Он, видите ли, занимался когда-то ловлей жемчуга и жемчужных раковин в Южных морях и был совершенно уверен, что так или иначе, но можно будет из этого дела извлечь большую выгоду. Кроме того, папу чрезвычайно занимала мысль о разведении кокосовой плантации, а пока плантация начнет приносить доход, мы бы пробавлялись исканием жемчуга и кое-какими торговыми оборотами. Он променял свою яхту на шхуну, и мы пустились с ним в море. Я берегла его, как умела, и в то же время знакомилась с морским делом. У него не было шкипера, и он сам исправлял эту службу. Помощником его был датчанин, мистер Эриксон, а команда была смешанная; она состояла из японцев и гаваитян. Мы изъездили вдоль и поперек весь Южный архипелаг, и, наконец, папа выбился из сил. Все пошло прахом. Острова в это время переходили из рук в руки путем аннексий и политических разделов, а крупные компании, пользуясь этим обстоятельством, захватывали земли, присваивали себе торговые права, права на рыбную ловлю и всевозможные привилегии.

Наконец, мы попали на Маркизские острова. Места были прекрасные, но туземцев уцелело очень немного. Отца крайне поразило неожиданное известие, что французы обложили пошлиной экспорт копры. Он считал эту меру пережитком средневекового невежества, но само место пришлось ему по душе. Там, в Нука-Хива, расстилалась на протяжении пятнадцати тысяч акров долина, которую омывал чудный, удобный для стоянки залив. Долина ему очень понравилась, и он приобрел ее за тысячу двести английских долларов. Но французская пошлина была весьма тяжела, — вот почему и земля так дешево ценилась, — а хуже всего было то, что ощущался крайний недостаток в рабочих руках. Туземцы — канаки — отказывались работать, а чиновники, казалось, просиживали целые ночи напролет, придумывая, какие бы поставить еще новые препоны на нашем пути.

Положение наше оказалось безнадежным. Не прошло и шести месяцев, как папа окончательно в этом убедился. «Ладно, поедем на Соломоновы острова, — сказал он, — посмотрим, как живется людям под английским протекторатом. Ну, а если и там не посчастливится, тогда отправимся на Бисмарков архипелаг. Готов биться об заклад, что Адмиралтейские острова [22] находятся еще в диком состоянии». Сказано — сделано. Собрались, перенесли все свое имущество на борт корабля и набрали новую команду из таитян и маркизонцев. Мы уже было совсем приготовились двинуться в путь, намереваясь только остановиться на Таити для починки и переоснастки шхуны, как вдруг бедный мой папа слег и вскоре скончался.

— И вы остались совсем одиноки?

Джен печально наклонила голову.

— Совсем, совсем. У меня не было ни братьев, ни сестер, а все папины родные погибли еще до моего рождения, в Канзасе [23], во время случившегося там наводнения. Мне можно было, конечно, вернуться к дяде Фону. Его дом был всегда открыт для меня. Но к чему мне было туда возвращаться? Притом же папа не довел до конца своего предприятия, и я чувствовала, что он как бы завещал мне его довести до конца. Эта мысль меня увлекла, и я решила привести ее в исполнение. И… и вот я очутилась тут.

Послушайтесь моего совета, — не вздумайте переселяться на Таити. Там восхитительная природа и очень милые туземцы. Но белые! Настоящие разбойники, воры, грабители, мошенники, — вот они кто. Честных людей там — раз-два и обчелся. Так как я женщина, то им обманывать меня было очень легко. Они придирались по всякому поводу, чтобы грабительски меня обсчитать, но врали они уже безо всякого повода или нужды.

Бедного мистера Эриксона они ухитрились подкупить. Он перешел на их сторону и поддерживал все их претензии, хотя бы они доходили до тысячи за сто. Если они надували меня на десять франков, то ему отдавали три. Один уплаченный мною счет в пятнадцать тысяч франков доставил ему ровно пятьсот. Обо всем этом я узнала позднее. Но «Мьеле» была старая шхуна, необходимо требовала ремонта, и с меня драли не втридорога, а в семь раз больше, чем следует.

Я так и не знаю до сих пор, сколько Эриксон заработал на этих операциях. Он жил на берегу в прекрасно обставленном доме. Плоды, овощи, рыба, мясо, лед доставлялись к нему в изобилии на дом совершенно бесплатно. Он получал все эти продукты от благодарных поставщиков. Впрочем, это не мешало ему постоянно горько сетовать на то, что эти подлецы его обижают. Нет, но ведь я же попала не в вертеп разбойников. Я была на острове Таити. Когда же разбойники, наконец, не поладили между собой и перессорились, то у меня открылись глаза. Один ограбленный грабитель зашел ко мне темным вечером и выдал своих товарищей, представив целый ряд фактов и документов. Я знала, что подать в суд равносильно полному разорению. Судьи там такие же взяточники, как и все прочие белые. Но придумала выход. Явившись к Эриксону поздней ночью, я застигла его врасплох. У меня в руках был тот самый револьвер, который вы знаете, и я заставила Эриксона выслушать неприятные вещи, не давая ему даже подняться с постели. Я отобрала у него тысячу девятьсот с лишним франков. Он не осмелился заявить в полицию, и с тех пор уже больше не показывался мне на глаза. Остальные же молодчики только посмеивались надо мной. Там жили два американца, которые сочли нужным предупредить меня, чтобы я ни в коем случае не обращалась в суд, если только не хочу расстаться со шхуной. После того я отправилась в Новую Зеландию и вывезла оттуда нового штурмана — немца. У него был капитанский диплом, и в судовых бумагах он числился у меня в этом чине, но я была лучшим, нежели он, мореплавателем и фактически была сама капитаном. Шхуна погибла, но не по моей вине. Мы дрейфовали целых четыре дня, попав в полосу мертвого штиля. Потом внезапно поднялся северо-западный ветер и погнал нас прямо к берегу. Мы старались взять паруса на гитовы [24], но тут на деле сказались все мошеннические проделки корабельных мастеров на Таити. Утлегарь [25] и все реи сорвало. Нас могло спасти только одно: лечь на другой галс [26] и попытаться пройти между Флоридой и Изабеллой. Мы благополучно миновали этот пролив, но тут же в сумерках наткнулись на коралловый риф, хотя на морской карте в этом районе значилось двенадцать сажен глубины на самом мелком месте. Бедная старушка «Мьеле» стукнулась всего один только раз и пошла было дальше, но оказалось, что и легкого толчка она не могла перенести безнаказанно, и мы едва успели пересесть в шлюпку, прежде чем она пошла ко дну. Немец-штурман утонул. Всю ночь мы проболтались на водяном якоре, а на рассвете увидели вот эти ваши места.

— Вероятно, теперь вы намерены вернуться к старому Фону? — спросил Шелдон.

— Ни в коем случае. Ведь папа хотел поселиться на Соломоновых островах. Я хочу присмотреть себе тут подходящий кусочек земли и попробую насадить небольшую плантацию. Не можете ли вы указать мне где-нибудь неподалеку отсюда какое-нибудь недурное местечко и не слишком дорогое.

— Клянусь Георгом, вы, янки, удивительные люди, воистину удивительные! — воскликнул Шелдон. — Могло ли мне во сне присниться нечто подобное, столь дерзкая предприимчивость?

— Не предприимчивость, а погоня за приключениями, хотите вы сказать, — поправила она его.

— Да, это так. Это называется любовь к приключениям. Однако, если бы вместо Гвадалканара [27] вас занесло на Малаиту, то уже давно вас превратили бы в жаркое вместе с вашими благородными таитянами и учинили бы над всеми вами «кай-кай».

Джен поморщилась.

— По правде сказать, — призналась она, — мы немножко побаивались приставать к вашему берегу. Я читала в «Морском указателе», что туземцы Гвадалканара отличаются коварством и жестокостью. Когда-нибудь я заберусь на Малаиту. Есть там плантации?

— Никаких плантаций там нет. Туда не решаются заглядывать даже торговцы.