Поискав глазами, куда бы спрятать деньги, Влада засунула их под музыкальный центр. Потом зашторила окно, сбросила халатик и укрылась пахнущей жасмином простыней. Но, проворочавшись в постели то ли десять, то ли пятьдесят минут, Влада поняла, что, несмотря на так и не прошедшую усталость, заснуть не сможет. Стоило закрыть глаза — и перед нею вновь появлялся судейский, медленно оседающий на асфальт; водитель, вначале ничего не понявший и выскочивший из машины, а потом попытавшийся укрыться за капотом «волги»; лужа крови, в которой она поскользнулась после того, как сделала контрольный выстрел. Поскользнулась — и все мгновенно поняла. Но, как обычно, подбежала к «мазде», села, пристегнулась ремнем и даже одернула Стаса, впопыхах чуть было не поехавшего на красный.

Красный, как кровь? Нет, сквозь очки кровь казалась почти черной.

Влада в очередной раз повернулась на другой бок, прикрыла глаза ладонью.

Стас. Единственный человек, который ей может помочь, — Стас. Ни папа, ни мама, ни милиция — только Стас. Как бы она к нему ни относилась. И ему помочь спастись может только она. Спастись… Как? И — от кого? Даже этого они со Стасом не знают, даже этого…

Ей все-таки удалось заснуть. Проспала она целых три часа, почти до ужина. И когда проснулась, все происшедшее вновь показалось ей дурным сном. Не было на самом деле никаких сборов, никаких Стасов, никаких луж крови. Но, открыв шкаф в поисках «чего-нибудь надеть», Влада увидела бежевый костюм, почищенный и аккуратно повешенный мамой на плечики, и все снова вернулось: ужас, отчаяние, безысходность.

— Мне не звонили? — задала она матери вопрос, который последние два года задавала чаще всего. Но никогда еще с таким нетерпением не ожидала желанного «да». Сполоснув лицо холодной водой, Влада с полотенцем у лица и с замирающем сердцем ждала ответа от мамы, гремевшей посудой на кухне.

А что, если Стас не позвонит? Что, если он побежал в милицию признаваться? Убил-то судейского не он.

— Звонил, звонил твой Стас, уже дважды, — появилась мать на пороге кухни, тоже с полотенцем в руках. — А голос у него ничего, приятный. Симпатичный мальчик? Я его вчера не успела рассмотреть.

— Не очень. Но надежный.

— Как наш папа. И это важнее. Хорошо, что тоже улавливаешь сей момент! — улыбнулась мама, процитировав одно из любимых выражений папы.

Влада вернулась в свою комнату, включила заботливо отключенный мамой телефон, набрала номер. Если мужчина дважды звонит женщине и не застает ее, нет ничего неприличного в том, что в третий раз женщина позвонит сама.

Трубку снял Стас.

— Владочка, наконец-то! Я по тебе уже соскучился!

— Я по тебе тоже, — совершенно искренне призналась Влада.

— Ну и замечательно! До начала занятий еще неделя, а мы из-за этих сборов совсем не были на свежем воздухе! У меня предложение: завтра утром я заезжаю за тобой на машине, и мы едем отдыхать на дачу. Там рядом лес и озеро. Грибов поищем, рыбу половим…

— А потом приготовим ужин из тушенки и рыбных консервов. Это все, что ты хотел мне предложить?

— Не все. Но остальное — завтра, при встрече. Ровно в десять я буду ждать тебя возле подъезда. Да, кстати, аккуратно уложи в сумку и захвати с собой бежевый костюм, который тебе очень идет. И не опаздывай больше чем на полчаса, ладно?

— Заметано, — усмехнулась Влада, положила трубку и расстроилась.

То, что они три недели провели взаперти, — единственное, что беспокоит Стаса? И он собирается преспокойно ловить рыбу и собирать грибы — после крови, после того, как они стали киллерами? Ну, пусть он завтра приедет! Она даже не сядет в его машину! Она…

Стас просто боится, что их телефоны прослушивают, поняла вдруг Влада и сразу же успокоилась. Завтра с десяти утра они начнут что-то делать для того, чтобы выляпаться из ситуации, в которую вляпались. Ни она, ни Стас становиться наемными убийцами не собираются. Это было решено еще утром, возле станции метро «Каширская». Решено окончательно и бесповоротно.

Дело за малым: выполнить это решение.

Оторвав невидящий взгляд от красного телефонного аппарата, Влада отправилась искать маму. Весь вечер на арене! Когда с работы вернется папа, самое основное нужно будет рассказать и ему. А еще можно будет прижаться к его ставшей под вечер колючей щеке и почувствовать себя хоть на миг маленькой девочкой, надежно защищенной от всех невзгод и напастей…

Утром следующего дня, облачившись в свои любимые джинсы и блузку, но дополнив их — август же! — ветровкой со множеством молний, пряжек и карманчиков, а в сумку с бежевым костюмом и туфлями запихнув еще и пуховый индийский свитер, Влада выбежала из подъезда. Родителям было сказано, что мальчик Стас Ивлев пригласил ее на дачу, может быть, на весь уик-энд. В сумке вместе со свитером лежали зубная щетка и косметичка.

Стас ждал ее рядом с белой — отцовской, конечно же, — «волгой». Лицо его было бледным и серьезным. Таким Стаса Влада видела третий раз. Впервые чуть заметная улыбка покинула его губы, когда Стаса чуть не изнасиловали за то, что он попытался выйти за рамки Игры. Второй раз он перестал улыбаться, когда понял, что кровь на бежевых туфельках Влады — настоящая. И с тех пор, собственно, улыбающимся Стаса она уже не видела.

Влада помахала рукой маме, которая, как всегда, вышла на балкон, чмокнула Стаса в щеку, с удовлетворением отметила, что его плотно сжатые губы дрогнули. Дрогнули, но все-таки Стас не улыбнулся.

Он открыл ей дверцу, обошел машину, сел за руль. За окном поплыли деревья, детская площадка, знакомый каждой выщербинкой на стенах подъезд, и Владе на минуту показалось, что Игра продолжается, что они вновь едут «убивать» виртуального Карлоса, а потом, когда очередной этап будет пройден, приедут отдыхать в виртуальную же гостиницу со вполне материальными, однако, холодильником, телевизором и широкой кроватью.

И ей снова захотелось плакать — все это кануло в Лету и уже никогда не вернется. А ждут их — новые убийства, смертельный риск и в конце концов — если они каждый раз будут стрелять удачнее, чем противники, — позор и тюрьма. Да и то при условии, что в России окончательно отменят смертную казнь.

Они свернули с Севастопольского на Нахимовский.

— И что мы будем делать? — нарушила молчание Влада. — Что принесло нам утро, которое мудренее вечера?

— Вариантов три, — отозвался Стас, внимательно глядя на дорогу. — Первый — смыться. Уйти на нелегальное положение. Снять квартиру в Питере или в Магадане, со временем раздобыть новые документы…

— То есть поиграть в прятки. И каждый вечер гадать, как скоро Кукловодов или менты нас найдут.

— Нас, может быть, и не найдут. Но родители…

— Мы их подставим вместо себя. В знак благодарности за все, что они для нас сделали. Кукловодов вряд ли смирится с потерей пары хорошо натасканных киллеров!

— Вариант второй: явиться с повинной.

— Нам не поверят. А если и поверят — до суда мы вряд ли доживем.

— Обидно будет не узнать, вынесут нам оправдательный приговор или нет, — усмехнулся Стас, и усмешка его была совсем не такой, как раньше.

— Не вынесут. За убийство судейского?

— Это был заместитель Генерального прокурора.

— Откуда ты знаешь?

— В программе «Время» сообщили.

— Ничего себе… Тем более не оправдают. А третий вариант?

— Выяснить, кто нанял Твиксов, и убедить его оставить нас в покое. Или просто убить. Убедить и убить — эти слова звучат почти одинаково!

— Однако…

— Вот так и будем называть этот вариант: «Однако», — одобрил Стас.

— Однако крутой ты парень, Стас, — усмехнулась Влада. — Решил, что если одна «стрелялка» случайно получилась, то и вторая пройдет удачно? «Однако» — это тебе не операция «завтрак» или «обед», однако!

— Хорошо. Давай рассмотрим твои варианты, — предложил Стас, поворачивая направо.

— Мои… У меня вариантов нет. Я хочу забыть о том, что произошло, забыть, как будто этого никогда не было!