Северино ступил на трап, утирая лицо мокрым от пота платком – видимо атмосфера в лодке была жаркой…
- Капитан, бой идет в ста метрах от причала. Через несколько минут фашисты будут здесь! Почему мы стоим?! Вы ждете, что субмарину захватят немцы или итальянцы?!
- Паулито, я ничего не могу сделать! Наши товарищи постоянно голосуют и не могут добиться большинства. А я не могу уйти, не забрав архивы из Бильбао.
- Капитан, какие архивы? Город полностью в руках фашистов! Еще несколько мгновений и мы будем сражаться прямо вот здесь, у борта лодки. Мы сможем продержаться какое-то время, но нас просто задавят массой, вы понимаете? Это когда на тебя лезет столько солдат противника, что ты не успеваешь перезаряжать автомат… И это страшно, поверьте!
- Хорошо, я сейчас еще раз попробую убедить товарищей….- начал, было, капитан...
- Да твою ж мать, Северино! – заорал Сербин. – Не хрен никого убеждать! Ты же прекрасно знаешь, что коммунисты никогда не уступят ни одного голоса анархистам, и наоборот! Давай команду на отплытие! Немедленно! Потому что вот прямо сейчас я отдаю команду своим людям стягиваться к нашему последнему причалу! Здесь будет наш последний бой! Ты понял, морская ты душа?! Если ты сейчас же не отплывешь, вся наша группа поляжет здесь! Иди, Северино, командуй!
Руки у Сербина все еще дрожали после долгой стрельбы из спаренных Браунингов, и он с трудом вынул туго перевязанными кистями из кобуры ракетницу. Переломив ствол, он пихнул в него красную ракету и, вскинув ствол в лиловое вечернее небо, нажал на спуск.
Виляя тонким красным хвостом, ракета взлетела вверх и разорвалась красным шаром…
По трапу сбежало несколько матросов, которые стали быстро сбрасывать с кнехтов швартовы субмарины.
Подбежавшие разведчики быстро взбежали по трапу.
Сербин с радостью в душе отметил, что возвратились со своих огневых точек все… Даже водители-испанцы…
- Где спарка? – крикнул Сербин, увидев Дорофеева, который последним взбежал по трапу.
- Как вы и приказали, приварена к ходовой рубке! – крикнул Дорофеев, стараясь перекричать звук канонады.
- Давай к спарке, Серега! – крикнул Сербин, показывая культи перебинтованных рук. – Я на сегодня уже отстрелялся.
Из рубки показался капитан.
- Дон Паулито, мы отплываем! – крикнул он. – Спускайтесь!
Сербин отрицательно помотал головой.
В этот момент от прямого попадания мины полыхнуло здание конторки, служившей геррильерос штабом, осветив причал. С двух сторон пирса выбежали вражеские автоматчики, которые тут же пали под огнем разведчиков… Потом враг попер толпой, мгновенно заполнив причальную стенку. Пули гулко застучали по бортам лодки, высекая искры…
Над головой Сербина с рубки басовито зарычали спаренные Браунинги. В умелых руках пулеметчика они сделали свое дело, выкосив первую волну атакующих и заставив остальных искать укрытия от губительного огня крупнокалиберных пулеметов…
Субмарина «С-6» медленно шла к выходу из гавани Сантандера…
Ноги уже не держали Путника, и он присел на мокрую, захлестываемую теплой волной палубу, прислонившись спиной к рубке. И только сейчас заметил на толстой коже куртки внизу живота глубокий разрез. Просунув руку в разрез, он увидел на бинте пятно крови. Зажав рану рукой, он так и просидел, пока лодка под утро следующего дня не причалила к пирсу порта Хихон…
Военврач, находившийся рядом с ним все это время, измотанный, как и все, напряжением последних суток, задремал. Проснувшись от толчка субмарины о причальную стенку, он обнаружил рядом с собой бесчувственное тело Сербина, неудобно лежащее на боку, под которым расплылась уже застывшая лужа крови, подмытая солеными брызгами моря…
Глава 20
На волне рядом с «С-6» болталась «Щука» без опознавательных знаков и без гюйса. Когда Сербин пришел в себя, на нее в спешном порядке перегружали ящики и коробки с лодки Дона Северино. Сербин с удивлением увидел и знакомые по Картахене ящики с золотом, которые испанские моряки по цепочке передавали из рук в руки, перегружая на «Щуку».…
Он попытался подняться, увидев, что по-прежнему лежит на палубе «С-6», но военврач удержал его.
- Лежите, Паулито, не дергайтесь, - сказал доктор. – Теперь уже без вас обойдутся….
- Где мои разведчики? – забеспокоился Сербин.
- Охраняют погрузку, где ж им еще быть? – ответил доктор. – А вам нужно еще полежать. У вас легкое осколочное ранение в правом подбрюшье, о котором вы мне ничего не соизволили сказать… В результате потеряли много крови. Хотя, если бы я вас сразу же перевязал, этого можно бы было избежать. Вам что, совсем наплевать на свое здоровье?
- Нет, доктор! – Сербин поднял на врача взгляд виноватых глаз. – Конечно, нет! Просто я смертельно устал. Понимаете, смертельно… И на тот момент мне было абсолютно все равно, истеку я кровью или нет. Извините, что причинил вам столько хлопот!
- Да ладно! Это же, в конце концов, моя работа… Если вы не против, после окончания погрузки я предлагаю вам пройти на пляж – он здесь совсем рядом. Я хочу обмыть ваши раны морской водой и еще раз тщательно осмотреть при свете дня. Согласны?
- Согласен ли я окунуться в море и смыть недельную грязь и пот?! Да, конечно, согласен, доктор! Вы могли бы и не задавать этот вопрос! А сейчас помогите мне сесть, доктор!
Военврач помог Леониду сесть и, …. он глаза в глаза столкнулся взглядом с… комиссаром НКВД Савченко. Тот, в кожаном морском реглане и испанской капитанской фуражке медленно дефилировал по причальной стенке, неусыпным оком наблюдая за погрузкой «Щуки». В руках он держал толстую клеенчатую тетрадь, в которой постоянно делал какие-то отметки…
Вряд ли Савченко смог бы узнать в бородатом, окровавленном, давно не мытом геррильеро в грязных одеждах и нахлобученном на глаза берете, некогда подтянутого, щеголеватого военной выправкой разведчика-нелегала Драгана Душича… Сербин не испугался, нет! Но под сердцем все равно что-то неприятно кольнуло...
Через пару часов погрузка была закончена и, «Щука», коротко рявкнув ревуном, пошла к выходу из гавани. Глубины в акватории порта Хихона, видимо, были значительными, потому что уже у волнорезов на выходе из бухты, субмарина начала погружение…
В Хихоне царила странная, пугающая тишина. Хотя фалангисты явно стояли у границ города. Видимо, их тоже вымотало непрерывное наступление, и они дали войскам передышку.
Сербин договорился с начальником охраны порта, что группу геррильерос пока задействовать не будут, и увел всю группу на пляж…
Едва войдя в теплую ласковую воду по грудь, Путник вдруг почувствовал неиспытываемое доселе наслаждение. Будто, медленно погружаясь в морскую пучину, он смывает с себя всю грязь, всю кровь, весь первобытный ужас войны, становясь девственно чистым и безгрешным… Это было так хорошо и так светло, что он остановился, закрыв глаза и скрестив руки на груди. Сербин высоко запрокинул голову к небу, и солнце, легко пробивая тонкую кожу век, заиграло в его зрачках, расплескивая мягкое светлое золото…
