Я пожал плечами. Поезд на Лозанну и Берн подошел к платформе.

Мэгенхерд с девушкой вошли в одно купе, Тип в полупальто – в соседнее, а мы с Харви – через одно.

В вагоне второго класса для некурящих было по четыре места в купе, по два с каждой стороны. Перегородок между купе не было, но спинки кресел слишком высоки, чтобы заглянуть через них, не вставая.

Мэгенхерд с мисс Джермен сидели друг к другу лицом. И я совершенно точно знал, где сядет наш преследователь. Он так и сделал: в том же ряду, на ближайшем к ним кресле, – им его не было видно, а он не мог не заметить, если они встанут.

Когда поезд тронулся, Харви спросил:

– Что будем делать?

Я задумался. Пока этот тип в вагоне с нами, он не может ни с кем связаться. Но если он действительно из полиции, то может передать сообщение через контролера, проводника или с кем-нибудь на станции. А потому лучше побыстрее от него избавиться.

– Можно сойти в Лозанне, – протянул я, – но тогда как-то нужно сообщить Мэгенхерду.

Харви задумчиво посмотрел на меня.

– У вас нет никакого плана, – заявил он. – Вы просто отбиваетесь, и только.

– Бывает и похуже. Мой по крайне мере действует.

Поезд полз по берегу озера, словно еще не проснувшись и останавливаясь при каждом удобном случае. В Женеве в вагон село с полдюжины пассажиров, а когда мы подъезжали к Ньону, почти никого из них в уже не осталось.

Появился контролер. Проверяя билеты у Мэгенхерда, он громко сказал: "Берн", что меня вполне устраивало – я опять передумал.

Человек в полупальто покупал билет. Я насторожился, ожидая что он передаст контролеру записку, но он этого не сделал.

Вскоре после Ньона Мэгенхерд прошел в туалет. Пока он сидел там, я нацарапал записку:

"Человек в соседнем купе следит за вами. Громко не разговаривайте. Сойдите в Лозанне, но дождитесь, пока выйдут все остальные".

Когда он возвращался, я незаметно передал записку, он молча взял ее и прошел на место, не пытаясь прочесть на ходу. Оставалось ждать, выполнит ли он мои указания.

На следующей станции вагон снова начал заполняться пассажирами. Приходилось надеяться, что их не наберется очень много, – лишняя публика была мне ни к чему.

Перед Лозанной почти все пассажиры встали и потянулись к выходу. Харви тихо спросил:

– Вы намерены оторваться от него в городе?

– Нет.

– Я не предлагаю застрелить полицейского, но..

– И я тоже.

Он улыбнулся и спросил:

– Вы или я?

– Я. Вы меня прикроете.

Поезд плавно притормозил. Пассажиры спешили из вагона. От волнения я даже вспотел: Мэгенхерд мог все испортить, встав слишком рано. Я забыл написать ему, что поезд тут стоит несколько минут.

Но он сделал все правильно. Сошел последний пассажир. Появились новые. Выход опустел. Мэгенхерд встал и зашагал к нему, девушка – чуть позади. Харви взял мой саквояж, и мы тоже двинулись вперед. Тип в полупальто вскочил прямо перед нами, бросил: – Извините, – даже не взглянув в нашу сторону, и поспешил вперед. Я прямо за его спиной, когда он миновал застекленную дверь в маленький тамбур у туалета. Девушка шла в двух шагах впереди.

В последний момент тип, видимо, сообразил: рывок Мэгенхерда к выходу означал, что о слежке стало известно, и почему тогда мы тоже задержались? Он замедлил шаг, напрягся и попытался обернуться.

Я ударил костяшками пальцев под край его альпийской шляпы, он зашипел и согнулся пополам. Я подхватил его под руки и привалился к двери туалета. Рука Харви проскользнула под моим локтем и повернула ручку. Мы с шумом ввалились внутрь и дверь захлопнулась.

Я усадил парня на унитаз и расстегнул пиджак. "Вальтер ППК" – в кобуре под мышкой, пачка бумаг и всяческие пропуска в карманах. В брюках – кошелек и ключи. Десять секунд ушло на то, чтобы переложить все это к себе, и я еще пожалел, что не могу прихватить кобуру.

Дело было не в деньгах. Просто человек без них куда менее убедителен, чем тип с полными карманами, размахивающий ассигнациями.

На перроне мы очутились лишь чуть позже Мэгенхерда с девушкой.

Я повел всех по переходу и снова наверх к станционному буфету. Лучше было, конечно, идти двумя парами, но теперь важнее было проинструктировать Мэгенхерда.

Мы сели за угловой столик так, чтобы Мэгенхерд оказался спиной вокзалу. Я заказал кофе с булочками.

– Кто он? – поинтересовался Мэгенхерд.

– Пока не знаю. – Я по очереди изучал свою добычу.

Мисс Джермен спросила:

– Вы его убили?

– Нет.

Харви щелкнул языком.

– Не знал, что вы знакомы с каратэ, удар костяшками пальцев...

Наконец я нашел французское удостоверение личности.

– Его зовут Грифле. Робер Грифле.

– Француз? – нахмурился Харви.

– Сюрте. Чего-то подобного следовало ожидать, раз он тут один. Это все объясняет.

Я имел в виду письмо, разъясняющее, что его обладатель – агент Сюрте, и содержащее просьбу о помощи с обещанием благодарности. Все очень тактично, только вот пистолет под мышкой портил впечатление.

Письмо я пустил по кругу. Среди бумаг оказались французские и международные водительские права, остальное – всякие мелочи. Ничего говорящего о деле, которым занят их владелец.

Нам принесли кофе. Мэгенхерд прочитал письмо, хмыкнул и ввернул мне. Я сунул его в карман и сказал:

– Надеюсь, инцидент с Робером Грифле исчерпан. Если повезет, он до Берна не очухается, но нам снова придется сменить маршрут: мы не можем рисковать и ехать через Берн поездом.

– Надеюсь, больше нам не придется садиться в поезд, строго сказал Мэгенхерд. – От железной дороги, похоже, одни неприятности. Здесь мы могли бы нанять машину.

Я покачал головой.

– В Лозанне следов оставлять не следует. Не забывайте, Грифле рано или поздно очнется и помчится в полицию. А видел он нас последний раз в Лозанне. Значит, здесь и попытаются взять наш след. Нет, я думаю, следует добраться поездом до Монтре и брать машину оттуда.

Мэгенхерд возразил:

– Я не на экскурсию сюда приехал, мистер Кейн. Мы отъехали от Женевы всего на шестьдесят километров, а Монтре – это тупик. Если даже там найдется машина, нам придется возвращаться обратно, чтобы выбраться на автостраду.

– Верно, потому я и надеюсь, что никто не сочтет нас такими идиотами. И еще там живет один человек, с которым мне хочется встретиться.

– Мы здесь не для того, чтобы разделять ваш светский образ жизни.

– Только благодаря моему светскому образу жизни мы сумели добраться так далеко. Решено. Поедем в Монтре.

Монтре – это место, куда собираются английские деньги, чтобы тихо умереть.

Мы прибыли в город в десятом часу утра. Поезда сюда ходят редко, и если вам довелось побывать в Монтре, становится ясно, почему. Никто из проводящих тут зиму никогда не ездит поездом. Если их "роллс-ройс" вдруг занемог, они нанимают "мерседес" и сгорают от стыда.

Когда мы приехали Мэгенхерд согласно моим указаниям подыскал кафе метрах в двухстах от вокзала. Мы с Харви сели за соседний столик, и я занялся газетами.

Искать долго не пришлось. Восьмилетней давности фотографию разглядывал, наверное, и Робер Грифле. Фотография явно с паспорта, но Мэгенхерд, к сожалению, оставался Мэгенхердом даже на ней. За восемь лет он почти не изменился – то же жесткое лицо, очки, густые черные волосы, зачесанные назад.

Репортаж, сопровождающий фотографию, меня успокоил: он составлен был по данным французских пограничников. Граница перекрыта так, что даже мышь не проскользнет. Жителям Женевы нечего бояться насильника. Ему даже не удастся подобраться к границе. Кто сопровождает Мэгенхерда, толком не знали. Во всяком случае, полицию эти люди не пугали.

Тут Харви сказал:

– А тот тип мне тоже не нравится.

Я поднял глаза. Пожилой мужчина с газетой вставал из-за стола у противоположной стены. У дверей он сунул нос в газету и решив, что благодаря этому превратился в невидимку, стрельнул взглядом в Мэгенхерда.