В этот момент Лейзонби захотел убить его. Сжать руками его шею и… Боже мой, он не знал, что собирался сделать с ним. Эти мерзкие, страшные эмоции снова закипели внутри его.

Всегда ли он ощущал то, что почувствовал, проведя несколько минут в компании Колдуотера? Казалось, что воздух наполнился запахом страха, идущего от молодого человека, наглеца и ублюдка.

Лейзонби тяжело сглотнул, а затем заставил себя отпустить парня.

– Нет, – тихо сказал он, отступая назад. – Нет, Джек, это не из-за глупостей, которые я натворил в юности. Это что-то другое.

Колдуотер расправил плечи.

– Я просто думаю, что читающая публика имеет право знать, что человек, который был приговорен к повешению за убийство, сейчас разгуливает на свободе и посещает дружеские встречи с богатыми и влиятельными людьми Лондона.

– И полагаю, что под этим ты подразумеваешь мои встречи с Бессеттом и Рутвейном?

– Они из тех, кто побогаче или кто повлиятельнее? – уточнил Колдуотер. – Кстати, я слышал, что Рутвейн забронировал полпалубы на «Звезде Бенгалии». Постарайтесь объяснить мне, что за дела у Общества Сент-Джеймс в Индии?

– О, помилуй, Колдуотер. – Лейзонби наклонился и поднял с земли шиллинг. – Разве ты не читаешь раздел светской хроники в собственной газете? Рутвейн женится. Он везет свою невесту домой в Калькутту.

Но ответом была тишина.

Лейзонби выпрямился и обнаружил, что разговаривает с мертвецами. Джек Колдуотер растаял в тумане.

На рассвете через два дня после размолвки Анаис с Обществом Сент-Джеймс небольшой, но бесстрашный отряд отправился в первый пункт их поездки в Брюссель. Они доехали в частном экипаже до Рамсгейта, то есть Анаис ехала в экипаже с лакеем лорда Бессетта и кучером на козлах. Сам граф ехал рядом, взобравшись на большого вороного коня с мерзким характером и склонностью кусаться – и то и другое напоминало Анаис его хозяина.

Чтобы их обман не был раскрыт, Анаис настояла на том, чтобы слуги не сопровождали их во время переправы. После долгих пререканий Бессетт наконец уступил и написал письмо господину ван дер Вельде с просьбой нанять горничную и лакея и встретиться с ними в Остенде. И вышло так, что Анаис в одиночестве провела весь день с кучей журналов в хорошо снаряженном экипаже для путешествий.

Учитывая, что она только что провела много дней в дороге из Тосканы, поездка была просто отупляющей. Ей пришлось признаться себе, что в душе она надеялась на компанию в лице лорда Бессетта – просто чтобы не было так скучно. Она уже смогла избавиться от мыслей о его золотых волосах или сильном, твердом подбородке. Не вспоминала и о его сверкающих глазах – сейчас она едва их замечала.

Но погода стояла прекрасная, дороги оставались сухими, и Бессетт соизволял спешиваться только во время их случайных остановок. Казалось, что он полон решимости сохранять дистанцию.

Добравшись до ветхой гостиницы рядом с портом Рамсгейт, они обнаружили, что поднялся сильный ветер. Анаис, понаблюдав за тем, как бешено раскачивается вывеска гостиницы, начала бояться переправы.

В соответствии со своей новой ролью послушной жены она с нетерпением ожидала в экипаже возвращения Бессетта, который должен был обо всем договориться. Наконец он, хмурый как всегда, появился во дворе гостиницы и помог ей выйти из экипажа.

– Вы никого не знаете в Рамсгейте? – в очередной раз – а точнее, в третий – спросил он.

Анаис посмотрела на вход в гостиницу.

– Ни души, – ответила она. – Как здесь кухня?

– Сносная, полагаю, – сказал он. – Я распоряжусь, чтобы вам принесли ужин в семь.

– Вы не поужинаете со мной?

– Мы еще в Англии. И мне есть чем заняться.

– Хорошо, – спокойно сказала она. – Только что-нибудь легкое. Может быть, суп.

Он прищурился от полуденного солнца и осмотрел пустой двор гостиницы в пятый раз.

– Я выбрал эту гостиницу потому, что она не особенно популярна, а это значит, что она не из лучших. Но у них мало комнат, так что Гауэр может спать в кресле в вашей гостиной.

Анаис бросила осторожный взгляд на румяного молодого лакея Бессетта, который начал отстегивать багаж.

– Уверена, что вы исходите из лучших соображений, – сказала она, – но не будет ли правильнее, если я буду спать в гостиной, приглядывая за Гауэром?

Бессетт посмотрел на нее отсутствующим взглядом.

Анаис выставила вперед ногу и приподняла юбку на несколько дюймов. В лучах солнца сверкнул ствол ее маленького пистолета.

– Думаю, я справлюсь.

Бессетт медленно поднял взгляд. Возможно, слишком медленно. И эти глаза – глаза, как она уже давно поняла, цвета голубого льда – сверкнули непостижимым образом: одновременно и холодом, и жаром – отчего по ее спине побежали мурашки.

– Понятно, – наконец сказал он. – Но…

– Но? – Анаис нетерпеливо посмотрела на него и понизила голос: – Послушайте, Бессетт, как вы думаете, я способна это сделать или нет? Если мы начнем эту миссию с того, что вы будете беспокоиться обо мне на каждом шагу, то я стану вам помехой, а не помощницей.

– Я только лишь имел в виду…

– Я знаю, что вы имели в виду, – твердо сказала она. – Спасибо, сэр. Вы – джентльмен с головы до ног. Но во мне маловато от леди, и могу вас заверить, что бедный Гауэр по сравнению со мной нигде не бывал. Итак, в моей сумочке складной нож, в рукаве стилет и слух, как у хорошо обученного сторожевого пса. А бедный Гауэр, откровенно говоря, выглядит так, будто только что упал с телеги дорсетширской фермы. Кроме того, в Рамсгейте вряд ли возникнут проблемы.

На его твердых скулах возник намек на румянец, и Анаис почувствовала, как Бессетт подавляет свою раздражительность и свое беспокойство.

– Хорошо! – резко сказал он. – Но если вас убьют, я не буду дожидаться похорон.

– Надеюсь, что так и будет, – отозвалась она. – Единственная, о ком вы, как и я, должны беспокоиться, – это Жизель Моро.

В этот момент Гауэр подал ее чемодан кучеру. Анаис двинулась так, как если бы собиралась пересечь двор гостиницы.

– Ну-ка, пройдемте со мной, – приказала она. – Я хочу знать, куда вы направляетесь и в котором часу собираетесь вернуться.

Бессетт последовал за ней, его румянец стал ярче.

– Уже вошли в роль властной жены?

Анаис не остановилась, но бросила на него раздосадованный взгляд.

– Нет, я веду себя как ваш партнер по бизнесу, – прошептала она. – Начиная с этого момента, мы оба должны знать, что на каждом шагу делает другой. Иначе можно накликать смертельную опасность, разве не так?

Да, он знал это, и по выражению его глаз она поняла, что он признает это, хоть и с неохотой.

– Я собираюсь в порт, чтобы проверить клипер Дюпона и его людей, – наконец ответил он. – Вернусь до темноты.

– Отлично. Я займусь нашим размещением.

Бессетт больше ничего не сказал. Когда они прошли через мрачные ворота и вошли в гостиницу, к ним навстречу из противоположного конца помещения бросился владелец гостиницы в фартуке.

– Миссис Смит, добро пожаловать!

– О, спасибо! – Анаис взяла Бессетта под руку. – Я как раз говорила дорогому мистеру Смиту, что в восторге от того, какую очаровательную маленькую гостиницу он нашел нам.

Бессетт передал бразды правления искусственно улыбающейся Анаис и исчез. Анаис отдала распоряжения относительно всего багажа, перестелила подозрительно выглядящие гостиничные простыни, заменив их на собственные, а затем распахнула окно и взглянула на крыши Рамсгейта.

В гавани ниже она сумела различить всего лишь несколько голых мачт, а за ними, в конце западного пирса, маяк. С левой стороны от себя Анаис могла видеть окно спальни Бессетта, поскольку гостиница была построена вокруг конюшни и их номера располагались под прямым углом друг к другу. Всегда джентльмен – а может быть, просто холодный и сдержанный человек, – граф настоял на том, чтобы маленький одноместный номер достался ему.