— Я, право, не знаю, как это устроить.

— За эти места я уплачу гораздо дороже.

— У нас цены обыкновенные: передние места стоят двадцать су, а задние — десять,— спокойно продолжал Медное Жерло.

Гувернантка вздохнула. Ирена вынула из кармана кошелек и, подавая его Жирделю, молвила нетерпеливым тоном:

— Возьмите деньги и скорей исполните мою просьбу.

Жирдель поклонился, но кошелек не взял.

— Я постараюсь, сударыня,— вежливо ответил он,— но лишнего мне не надо. Нельзя ли как-нибудь устроить ложу, Фанфаро?

Гимнаст подошел поближе. Ирена взглянула на него и невольно залюбовалась красивым юношей.

— В чем дело, Жирдель? — спокойно спросил Фанфаро.

— Я желаю быть на вашем представлении,— сказала Ирена,— но, конечно, не могу сидеть среди мужиков и грубой черни.

— В таком случае мест для вас нет и не будет,— холодно ответил Фанфаро.

— В самом деле? — с удивлением спросила Ирена.

— Но, послушай, Фанфаро,— вмешался в разговор Жирдель,— мне кажется, что ложу устроить нетрудно: пять-шесть досок и ковер — вот и все.

— Это ваше дело, а я для этого не пошевельну и пальцем.

— Молодец, Фанфаро,— прошептала Перепелочка.

— Вы отказываетесь? А почему — смею вас спросить? Кстати, как вас зовут?

— Меня зовут Фанфаро,— с улыбкой ответил гимнаст.— Что же касается причины моего отказа, то ее я вам сейчас объясню, и вы, наверное, со мной согласитесь. Эта состоящая из «мужиков» и «грубой черни» столь противная вам публика, дает нам хлеб и восхищается нами. Руки этих мужиков, нам хлопающих, покрыты мозолями, но их рукоплескания нам так же дороги, как и аплодисменты аристократов, руки которых затянуты в перчатки. Если мы вам, сударыня, устроим отдельную ложу, то обидим этих добрых и честных людей, а мы этого вовсе не желаем. Как теперь, по-вашему, прав я или нет?

Пока Фанфаро говорил, Ирена смотрела на него в упор, а когда он умолк, она тихо сказала:

— Благодарю вас за урок, я вообще его вполне заслужила… и сегодня вечером я буду на вашем представлении.

— Я был в этом заранее уверен,— спокойно ответил Фанфаро.

Ирена и ее гувернантка уехали.

— Кто эта красавица? — спросил Бобишель.

— Богатая наследница, г-жа де Сальв,— был ответ.

В эту минуту к гостинице подъехала неуклюжая почтовая карета. Шванн поспешил к пассажирам, в то же время к двери кареты подошел человек в коричневом сюртуке.

— Добро пожаловать, маркиз,— сказал он приехавшему.— Письмо мое получено вами, как видно, вовремя.

Из кареты вышел преждевременно состарившийся человек с согнутой спиной и морщинистым лицом.

Это был маркиз де Фужерез.

Человек в коричневом сюртуке, служивший у маркиза управляющим, звался Симоном.

— Прикажите подать обед в комнату,— обратился Симон к хозяину и провел своего господина наверх.

Войдя в комнату, маркиз, утомленный дорогой и равнодушный ко всему окружающему, опустился в кресло.

Когда Шванн подал обед, управляющий подозвал его к себе и тихо сказал:

— Уйдите и не входите сюда без зова. Вам нет никакого дела до моего господина и до того, с какой целью он сюда приехал: если вас об этом спросят — скажите, что ничего не знаете. Можете идти.

Когда Шванн ушел, Симон запер дверь на ключ и обратился к маркизу.

— Мы теперь одни, маркиз,— почтительно сказал он.

— Говори, узнал ли ты, где Пьер Лабарр?

— Да, маркиз.

— Но ты у него не был?

— Нет, я в точности держался ваших инструкций, маркиз.

— Тем лучше. Неожиданным своим появлением я поражу старого мошенника и, таким образом, заставлю его открыть тайну.

— А в каком положении вообще находятся дела, маркиз? — спросил Симон после небольшой паузы.

— В самом скверном! — с гневом вскричал маркиз.— Все против меня, и не сегодня-завтра я буду разорен…

— Но благоволение его величества…

— Не поможет мне ни в чем, потому что я не лажу с кабинетом. Кроме того, я, к несчастью, восстановил против себя госпожу де Фушер, и с тех пор все пошло к черту!

— Но король благоволит к виконту,— возразил Симон,— и я полагаю…

— Покорно благодарю! О виконте говорит весь Париж — это верно! Виконт известен как игрок, дуэлянт и герой всевозможных скандалов! Мне каждый день с «душевным прискорбием» сообщают об этом друзья-приятели! Но я надеюсь, что женитьба положит конец всем этим толкам! Узнал ли ты что-нибудь о семействе де Сальв?

— Госпожа де Сальв — одна из самых богатых наследниц и, вместе с тем, замечательная красавица.

— Тем лучше! Теперь надо во что бы то ни стало приняться за Пьера Лабарра — он должен открыть тайну, тогда мы спасены.

— Маркиз может вполне положиться на меня,— сказал Симон,— Я знаю, что вас ожидает блестящее будущее, и надеюсь доказать вам, что достоин вашего доверия. Еще на прошлой неделе мне удалось оказать вашей семье, маркиз, небольшую услугу…

— Что такое?

— Господину Франше угодно было почтить меня особым доверием…

Маркиз с удивлением взглянул на своего управляющего. Франше был высшим начальником полиции и достиг этого поста весьма быстро. По рекомендации герцога де Монморанси он попал под покровительство иезуитов и скоро обнаружил блестящие способности, соединенные со знанием дела. Иезуиты опутали своей паутиной всю Францию, и содействие Франше было необходимо им.

Узнав о сношениях Симона с начальником полиции, Фужерез был очень удивлен, но тем самым маркиз еще раз убедился, что его управляющий отлично исполняет роль шпиона.

— Продолжай,— сказал он тихо.

— Благодаря доверию г-на Франше,— самодовольно ответил Симон,— я могу добыть вам, маркиз, положение при дворе с большим влиянием.

— Каким образом?

— Содействие и ваше участие в моих стремлениях ко благу правительства.

— Говори яснее.

Симон подошел к маркизу и шепнул ему:

— В настоящую минуту существует обширный заговор, направленный к низвержению короля…

— Да, это не в первый раз.

— Но теперь это дело серьезное: заговор республиканцев…

— Не смей о них упоминать при мне! — с гневом крикнул Фужерез.

— Позвольте мне договорить до конца, маркиз. Собранные мною сведения вполне достоверны. Быть может, недели через две-три вспыхнет революция, и тогда мы погибли! Эта тайна в моих руках, я мог бы сейчас открыть ее королю, но что выйдет из этого? С лакеем не церемонятся. Меня выслушают неохотно, проверят мой донос и затем отпустят, уплатив мне ничтожную награду и заявив, что я был введен в заблуждение. Но если эту страшную тайну откроет маркиз де Фужерез, то камарилья преклонится перед ним, король объявит его спасителем престола, и ваша карьера упрочена навсегда!

В волнении маркиз вскочил с кресла.

— И ты дашь мне в руки все нити заговора,— спросил он,— назовешь по именам всех заговорщиков?

— Да, маркиз.

Фужерез глубоко вздохнул и прошелся по комнате.

— Ты не пожалеешь об этом,— сказал он,— и если только дело удастся, я тебя не забуду.

— Премного вам благодарен, маркиз, я доверяю вашему слову. А теперь не пора ли нам отправиться к Лабарру, он живет в Ванье -мы можем там быть часа через три.

— И вернуться сюда к вечеру,— добавил маркиз.— Я готов.

— Я сейчас прикажу заложить лошадей.

Симон ушел.

Оставшись один, Фужерез задумался. Его размышления были не особенно веселы: прошлое, настоящее и будущее представляли одинаково безрадостную картину.

Отец маркиза скончался в 1817 году, и виконт поспешил достать документ о смерти своего брата, умершего в 1814 году в Лейгуте. Жена и дети Жюля Фужерез бесследно исчезли, и потому виконт де Тализак, ныне маркиз де Фужерез, имел полное право на наследство отца.

Но наследство это оказалось не особенно значительным. Маркизу и его жене для покрытия долгов пришлось продать часть земель. Роскошный образ жизни родителей повлиял и на сына: в пятнадцать лет виконт Фредерик де Тализак был уже отчаянным кутилой и баловнем матери, всегда его защищавшей.