– А пожрать? – Цыган вытащил из-под подушки сумку с ноутбуком, повесил через плечо.

– Заседание штаба через десять минут.

– Ничего, успею. Я должен подкрепиться. Запомни, пацан: на голодный желудок воюют только лохи и женщины.

– Я не пацан! – возмутился молодой долговец.

Но Рамир уже шагнул из комнаты и по плохо освещенному коридору направился к лестнице, заглядывая по дороге в открытые двери. За одной была операционная: белая дверная створка лежит на четырех ящиках, а в железном шкафу за стеклом на полках – бинты, упаковка ваты, лента одноразовых шприцев, какие-то ампулы и слабо мерцает парочка «крови камня» на куске брезента. Цыган ухмыльнулся при виде такого медицинского арсенала. Поднявшись по осыпающимся бетонным ступенькам, он толкнул железную дверь и выбрался наружу.

Лазарет располагался в подвале одноэтажного барака. Под ногами скрипела мокрая пожухлая трава, шуршали желтые листья. Видимость была отличная – низкий слой облаков словно отражал свет. Цыган, не слушая долговца, который карабкался за ним по ступенькам, двинулся к так называемому «бару» – на площадку за мостом, где всегда горел костер и давали еду. «Бар» находился в северо-западной четверти лагеря. Чтобы туда попасть, пришлось вернуться к перекрестку (штаб был слева, а мост справа) и, миновав его, дойти по дороге до бывшего железнодорожного депо.

И опять все было не так, как запомнил Рамир. Он почти бегом приблизился к «бару» по потрескавшемуся, крошащемуся под ногами асфальту и остановился, восхищенно крутя головой. Между ржавыми остовами грузовиков стояли ряды столов, на машинах и на стене барака за «баром» висели прожекторы, освещая толкучку. Внутри полуразрушенного здания организовали полевую кухню, там царило оживление, горели лампы, стучали поварешки о котлы – Цыган очень ярко представил себе эту картину.

А здесь были люди, много людей. Сталкеры ели, брякая ложками по мискам, сталкеры ходили между столами, разговаривая и шутя, подсаживались к знакомым, пили крепкий чай, крошили хлеб – жизнь била ключом. Цыган верил именно в такие конкретные вещи: в хлеб и миску, в горячую похлебку и в этих шумных веселых живых людей.

Забыв про что-то кричащего вслед посыльного, он выудил крестик, приложил к губам – и вломился в эту толпу, чувствуя переполняющий его адреналин. Подсев за чей-то стол, крепко хлопнул по плечу пожилого сталкера, так что тот едва не подавился.

– Чем кормят? – спросил у сердитого долговца напротив. – Надеюсь, не собаками? – Подмигнул, легко поднялся и, работая руками, пробрался сквозь затор сталкеров, с удовольствием чувствуя их ответные тычки кулаками и толчки локтем под ребра, приблизился к большой компании, пробился к столу, послушал тридцать секунд и тут же ожесточенно заспорил с горячо говорившим молодым свободовцем в маскировочном плаще. На него зашикали, но Цыган не унялся, возбужденно нес чепуху, которую и сам не вспомнил бы через две минуты, затем расхохотался, вылез из толпы, пересек эту столовую под открытым небом, зашел в бывшее депо через пролом высотой до крыши, взял со стола из стопки алюминиевую солдатскую миску, без очереди пролез к раздаче, поругался там в полный голос, крича, что ему на совещание в штаб через десять минут и он имеет право, и плевать, что ты тут думаешь, сопляк! Получил половник исходящего ароматным паром непонятного серого варева, вернулся на лужайку, зашел под навес, где ужинали несколько сталкеров, сел на скамейку, подвинув крайнего, и начал быстро есть, обжигая язык и давясь. Он был счастлив как никогда.

– Это он, – услышал Цыган шипящий шепот. С другой стороны стола на него неприязненно уставились три пары глаз. Удовольствие было испорчено. Он бегло огляделся: все соседние столы заняты.

Сидящий напротив конопатый долговец, которому так не понравилось, что Цыгану платят, наклонился вперед, сверля наемника неприветливым взглядом.

– Вали отсюда, здесь столовая для сталкеров.

Теперь Цыган и не думал уходить. Он развалился на шатком стуле, демонстративно зачерпнул варева.

– А я кто, сопляк?

– Поганый наемник! – скривился конопатый. Цыган улыбнулся ему:

– И чем же, по-твоему, отличается наемник от сталкера?

Конопатый переглянулся с приятелями, такими же молодыми долговцами.

– Да вы ради бабок живете! – выпалил он. – Вас нанимают грязную работу делать за деньги!

Цыган приподнял брови:

– А сталкеры чем занимаются?

– Артефакты собирают! – дружно ответили молодые.

Цыган, отодвинув миску, закинул ноги на стол, скрестил руки на груди:

– И что, потом те артефакты в больницы отдают? Безвозмездно? Или сиротам в детский дом? Не-а, вы продаете свои арты. За деньги. Так что, выходит, тоже ради бабок живете, и ваша якобы чистая совесть – сплошное лицемерие. – Он потянул из кармана пачку сигарет, пошарил на поясе, ища зажигалку.

Конопатый вскочил, покраснев от возмущения, сжал кулаки:

– Да я тебя сейчас по столу размажу!

На плечо ему опустилась тяжелая ладонь, молодой присел.

– Остынь, Пупок, – произнес невысокий взлохмаченный мужик, коренастый, в потертой энцефалитке и кожаных штанах. – Чё к человеку привязался? Дай пожрать.

Конопатый Пупок обернулся и как-то притих, спал с лица. Из-за соседнего стола поднялись еще двое дюжих парней, судя по всему – бандиты. Одеты кое-как, расхлябанные, с разношерстным оружием. Причем оружие держат демонстративно на виду: автомат висит на груди, рукояти ножа и пистолета торчат из-за пояса.

– Отвяжись, – буркнул конопатый и сел; прозрачная кожа на щеках окрасилась румянцем.

– А ведь он прав, Пупок, – не отвязался бандит. У него было широкоскулое лицо и черные подвижные глаза-изюмины – явно какие-то азиаты в роду. – Прав наемник, все мы тут из-за бабок. – Он вразвалочку обогнул стол и плюхнулся на стул рядом с Цыганом, вытер ладонь о штаны и протянул ему: – Падлой кличут.

– Цыган, – представился в свою очередь Рамир, пожимая крепкую руку.

– Хорошо ты их уделал, – кивнул бандит на притихших долговцев.

Пупок резко встал, отодвинув стул, и вышел из-за стола.

– Еще увидимся! – бросил он.

Его приятели, переговариваясь и косясь на бандитов, двинулись следом. Падла ухмыльнулся:

– Напугал!

К Цыгану сквозь толпу пробился раскрасневшийся от усилий посыльный.

– Я вас везде ищу! – отчаянно воскликнул он. – Совещание начинается!

– Уже иду, – откликнулся Рамир.

– В штаб, чё ль? – спросил, поднимаясь, Падла. – Ну идем, я тоже туда.

Совещание происходило не в той комнатенке, где Цыгана принимал Умник, а в подвале, в просторном сухом помещении без окон. Вокруг большого стола на разнокалиберных стульях и импровизированных сидушках расположились сталкеры. Над столом висела на проводе одинокая лампочка накаливания без абажура, освещая бетонные стены с потеками и старую школьную парту в углу.

– Всем привет! – почти искренне обратился Цыган к собранию, проходя в низкий дверной проем. Стены тут были толстые, дверь, которую с некоторым трудом отодвинул посыльный, кажется, еще толще… «Ядерный бункер у них тут оборудован, что ли?» – подумал Рамир.

– Садитесь, Цыган. – Из-за стола поднялся смущенный Умник. Остальные неодобрительно посматривали на гостя. – Вы опоздали. Вот сюда, прошу. – Он кивнул на стул у стены.

Цыган, проигнорировав указание, подошел к столу, ногой вытащил табурет и опустился на него, оказавшись рядом с Долгом. Справа от него сел Падла. Бандит ухмыльнулся, повернувшись вполоборота к Цыгану, облокотился на спинку стула и сказал – еле слышно, одними губами, но с глубоким удовлетворением:

– Ты ткнул палкой в осиное гнездо, приятель.

Долг сидел напряженно, ссутулившись, и не поднимал глаз, хотя Цыган приветливо кивнул ему. Умник снял очки и начал нервно протирать их своей водолазкой.

В торце стола поднялся кряжистый сталкер с неровно выбритым подбородком, затянутый в форму капитана ВДВ. Он был похож на пенек столетнего дуба – невысокий, бугристый, лицо в рытвинах и темных пятнах. Из-за этого вэдэвэшник казался старше, а может, ему и было далеко за пятьдесят, что среди сталкеров вообще-то редкость. Пегие волосы торчали кустиками. Однако несмотря на забавную внешность, движения у него были энергичные, держался сталкер прямо, говорил с гонором – было видно, что он здесь главный.