— Молодец, Борисов! А говорил: «Невезучий»! Лиха беда — начало. Теперь пойдет! Поздравляю!.. Противодействие было? Только зенитки? А как думаешь, почему «фоккеров» над таким караваном не оказалось? Ведь берег там недалеко!

— Они же, товарищ капитан, драпают! Наверное, перелетели куда-то за Ригу, а оттуда летать в такой район далековато.

— Возможно, — подумав, согласился комэск. — Но там рядом на Моонзундских островах у них тоже есть аэродромы. Видно, опоздали. Что ж, будем считать, что вам повезло. Но летать в хорошую погоду без истребительного прикрытия не годится. Учтем на будущее… Стройте экипажи! Комполка едет.

После теплого поздравления майор Ситяков заинтересовался лайнером, подробно расспросил о конвое и тряхнул головой:

— Такую «акулу» упускать нельзя. Второй полет выдержите? — оглядел он молодежь.

— Обижаете, товарищ майор? Мы — перегонщики! — не без гордости ответил за всех Борисов. — Раз надо, мы готовы!

— Вот это уже по-флотски! Готовьтесь. Вылет через полчаса. Пойдем так; со мной Пудов, Мещерин и вы вдвоем. Наводчиком вы, Борисов!

— Есть!..

Подготовка к повторному вылету торпедоносцев шла полным ходом. Инженер третьей авиаэскадрильи капитан технической службы Алексей Васильевич Завьялов развил кипучую деятельность. Он собрал всех освободившихся с других машин техников и механиков, и они, как мухи сахар, облепили эти два самолета. Одни старательно их осматривали, сразу ремонтировали, если обнаруживали повреждения или неисправность, другие занялись заправкой — потянули длинные шланги от бензовозов на крылья машин, открыли горловины баков, и в их емкости с шумом ударили мощные струи горючего; третьи меняли ящики с пулеметными лентами, проверяли оружие и прицелы; четвертые под дружное «раз, два — взяли!» подкатывали на специальной тележке торпеду и огромные авиабомбы в решетчатой таре под фюзеляжи, там накидывали на их ушки замки бомбодержателей и со всеми предосторожностями тросовыми лебедками поднимали до места — к балкам.

К самолетам подъехала грузовая полуторка: привезли обед. Катя — молоденькая официантка из летной столовой, — вооружившись черпаком, разливала суп в глиняные миски и подавала летчикам. Те расселись вокруг и занялись едой.

Подошел Мещерин, присел рядом.

— Поторапливайтесь, ребята! Время работает не на нас. Нельзя давать фашистам передышку. Я только что от командира полка. Он получил сообщение, что наши войска уже взяли Пярну и сейчас штурмуют Таллин. В таллинском порту скопилось до полусотни транспортов и кораблей. Пикировщики, штурмовики и наши торпедоносцы уже завалили полтора десятка. Мы должны, добавить.

— Товарищ капитан, разрешите? — подошел Завьялов. — Оба самолета к боевому вылету подготовлены. Комэск взглянул на часы, похвалил:

— Молодцы! Оперативно. Борисов! Собирайте летчиков!

Перед вылетом майор Ситяков поставил боевую задачу и ознакомил вылетающих со схемой предстоящего боя:

— По проявленным снимкам уточнено водоизмещение лайнера. Оно равно восемнадцати тысячам тонн! Цель настолько крупная, что одной торпедой ее не потопить, Да и охранение весьма сильное, надо бы его растянуть. Поэтому сделаем так: вы, Мещерин, зайдете с правого борта и нанесете отвлекающий удар по концевому транспорту, В это время мы с Борисовым и с топмачтовиками ударим по лайнеру слева. Запомни, Борисов! Наша цель — лайнер! Зайдем одновременно: я с носа, ты с кормы. Топмачтовики! От вашей храбрости и меткости зависит успех боя. Уж вы постарайтесь, ребята! Сегодня на вас смотрит вся крылатая Балтика! По самолетам!..

Солнце перевалило полуденную линию, когда торпедоносцы взлетели и оставили родной берег позади. Над сушей клубились мощные кучевые облака, но над Финским заливом сияло солнце, стояла прекрасная погода. Пять торпедоносцев под прикрытием трех четверок «яков» компактной группой держали курс на запад. Навстречу им, стороной, у берега шли другие наши самолеты — то возвращались после удара по таллинскому порту морские пикировщики, штурмовики и торпедоносцы. Традиционным покачиванием крыльев летчики поприветствовали друг друга и разминулись, унося с собой тепло летного братства: одни — горячие поздравления с добытой победой, другие — добрые пожелания успехов в предстоящем бою.

Через полчаса полета впереди по курсу показался дымящийся Таллин. Над его черепичными крышами и над портом еще носились «петляковы» и «ильюшины» — балтийцы продолжали громить фашистов. Выше над ними в клубке воздушного боя вертелись пары истребителей.

Торпедоносцы изменили курс и полетели над открытым морем. Вскоре они достигли заданного квадрата. Увы! Немецкого конвоя там уже не было. Пришлось вести поиск.

Гитлеровцы оказались намного северо-западнее расчетного места. Они шли полным ходом, явно намереваясь ускользнуть в территориальные воды нейтральной Швеции.

Солнце клонилось к горизонту. Под косыми его лучами окраска бортов транспортов настолько посветлела, что из серой стала почти белой, рельефно выделяя на фоне свинцовой глади конфигурацию судов.

Комполка, оценив обстановку, подал условный сигнал для развертывания. Торпедоносцы с истребителями разделились: первые сразу отвернули вправо и начали разворачиваться для захода на цель, а «яки» стали набирать высоту.

— Атака! — раздался в эфире короткий приказ ведущего.

— Вас понял, я — Двадцатый! — отозвался Мещерин. — Атакую!

Борисов не видел мещеринский самолет. Все его внимание было поглощено наблюдением за маневрами ударной группы и сближением с целью. Он увидел, как по команде топмачтовики Пудова и Богачева, развивая максимальную скорость, ринулись на корабли охранения. Прижимаясь к поверхности воды, торпедоносцы устремились за ними.

Гитлеровцы явно нервничали. Они открыли огонь по самолетам задолго до их выхода в атаку. Странно, но именно это обстоятельство неожиданно успокоило Михаила. Он ясно видел, как искрились огнями корабельные орудия, как от дыма разрывов быстро темнело небо и пенилось море, засыпаемое тысячами осколков. Бешено стреляли тральщики. Им вторили сторожевики и транспорты. Но особенно неистовствовал эсминец: перед самолетами вставала грозная, все уплотняющаяся стена из дыма и осколков. Снизу от воды к ней тянулись островерхие бело-зеленые столбы гигантских всплесков, сливаясь с дымовой завесой в единое целое. Казалось, нет и не может быть силы, которая бы преодолела ее. И тем не менее самолеты Пудова и Богачева скрылись в этой стене. А через несколько секунд и самолет Борисова вошел в нее и выскочил по другую сторону. Вид целехоньких топмачтовиков обрадовал летчика, но в этот же момент собственный самолет потрясли близкие сильные взрывы, штурвал вырвало из рук. Борисов схватил его, сжал покрепче и завертел вправо-влево, энергично задвигал педалями, начав противозенитный маневр. Торпедоносец, пронизывая огненно-дымные завесы, неудержимо мчался к цели. Силуэт гигантского лайнера становился все различимее. Он по-прежнему шел за «десятитысячником». Путь торпедоносцев к нему закрывали большой тральщик и сторожевой корабль. Но они уже были распределены между Пудовым и Богачевым. В хаосе дыма и взрывов Михаил не увидел, когда топмачтовики сбросили бомбы, но в поле его зрения слева вдруг ворвался огромный куст ослепительно-багрового пламени, Едва оно опало, как большой тральщик, задрав к небу нос и склонив мачты, стал быстро погружаться в воду. Борисов обрадовался: Пудов не промазал, попал в тральщик, накрыл его своими «пятисоткилограммовками»!

А как же Богачев? Александр тоже не промахнулся, он накрыл взрывами сторожевик и теперь бил по нему из пушек. Путь к лайнеру был свободен.

Михаил порадовался удачам боевых товарищей, еще раз взглянул в сторону Пудова, и сердце кольнуло предчувствие непоправимого; его самолет вдруг как бы замер на месте, потом резко опустил нос, попытался выпрямиться, но винты вращались все реже, уже стали различимы лопасти — и тут из-под капотов вырвались оранжевые языки пламени. Однако самолет продолжал планировать. Направляемый твердой рукой летчика, он пылающим факелом приближался к лайнеру — намерение лейтенанта Пудова было предельно ясным; он шел на таран. Не достал. Не хватило всего нескольких метров! Потерявший скорость самолет зарылся в волны рядом с серой громадой судна, навсегда унеся с собой в пучину героев…