— Я наверно отойду и немного постреляю по горам из автомата, — сказал Сапог, посмотрев на меня.

— Иди, если делать нехер. Только отойди подальше, чтоб не тарахтеть под боком, пацаны, вроде, дрыхнуть собрались, не обламывай их, — ответил я ему.

Сапог взяв автомат и подсумок, побрел куда-то в сторону, а я, посидев немного, встал и решил сходить к арыку простирнуть ХБшку, которая стояла как кол от пота и пыли. Закинув в карманы пару гранат от подствольника, пару РГДшек и одну эФку, я пристегнул к автомату связку из двух магазинов и, захватив кусок мыла, направился вниз по склону в сторону арыка. Поравнявшись с капониром, я негромко окликнул пацанов:

— Туркмен, Хасан, вы спите?

— Да, спим, Чего зря спрашивать, — промямлил Туркмен.

— Я пойду хэбэшку простирну. Вы не хотите, заодно искупнемся?

— Не, потом, лучше под вечер, — опять ответил Туркмен.

— Юра, ну че доеб-.лся, иди куда шел, — начал возмущаться Хасан.

В это время в стороне раздались две короткие очереди из автомата.

— Ну кому там делать нех-й!? Поспать ни хрена не дадут! — закричал Хасан.

— Хасан, че ты орешь — дубина!? Стрельбу первый раз услышал? Ты — сука, больше спать мешаешь своим криком, — отвязался на Хасана Туркмен.

— Это Сапог по горам лупит, пускай постреляет, заодно привыкнет к автомату, — сказал я и, прикурив сигарету, пошел дальше вниз по склону.

— Юра, зелени нарви! — крикнул мне вдогонку Хасан.

— Ладно! — ответил я и направился дальше.

Внизу росла высокая, густая трава, листья ее доставали почти до колен. Приятно было идти по этой траве после надоевших скал и песка. Пройдя немного по этой траве, я забрел на брошенные огороды, они тоже были заросшие травой, но не так густо, и местами среди травы попадались стебли лука кустики укропа и так называемой петрушки, «на обратном пути надо не забыть нарвать этой зелени к обеду» — подумал я. Сразу за полосой огородов был прорыт арык, по нему текла вода, арык был шириной метра полтора-два, метров триста от арыка протекала речка, но саму речку отсюда видно не было, виднелся лишь край обрыва противоположного берега. Подходя к арыку, я почувствовал легкую прохладу, исходящую от воды, хотелось завалиться в эту траву рядом с арыком и лежать так целыми днями, один хрен на блоке больше делать нечего. На блоке стоять все же лучше чем болтаться по Афгану, трясясь в БТРе, вдобавок еще глотая эту проклятую пыль, которая будто сквозь броню просачивается, и нет от нее нигде спасения. Мало того, еще и постоянно опасаешься нарваться на засаду, или, скрипя песком на зубах, проводить эти чертовы прочески, которые без трагических приключений редко когда обходятся. На блоке конечно тоже не безопасно, особенно ночью, но все же здесь более или менее поспокойнее.

Поначалу мне так и хотелось сделать, постиравшись, завалится в траву и пару часиков поспать, но я кроме духов еще боялся всяких ядовитых змей и насекомых, которых в траве было навалом, и это отбивало соблазн поваляться в прохладной траве. Змеи и всякие твари, конечно, это не самое страшное, что есть в Афгане, но я почему-то не переваривал органически этой заразы, особенно пауков. Скорпионы, те хоть под камнями сидят, а фаланги шмыгают везде и всюду. В полку на вечерней проверке, когда стоишь на улице под фонарем да еще в тапочках, то постоянно ногами дергаешь как дурак, чтоб эта тварь под штанину не залезла, эти суки на свет быстро сбегаются. Бывало, спишь в палатке, и вдруг чувствуешь сквозь сон, что какая-то тварь по телу или морде промчалась, я в таких случаях подпрыгиваю так, что чуть второй ярус кровати не сшибаю, аж вся палатка от моего крика просыпается, потом слушаю кучу матов в свой адрес от сонных пацанов. Порой мне кажется, что если, проснувшись, я увижу над собой живого духа с кинжалом, то так не испугаюсь, как этой твари. Укус фаланги, конечно не опасен для жизни, но ощущение все же неприятное.

Я снял с себя всю одежду вплоть до трусов, которые тоже стояли от пота не меньше чем ХБ, сложил весе содержимое карманов на кучу рядом с автоматом, который всегда лежал в подобных случаях на расстоянии вытянутой руки, и приступил к стирке.

Закончив стирку, я залез в арык, воды в нем было по пояс и для того чтоб искупаться, вполне хватало. Поплескавшись минут пять, я вылез и оделся, после чего накинул на плече автомат и распихал весь арсенал по карманам, только сигареты оставил в руках чтоб не намокли. Специально сушить одежду не было смысла, от палящего солнца она и на теле высыхала минут за десять.

Немного постояв, я решил сходить к речке и посмотреть, что она из себя представляет, может, удастся глушануть гранатами нескольких рыбешек на уху. Перейдя через арык, я направился к речке, с другой стороны арыка тоже были брошенные огороды, они располагались двумя полосами по обеим сторонам этого арыка.

Речка была небольшая, метров пятнадцать-двадцать шириной, но течение было сильное, глушить рыбу при таком течении бесполезно, все равно не успеешь выловить.

Я подошел к краю обрывистого берега и огляделся по сторонам, речка за горой сворачивала вправо. Мне стало любопытно, что же там за горой, обычно на поворотах речек бывают небольшие плеса или заводи, в таких заводях можно гранатами глушить рыбу. Бывает, что попадаются и речные крабы, при разрыве гранаты они выползают на берег, и если успеешь, можно несколько штук поймать. Я смотрел вдоль речки и думал, «сходить что ли, посмотреть», до места, где речка сворачивала, было примерно с пол километра, одному идти было как-то страшновато. Я закурил сигарету и сел на край обрыва, свесив ноги, обрыв над речкой был метра три высотой, вдруг глина подо мной обвалилась, и я полетел вниз. В воду я к счастью не залетел, между обрывом и берегом реки было расстояние метра два, сильно тоже не ушибся, только испачкался весь в глине, которая полетела мне на голову, когда я приземлился. Я встал и, отряхиваясь, посмотрел вверх, самому взобраться на трех метровую высоту возможности не было, даже если удастся зацепиться за край обрыва, то он все равно обвалится, надо теперь идти вдоль речки и искать место, где можно вылезти. Было два направления, идти вверх по реке в сторону блоков там безопаснее, или идти вниз по реке и заодно посмотреть, что там за горой, но туда идти страшновато. Немного подумав, я передернул затвор автомата и, повесив его на грудь, побрел вниз по речке. Я брел, задавая себе вопрос, «куда, черт возьми, я прусь, к тому же сам»? Но все-таки продолжал идти, по ходу поглядывал на обрыв, в надежде, что где-то он закончится, или может коряга попадется, хоть за нее зацепиться, но как назло ни того, ни другого видно не было. Я прошел уже довольно-таки приличное расстояние, по крайней мере, мне так казалось, но поворота речки все не было. Местами берег речки доходил под самый обрыв и приходилось пробираться по воде, мокрая и вязкая глина прилипала к сапожкам, было трудно шагать, часто приходилось штык-ножом счищать глину с подошв. Я уже хотел развернуться обратно, как вдруг заметил впереди что-то похожее на расщелину в обрыве и прибавил шаг. Это и точно оказалась не большая расщелина, я заглянул в нее, держа автомат наготове, оказалось, это был тот самый овраг, который находился не далеко от нашего блока, ближе к речке он сужался, и у речки заканчивался этой небольшой расщелиной. Я залез в эту расщелину, она была не широкая метр не больше, упираясь ногами в обе стенки, я взобрался наверх, торец горы, возле которой мы стояли находился как раз напротив меня. Ну, вот вроде и все, теперь можно возвращаться на блок, но меня мучило любопытство, хотелось все-таки узнать, «что же там за горой и куда сворачивает речка?» Не зря же я перся по этой липкой глине, да еще вывозился весь. Я постоял, огляделся и, закурив сигарету, пошел дальше вниз по реке, только на этот раз я шел над обрывом, сверху было видно, где сворачивает речка, к тому же до ее поворота было не так далеко.

Дойдя до поворота, я убедился, что никакой заводи здесь нет, но то, что я увидел, поразило меня, такой красоты я еще не видел в Афгане. Моему взору открылась ложбина похожая на огромный котлован, она находилась между горой, у подножия которой находился я, и грядой гор простирающихся вдоль границы с Ираном. В низине виднелось озеро окруженное зеленкой, речка, извиваясь, спускалась вниз и впадала в это озеро. Скалы противоположных гор полукольцом окружали эту впадину, озеро находилось почти у их подножия, от этого озера и до места, где находился я, зеленым ковром стелилась трава, в Афгане много зелени встречается не часто, но здесь ее было в изобилии. Ветром эта местность не продувалась, в низине стояла тишина, хотя наверху ветер свистел во всей своей красе, и пыль с песком стояла столбом. Я оглядывал впадину и подножье гор, в надежде обнаружить какой-нибудь кишлак, в таких местах обязательно должно было быть поселение, ведь где вода, там и жизнь. Но сколько я ни вглядывался, ничего похожего на постройки видно не было. Расстояние до противоположных гор было большое, километра три, а может и больше, ведь когда смотришь на горы, они всегда кажутся ближе, чем есть на самом деле, да и кишлаки духи строят так, что их издалека трудно обнаружить среди гор, они как бы сливаются с этими горами. Я стоял и думал, «неплохо было бы спустится к этому озеру, давно я уже не видел красивой природы», но только не в этой желтой «пещанке», которая была на мне надета, в ней на фоне травы я буду заметен на большом расстоянии, «надо будет взять в БТРе зеленый маскхалат и прийти сюда еще раз, я все таки туда схожу, чего бы мне это не стоило», продолжал я размышлять. Еще немного постояв, я развернулся и пошел обратно к БТРУ.