Лорд Мэндерс отправился к буфету, словно собирался пополнить свою тарелку с завтраком, а затем оставил ее там, позабыв.

Даже мистер Сазерленд оставил свою чашку с кофе, и теперь напиток остывал на столе.

«Такое потрясение, – подумал Джефф, – и из-за одной маленькой женщины».

И конечно, Рэнс – причина всего этого разлада – не счел нужным появиться, будучи джентльменом, который редко встает до полудня, если только гарнизону не дан приказ идти на штурм или не открыт сезон охоты на куропаток.

Сазерленд резко откашлялся и предложил Рутвейну отойти от окна.

– Не думаю, что нам стоит еще ждать, Эйдриан, – сказал он. – Как Священник я здесь, чтобы быть третейским судьей, а не принимать решения. Оно – за вами, отцы-основатели.

Александр поднял взгляд на мистера Сазерленда.

– Разумеется, сэр, но разве могут быть какие-нибудь вопросы по поводу принятии в Братство этой женщины?

– Ты задал неправильный вопрос, старина, – неприятно скривил губы Рутвейн, устраиваясь в кресле. – Нужно решить, отхлещем ли мы Рэнса по заднице за вчерашний обман или просто вышвырнем отсюда?

– Господа, давайте не будем спешить. – Сазерленд снял свои серебряные очки и задумчиво отложил их в сторону. Это был высокий человек с военной выправкой, который был выбран в качестве Священника за мудрость и характер. – Членство в Братстве – пожизненное. И все мы знаем это. Что касается так называемого Общества Сент-Джеймс, то в вашем уставе нет процедуры увольнения отца-основателя. И это было бы опрометчиво.

– Но, Сазерленд, вчерашняя ночь была за пределами дозволенного, – сказал лорд Мэндерс, отодвигая в сторону чашку с кофе. – Привести к нам женщину! Подумайте, что она видела? Представьте себе, какие сказки она может рассказывать? Как соотечественник Лейзонби и лояльный шотландец – я в ярости!

– У шотландцев нет никакого особого влияния в Братстве, милорд, – немного устало сказал Сазерленд. – Да, я признаю, что Дар набирает силу в этой стране. Но мы не должны судить о человеке по его расе.

– Кроме того, среди нас каждый день бывает женщина. – Джефф услышал, как произносит это вслух. – Вы забыли, что под нашей крышей живет София Белкади.

– Мисс Белкади имеет дело только со штатом прислуги, – возразил Мэндерс. – Никто из нас не видит ее. Она редко говорит, и, конечно, не с мужчинами. И совершенно не в курсе того, что здесь происходит.

Джефф был готов биться об заклад, что сестра Белкади знает о том, что происходит в Обществе Сент-Джеймс гораздо лучше, чем половина ее членов, но, поразмыслив, решил скрыть это соображение.

– Все это не важно, она – сестра Белкади, и ей можно доверять, – продолжил Александр. – Но что касается этой женщины, де Роуэн, полагаю что это просто одна из дурацких шуток Рэнса.

– Хотелось бы мне, господа, чтобы все было так просто.

Джефф обернулся и увидел, что Священник потирает переносицу.

– Сазерленд, что вы имеете в виду? – потребовал Рутвейн.

Священник устало вздохнул.

– Я не спал всю ночь, читая записи, которые Рэнс дал мне, – сказал он. – Они действительно довольно… необычные.

– Необычные? – повторил Джефф. – В каком смысле?

Сазерленд кивнул в его сторону.

– Об этом чуть позже, – сказал он. – Сначала позвольте мне добавить, что в бумагах я также нашел адресованное мне письмо, которое Джованни Витторио написал перед смертью. Я думаю, Рэнс не передал его мне потому, что оно могло бы преждевременно раскрыть его сюрприз. А может быть, Рэнс пропустил его или решил, что это всего лишь предсмертное письмо старому другу.

Александр потемнел, как грозовая туча.

– При всем уважении, сэр, мне кажется, вы собираетесь найти какой-то повод для оправдания поведения Лейзонби прошлой ночью.

– Или рассказать нам то, что нам не обязательно знать, – проворчал Рутвейн.

Джефф тоже почувствовал ветер перемен – он уловил его еще прошлой ночью в апартаментах Белкади. Мисс де Роуэн была слишком невозмутимой. Не побежденной, скорее… смирившейся. Да, она потеряла самообладание один или два раза, но ему показалось, что в целом она готова к сражению, и это был ее первый залп.

– И что же говорится в письме Витторио? – Голос Джеффа прозвучал гораздо спокойнее, чем он себя чувствовал.

– Что девушка – правнучка его старшей кузины, провидицы по имени София Кастелли, – ответил Священник. – Семья имела глубокие корни в Братстве задолго до того, как появились письменные записи.

– Она обладала Даром? – спросил Рутвейн.

Сазерленд кивнул.

– В некоторой степени, – ответил он. – Но у нее был довольно необычный посредник – карты Таро.

– Вот как? – хмыкнул лорд Мэндерс. – Что за цыганская чушь!

Но Рутвейн покачал головой.

– Дар может проявляться в необычных областях, – напомнил он раздраженно. – Часто в тех, которые связаны с культурой его обладателя. В Индии моя сестра была сведуща в мудрости астрологии и хиромантии. Но если вы спросите ее, является ли она мистиком, как наша мать, она рассмеется над вами.

– Леди Аниша считает, что это скорее навык, а не Дар, – вставил Бессетт. – И в какой-то степени, может быть, так оно и есть.

– Все возможно, – согласился Рутвейн.

– И так же, как и ее брат, – добавил Джефф, – она отказывается позволить нашему Ученому, доктору фон Альтгаузену исследовать ее способности в лаборатории.

– Выкинь это из головы, Бессетт, – предупредил Рутвейн.

Джефф улыбнулся:

– Хорошо, итак, кузина Витторио умела читать карты. – Он повернулся к Священнику. – Но, как я упоминал ранее, мисс де Роуэн призналась мне, кто ее отец. Как же семья оказалась здесь?

– Кастелли занимались торговлей вином по всей Европе – сказал Сазерленд, задумчиво поглаживая свою бороду с проседью. – Дочь Софии вышла замуж за француза с обширными виноградниками в Эльзасе и Каталонии, но он умер после Революции. Чтобы спастись от Наполеона, старая госпожа Кастелли переместила семейный бизнес по оптовой торговле в Лондон. Она была жесткая как гвоздь и держала семью в железном кулаке.

– Кастелли, – задумчиво произнес Александр, припоминая. – Да, я видел их фургоны, стоящие перед «Берри бразерс», старейшей виноторговой компанией. И у них есть еще склады в Ист-Энде.

Сазерленд кивнул.

– Внук госпожи Кастелли ненавидел семейный бизнес и ушел работать в полицию, что было, по мнению старухи, ниже его достоинства. И я разделяю ее точку зрения. Это послужило причиной многих споров в семье. Но затем он женился на вдове из Глостершира, сестре графа Трейхерн.

На мгновение Джеффу показалось, что он ослышался. Он почувствовал, как с его лица схлынула кровь. Трейхерн – или любой член его семьи – был последним человеком, кого бы он хотел рассердить.

– Вы, разумеется, шутите? – выдавил он.

Сазерленд удивленно взглянул на него.

– Нет, – ответил он. – У них пятеро детей, самые старшие – близнецы – Арман де Роуэн и его сестра Анаис. Кроме них, есть также и приемный сын, он еще постарше.

Глаза лорда Мэндерса расширились.

– Я знаю Армана де Роуэн, – произнес он. – Очень спортивный парень с кучей денег. Боже мой! Мой дядя и его отец закадычные друзья.

– Это, должно быть, де Венденхайм, – мрачно уточнил Сазерленд. – Мы должны действовать осторожно, господа.

– Я бы сказал, что мы вообще не должны действовать, – раздраженно возразил Рутвейн. – Мы ведь приняли решение, не правда ли? Хотя надо еще устроить взбучку Рэнсу. Конечно, есть опасность, что девушка может проболтаться, но…

– Девушка не проболтается. – Сазерленд сорвал очки и снова бросил их на стол. – Господа, думаю, вы не понимаете. Витторио очень серьезно занимался воспитанием этой женщины. Он обучал ее древним текстам Братства, а также естественным наукам, религии, даже военной тактике. Она свободно говорит на шести языках – включая латынь и греческий – и, по-видимому, может ездить верхом так же хорошо, как мужчина. Кроме того, Витторио говорит, что она – одна из лучших учениц по владению холодным оружием, которую он когда-либо обучал.