Трудное было детство, полубеспризорное. Но Миша учился прилежно. Во время школьных каникул, когда его счастливые сверстники разъезжались на отдых и развлечения в пионерские лагеря, он подрабатывал подручным каменщика. Конечно, деньги не ахти какие, но для необеспеченной семьи и они были немалым подспорьем.

В 1940 году Михаил окончил восемь классов средней школы и твердо решил, что больше не будет сидеть на шее матери, пойдет работать. Но беспаспортного паренька на работу не брали. Тогда он пошел в райком комсомола и получил направление в Гомельский аэроклуб, где не только учили пилотажному делу, но и бесплатно кормили и выдавали обмундирование, Михаил выдержал экзамены, стал учлетом пилотской группы, а через год пилотом. Тогда-то он и решил связать свою судьбу с армией, добровольно поступил на военную службу, став курсантом военно-морского авиационного училища.

Началась война. Училище эвакуировали на Волгу под Куйбышев и поместили в здании селекционной станции. В невероятно трудных условиях курсанты учились, несли дежурную и караульную службу, строили и летали. Вести с фронтов с каждым днем были все тревожнее. Михаил, как и большинство его товарищей, подавал рапорты с просьбой отправки на фронт, получал неизменный ответ: «Вы должны стать летчиком. Тогда и уйдете на фронт».

За два года напряженной учебы Борисов овладел самолетами Р-5, СБ и Пе-2, стал военно-морским летчиком. Потом был выпуск и тот незабываемый разговор с генералом Жаворонковым… Судьба! Хорошая она у него или плохая? Трудная. Но счастливая!..

Мысли оборвал громкий хохот. Смеялся Александр.

— Чего вы там?

— Да… Да… — сквозь смех пытался ответить Богачев. — Ильич сказал, если я возьмусь за ум, то свободно стану генералом! Ха-ха-ха!

— А почему бы и нет? Впереди жизнь! Дерзай, Сашок!

— И ты туда же, верхогляд! Ты в корень гляди! Генералы не летают, а мне без воздуха не жить. Летать — мое призвание!..

Быстро темнело. На севере опять загрохотало: начиналась артиллерийская дуэль. Война, разрушая мечты, властно напомнила о себе…

Через несколько дней летчиков, удостоенных высших наград, вызвали в штаб ВВС КБФ и там генерал-полковник авиации Михаил Иванович Самохин от имени Президиума Верховного Совета СССР вручил Борисову, Богачеву и Рачкову Золотые Звезды и ордена Ленина.

Одновременно Александру Богачеву был прикреплен к его кителю четвертый орден Красного Знамени, а Ивану Рачкову третий.

Командование и политический отдел 8-й минно-торпедной авиационной Гатчинской Краснознаменной дивизии в честь Героев устроило торжественный ужин. На том чествование их закончилось. Все вернулись в авиаполки.

В марте 1945 года войска 3-го Белорусского фронта во взаимодействии с моряками Балтики начали ликвидацию фашистской группировки, окруженной южнее Кенигсберга. Перед балтийской авиацией поставили боевую задачу: систематическими массированными бомбардировками парализовать работу порта и крупной на Балтике гитлеровской военно-морской базы и крепости Пиллау.

Для выполнения этой задачи штаб ВВС КБФ разработал на март-апрель специальный оперативно-тактический план, в котором был учтен опыт организации операции «Арктур». К выполнению плана привлекались 8-я минно-торпедная Гатчинская Краснознаменная авиадивизия полковника Курочкина Михаила Алексеевича, 9-я штурмовая авиационная Ропшинская Краснознаменная, ордена Ушакова 1-й степени дивизия подполковника Слепенкова Якова Захаровича и 11-я штурмовая авиационная Новороссийская дважды Краснознаменная дивизия полковника Манжосова Дмитрия Ивановича. Авиаполки указанных соединений сразу приступили к выполнению поставленной боевой задачи.

…Забегая вперед, сообщу читателю, что ударные силы авиации Краснознаменного Балтийского флота успешно выполнили задание командования: в марте-апреле по порту Пиллау с сильнейшей противовоздушной обороной было нанесено 24 массированных удара, в результате которых было уничтожено 64 корабля, в том числе 24 транспорта. После взятия Пиллау специальная комиссия штаба авиации Военно-Морского Флота по определению фактических результатов воздушных ударов в акватории порта обнаружила 155 потопленных судов…

Перед 51-м минно-торпедным авиационным Таллинским полком командование ВВС КБФ поставило частную боевую задачу: блокировать с моря подходы к военно-морской базе Пиллау, пресекать морские перевозки гитлеровцев.

Напряженность боев возрастала.

Едва перебазировались, как воздушная разведка обнаружила, что гитлеровцы спешно вывозят из Данцига и Гдыни тяжелое вооружение, танки, недостроенные подводные лодки, оборудование заводов и часть войск. Против немецких конвоев немедленно были брошены пикировщики и торпедоносцы.

В одном из первых боев в Данцигской бухте было потоплено пять транспортов и несколько кораблей охранения. При этом отличились гвардейцы Усенко и торпедоносцы Мещерина.

Еще более ожесточенный бой произошел у маяка Стило. Пользуясь пасмурной погодой, удирал караван из восьми транспортов с охранением. Первыми нанесли удар по врагу поднятые по тревоге экипажи капитана Макарихина. Они потопили один транспорт и два серьезно повредили. Через несколько минут в атаку бросились пары Башаева, Шишкова и Кулинича. На дно бухты ушло еще три транспорта и два сторожевых корабля.

Когда об этих победах узнал прибывший в штаб Краснознаменного Балтийского флота народный комиссар Военно-Морского Флота СССР Николай Герасимович Кузнецов, он объявил всем участникам благодарность.

…Михаил Борисов вылез из кабины своего «двадцать седьмого», спустился по крылу на землю, взял у Беликова козью ножку, фуражку, прошел за капонир и там, раскинув на свежей траве летную куртку, прилег на спину, подставив лицо теплым лучам солнца.

Рядом разместился Иван Рачков.

Молчали. Настроение у обоих было далеко не радостным. Невероятно, но с того времени, как им вручили Золотые Звезды, фортуна от них будто отвернулась. Сколько раз поднимались в воздух, сколько провели торпедных атак, а потопили всего один транспорт. Потихоньку по количеству потопленных судов их стали догонять даже молодые Башаев и Репин. У Дмитрия на счету стало десять, а у Ивана — восемь. Теперь в столовой, в клубе, в общежитиях висят плакаты с их фотографиями и описаниями подвигов. Конечно, они, старички, рады победам молодежи, но все же нужно было «отрываться». А как, когда такое невезение?

Сегодня в полете все складывалось как нельзя лучше: под Гдыней экипаж настиг немецкий конвой в минном поле, Вытянувшись в кильватерную колонну, по проходу медленно тащились боевые корабли и транспорты. Вражеские истребители забрались высоко — условия для атаки сложились самые выгодные, и Михаил ими немедленно воспользовался. Он избрал самый крупный транспорт, очень удачно построил маневр — подкрался со стороны солнца и ударил наверняка! А торпеда угодила в… мину! Над морем поднялся столб воды до небес! Рачков даже сфотографировал его. Но транспорт водоизмещением десять тысяч тонн остался невредим!

А потом пришлось удирать от четверки «фокке-вульфов». Правда, гитлеровские летчики сразу вернулись к конвою, что и спасло. Наверное, они подумали, что торпедоносец специально уводил их подальше, чтобы обеспечить атаку другим. А Борисов был один…

— Вот что такое «не везет» и как с ним бороться! — с досады сказал Рачков и повернулся на спину, — Вчера сманеврировал, сегодня мина…

Михаил недовольно хмыкнул, но ничего не сказал, отвернулся.

За валом капонира раздался взрыв дружного хохота. Смех подействовал на летчиков, как удар хлыста: им показалось, что смеялись над ними, и потому насторожились. Иван Ильич не вытерпел, крикнул:

— Беликов! Вы чем там занимаетесь? Завтра опять на радиус!

Из-за вала показался техник самолета с газетой в руках, а за ним сержант Смирнов. Лица обоих сияли улыбками.

— Что там стряслось? — хмуро буркнул и Борисов.