— Да, но… Я надеялся, ты поможешь мне приготовить бутерброды. На правах хозяйки дома, так сказать.

Влада посмотрела Алексу прямо в глаза, улыбнулась — и он отвел взгляд.

Все понятно: он хотел трахнуть ее вначале до того, как придут гости, а потом после.

— Боюсь, бутерброды тебе придется готовить самому. Но, если хочешь, заезжай за мной ближе к вечеру. Ты на машине?

— Ага! Вон стоит! — показал Алекс на ультрамариновую иномарку, смотревшуюся на школьном дворе словно летающая тарелка на сельском аэродроме. Вокруг машины суетились младшеклассники.

— Еще пять минут — и твоя тачка останется без бамперов и прочих выступающих частей.

— Я готов пожертвовать ими, чтобы лишние пять минут полюбоваться другими выступающими частями, — улыбнулся Алекс, откровенно рассматривая Владину грудь.

— Наша классная запрещает девочкам носить блузки с глубоким вырезом.

— Но для вечеринки, надеюсь, у тебя найдется такая?

— В крайнем случае дашь мне ножницы.

Прозвенел звонок.

— Я приеду к тебе домой в пять, хорошо?

— Позвони по телефону и жди во дворе, я выйду.

«Или не выйду», — добавила мысленно Влада, входя в класс. Она разговаривала с Алексом, словно заводная кукла, не испытывая ни малейших эмоций. И такой же заводной куклой представлялся ей Алекс — красивой фарфоровой куклой, двигающейся и говорящей. И эта кукла приехала за нею в начале шестого на сверкающем никелем и краской новеньком «форде». И Влада, надев под безрукавку-болеро блузку с вырезом почти до талии, села в эту машину, показавшуюся ей тоже игрушечной, ненастоящей.

Перед самым приездом Алекса позвонил Стас. Он звонил каждый день. Влада теперь к телефону не подходила, а мать, поинтересовавшись, кто спрашивает ее дочь, вежливо отвечала, что Влады нет дома. «Спасибо, я позвоню завтра», — каждый раз отвечал Стас. «Скажи ему, чтобы больше не звонил», — попросила вчера Влада маму. «Завтра ты можешь передумать, — улыбнулась мать так, как только она умеет, одними краешками губ, и добавила: — Не волнуйся, мне не трудно ему отвечать. К тому же у твоего Стаса очень приятный голос, ты не замечала?»

Мать видела, что Влада вернулась после почти полутора недель, проведенных с писателем, сама не своя, и терпеливо — вместе со Стасом — ждала, пока ее нежно любимая дочь забудет негодяя (конечно же!) писателя и вспомнит о Стасе. Бедная мамочка! Если бы она знала, отчего на самом деле как потерянная ходит ее дочь, отчего просыпается среди ночи вся в слезах…

Кроме Алекса и Влады, в вечеринке участвовали еще три — тоже игрушечные — пары. По числу комнат в квартире, равнодушно отметила Влада. Только одна из девушек могла бы посостязаться с нею за звание королевы красоты этой вечеринки.

— Do you speak English? — спросила она Владу тотчас после взаимного представления.

— Только во сне, — машинально ответила Влада, и все три девушки моментально ее возненавидели. Зато парни — студенты журфака — наперебой говорили ей комплименты и приглашали танцевать.

Алекс пыжился от гордости.

Вначале пили коньяк и шампанское, закусывая бутербродами с икрой, красной рыбой и более затейливыми, со шпротами, лимоном и зеленью, потом танцевали, а когда окончательно стемнело, Алекс включил видак.

— Фильма называется «Обнаженная с пистолетом», — торжественно объявил он. — Лицензионная кассета, единственный экземпляр в Москве!

Разместились попарно — кто на диване, кто в креслах, кто на полу, на вновь расстеленном после танцев ковре с длинным пушистым ворсом.

Фильма оказалась порнушкой, однако незаурядной, сделанной не только профессионально, но и почти талантливо. Наверное, поэтому уже через полчаса никто, кроме Влады, не смотрел на экран. Вначале руки Алекса, а потом и губы давно уже хозяйничали под блузкой Влады, благо вырез был глубокий, а тонкий кружевной лифчик почти не мешал. Влада чувствовала, как наливаются желанием груди и твердеют соски, как ее тело откликается на все более настойчивые ласки Алекса — и оставалась совершенно равнодушной и к нему, и к собственному телу. Она словно бы смотрела на себя — чужую, незнакомую — со стороны, точно так же, как смотрела на других девушек, находившихся в гостиной. И даже если бы Алекс начал трахать ее сейчас прямо здесь, на глазах у всех, — она, пожалуй, и за этим наблюдала бы с брезгливым любопытством. Но Жанна, девушка с осиной талией и платиновыми волосами, в расстегнутой до пояса блузке и сбитой набок юбке, вдруг поднялась и громко спросила:

— Во сколько девушка из хорошей семьи должна ложиться спать?

— В восемь часов вечера, — тут же откликнулся ее партнер, уже успевший снять рубашку.

— Потому что в одиннадцать она должна быть дома, — закончила Жанна. И, плотно прижимаясь к своему парню, вышла из гостиной.

— Ребята, только аккуратнее. Чтобы никаких следов! — крикнул им вслед Алекс. Тотчас гостиную покинула еще одна пара.

— Идем и мы, — жарко зашептал Алекс в ухо Владе. — В мою комнату.

Но Влада, ничего не отвечая, не двигалась с места. Она не была способна ни на малейшее усилие — ни физическое, ни душевное. И тогда из гостиной ушла последняя пара, а Алекс, легко подняв на руки, перенес Владу на диван. Поверх покрывала была брошена непонятно кем и когда простыня. Влада обнаружила вдруг, что на ней нет уже ни безрукавки-болеро, ни блузки и что Алекс, поворачивая ее, словно куклу, стягивает с бедер юбку. Последний бастион — узкие кружевные трусики — она тоже отдала без боя. Только спросила:

— У тебя презервативы есть или мне свои достать?

— Есть, — огорчился Алекс, но повиновался. Она почувствовала, как он властно и уверенно овладевает ею, как меняет темы, что-то ласково шепчет на ухо… Запах мужского пота показался Владе резким и неприятным. Алекс долго ждал, пока она начнет отвечать на его движения, хоть как-то реагировать на них, и наконец не выдержал. Но даже заключительные конвульсии его красивого, с рельефными мускулами, тела не вызвали во Владе никаких эмоций, кроме желания поскорее из-под этого тела выбраться.

— Тебе со мной… неинтересно? — спросил раздосадованный Алекс, когда Влада начала молча одеваться.

— Совершенно, — бездушно произнесла Влада первое слово, пришедшее ей в голову.

— Почему? — не понимал Алекс. — Говорят, в постели я очень хорош.

— Наверное. Но ты пока еще — маленький мальчик, пытающийся играть во взрослые игры. Ты не знаешь, что такое кровь, а значит, не можешь знать, что такое любовь, — ответила Влада опять-таки почти автоматически, почти не осознавая слова, которые произносила.

— Так я что, убить кого-нибудь должен? — не поверил ей Алекс.

— Не знаю, — беззаботно ответила Влада. — Каждый приходит к этому по-своему. Но с малышами вроде тебя мне уже неинтересно.

— И это говоришь мне ты, еще даже несовершеннолетняя?

— Вот я и говорю: мальчик, — погладила Влада Алекса по коротким волосам, изображающим прическу «мой милый дикобраз». — Ты даже не понимаешь, что календарный возраст не имеет никакого значения, что бывают двадцатилетние старики и семидесятилетние юноши.

— Останься со мной сегодня, — тихо попросил Алекс.

— Не могу. Я воспитанная девушка из хорошей семьи, а сейчас уже… начало одиннадцатого. Через полчаса я должна быть в постели — своей, а не твоей!

Влада проверила перед зеркалом, все ли детали туалета на месте, вышла в прихожую. Алекс отыскал и подмог ей надеть плащ.

— Я отвезу тебя.

— А квартира? К тому же ты пил коньяк, можешь лишиться прав.

— Да, ты права, — скаламбурил Алекс. — Тогда я возьму такси.

На улице накрапывал дождь, но предусмотрительный Алекс раскрыл зонтик. Ему долго не удавалось поймать машину — таксистов в Москве в последние годы сильно поубавилось — и в конце концов Алекс остановил частника, медленно катившего на стареньком «жигуленке» с зеленым огоньком в углу ветрового стекла.

— Давай я поеду с тобой, — предложил Алекс.

— Не надо. Хозяин не должен надолго оставлять своих гостей.