потом медленно встал, но не кинулся в свою очередь на обидчика.

— Теперь будете драться! — прошипел он со злостью.

Шелдон невольно расхохотался. Положение показалось ему чрезвычайно комичным. Он сделал вид, что собирается нанести удар снова. Тюдор, бледный, как смерть, стоял перед ним, сложив руки и не думая сопротивляться.

— Я не намерен драться на кулачках. Я желаю драться на смерть! — процедил он сквозь зубы. — Вы, я знаю, хороший стрелок из ружья и револьвера. И я тоже. Таким образом мы это дело и порешим!

— Да вы с ума сошли! Белены, что ли, вы объелись?

— И не думал, — ответил Тюдор. — Я просто влюблен. И вновь предлагаю вам разделаться основательно и предоставляю вам выбор оружия.

Шелдон посмотрел на него внимательно и на этот раз вполне серьезно недоумевая, что за странная прихоть овладела этим человеком.

— Но трезвым людям несвойственно выкидывать такие фортели в действительной жизни, — заметил он.

— Однако, перед вами стоит человек из реальной действительности. И этот человек убьет вас сегодня же!

— Вздор и чепуха, любезнейший! — Терпение Шелдона иссякло, и он перестал сдерживаться. — Вздор и чепуха, вот и все! Люди не дерутся на дуэли в двадцатом столетии. Это… это что-то допотопное, говорю я вам!

— А что касается Джен…

— Замолчите, не упоминайте ее имени! — вспыхнул Шелдон.

— Я замолчу, ежели вы будете драться.

Шелдон развел руками безнадежно.

— А что касается Джен…

— Берегитесь, говорю я вам! — снова вспыхнул Шелдон.

— Валяйте, валяйте! Вы можете меня сколько хотите бить, но рта не закроете. Вы можете бить меня хоть каждый день с утра до вечера, но как только отпустите, я опять заговорю о Джен. Итак, дуэль? Идет?

— Слушайте, сударь… — с отчаянной решимостью заговорил Шелдон, — я не привык выслушивать и сотой доли таких дерзостей, какие вы себе позволяете преподносить мне!

— Вы наслушаетесь от меня еще больше. Я буду твердить до самого вечера одно и то же. Я настаиваю на дуэли. Я предоставляю вам все шансы избавиться от меня раз и навсегда. Но я сам вас убью еще до начала заката солнца. Мы живем вне условий цивилизации. Мы с вами находимся на Соломоновых островах, и я предлагаю примитивный способ разделки. Король Эдуард, закон и порядок олицетворяются здесь комиссаром Тулаги да заезжим военным судном. Двое мужчин и женщина между ними — это старая проблема, которую мы и решим по способу доброго старого времени.

Глядя на него, Шелдону пришло в голову, что этот человек, вероятно, добивается присоединить еще одно лишнее приключение к серии своих многочисленных авантюр. Пуститься на такие штуки и затеять дикую дуэль, живя в двадцатом веке, для этого надо быть авантюристом именно такого закала.

— Зажать мне рот можно только таким способом, — продолжал дразнить Тюдор. — К личным оскорблениям вы относитесь равнодушно, я знаю. Вы слишком уравновешенны или трусливы, или то и другое вместе, чтобы быть в состоянии разговаривать и реагировать на них, как порядочный человек. Но я буду рассказывать о том, как перемывают вам косточки на том берегу… Ага, вас это задевает маленько, не правда ли? Я могу сообщить вам некоторые пикантные отрывки из того, что болтают там про вас и про эту юную особу, разделяющую с вами хозяйственные заботы в качестве заинтересованного компаньона…

— Довольно! — заорал Шелдон не своим голосом, ибо фигура Тюдора опять запрыгала перед ним. — Вы хотите дуэли? Согласен! — Но здравый смысл и боязнь очутиться в смешном положении опять заговорили в нем с новой силой, и он прибавил вслед за этим тотчас же:

— Но это нелепо, абсурд, невозможно!

— Джен и Давид — совладельцы плантации, а? Компаньоны, деловое содружество — Джен и Давид!

Тюдор на разные темы склонял и спрягал одни и те же слова певучим насмешливым голосом.

— Замолчите же, наконец, ради… — застонал Шелдон. — И пусть будет по-вашему! Я еще ни разу в жизни не встречал такого безнадежного дурака. Какой же вы хотите дуэли? Тут ведь нет секундантов. На чем мы будем драться?

Моментально Тюдор скинул личину кривляющейся обезьяны и вернулся к обычной роли холодного, сдержанного, светского человека.

— Я часто думал о том, что идеальная дуэль — это схватка, отрешенная от всяких условностей, — сказал он. — Мне приходилось не раз участвовать в дуэлях…

— Французских? — прервал Шелдон.

— Называйте их, как хотите. Но идеальная дуэль должна происходить без секундантов и без свидетелей. Два противника, только и всего. Они могут пользоваться каким угодно оружием: револьверами, ружьями, пушками, пулеметами… Они становятся на расстоянии одной мили друг от друга. Они вправе укрываться, прятаться, отступать, заходить в тыл, пускаться на всевозможные хитрости. Все и вся допускается. Словом, противники охотятся друг на друга…

— Как два диких индейца?

— Вот, вот! — воскликнул оживившийся Тюдор. — Вы схватили суть дела. И Беранда — самое подходящее место для подобной охоты, и как-раз теперь самое подходящее время. Мисс Лэкленд отдыхает и, наверное, думает что и мы отдыхаем. У нас в распоряжении два часа до тех пор, пока она встанет. Не будем терять дорогого времени, идемте! Вы будете наступать от Бейльсуны, я — от Беранды. Обе реки обозначают границы плантации, не так ли? Отлично. Полем дуэли будет служить вся плантация. Противники обязуются не переступать границы. Вы согласны на эти условия?

— Идет! Но с вашей стороны не последует возражений против того, чтобы я отдал кое-какие распоряжения?

— Пожалуйста! — Тюдор сделал эту уступку, повинуясь чувству деликатности, которая вновь вернулась к нему после того, как он настоял на своем.

Шелдон хлопнул в ладоши, и по его приказанию немедленно слуга сбегал за Адаму-Адамом и Ноа-Ноа.

— Слушайте! — обратился к ним Шелдон. — Слушайте, этот мастер и я — мы будем драться сегодня. Или он умрет, или я. Ежели он умрет, ладно! Если я умру, вы оба охраняйте мисс Лэкленд, как зеницу ока. Возьмите ружья и сторожите ее день и ночь. Захочет она разговаривать с мистером Тюдором, хорошо! Не захочет — не впускайте его! Поняли?

Они промычали что-то в ответ и усердно закивали головами. Им много приходилось иметь дело с белыми людьми, они привыкли к обхождению с ними и никогда не задавали вопросов относительно странного поведения людей этой своеобразной породы. Если эти два господина почему-либо порешили отправиться убивать друг друга, то это их дело, и островитян не касается. Последним нет никакого решительно дела до этого, они только слушаются и исполняют приказания. Они подошли к стойке и взяли себе по ружью.

— Лучше бы всем таитянам ружья, — предложил Адаму-Адам, — может произойти большой бунт.

— Ладно, раздайте им всем! — одобрил эту мысль Шелдон, выдавая патроны.

Таитяне ушли, забрав восемь ружей. Тюдор пристегнул себе пояс с патронами для ружья и револьвера. Взял в руки винтовку и остановился в дверях, поджидая соперника.

— Идемте скорей! Жаркий полдень в самом разгаре, — торопил он Шелдона, который доставал пули «экстра» для своего автоматического пистолета. Они спустились с лестницы вместе и вышли из усадьбы на пляж. Здесь они повернулись спиной друг к другу и каждый из них пошел в свою сторону: Тюдор — к Беранде, а Шелдон — к Бейльсуне.

Не успел еще Шелдон добраться до берега Бейльсуны, как до него донесся слабый звук отдаленного ружейного выстрела. Это Тюдор ему давал знать о том, что дошел до реки Беранды и возвращается теперь назад. Шелдон подал ответный сигнал в свою очередь, а затем повернулся и двинулся навстречу противнику. Он шагал, точно во сне, не помышляя о том, что идет по открытому месту. Ему просто не верилось, что это безобразие, глупое дело совершается наяву, и ему надо было сделать над собою усилие, чтобы вернуться к сознанию действительности. Он вспомнил разговор с Тюдором и пытался согласовать с здравым смыслом то, что он делает в настоящую минуту. Он вовсе не хотел убивать Тюдора. То обстоятельство, что любовные похождения этого праздного щеголя не увенчались успехом, не могло никоим образом послужить достаточным основанием для того, чтобы его убивать. Так в чем же, наконец, дело? Правда, этот молодец нанес оскорбление Джен своими повторными инсинуациями и за это получил должное возмездие. Так зачем же его теперь убивать?