— Ваш эликсир жизни, сэр.

Точно таким же неодобрительным тоном он бы объявил о визите принца Уэльского или поинтересовался у скорбящих на похоронах, кто же умудрился столь скоропостижно скончаться.

Триумф взял один из бокалов и с удовольствием пригубил дымящуюся жидкость. Еще в самом начале их профессиональных взаимоотношений сэр Руперт выяснил, что Агнью умеет варить горячий травяной настой, который словно по волшебству убирал все последствия алкогольных излишеств. Слуга с подчеркнутой двусмысленностью называл лекарство эликсиром жизни и часто намекал, что оно изготавливается по старинному саффолкскому рецепту, переданному покойной матушкой. Настой обладал чудодейственной эффективностью. Триумф часто шутил, что Церковная Гильдия должна оштрафовать Агнью за использование Магии без разрешения, не подозревая, насколько он близок к истине. Средство действительно было волшебным. Искусство заново открыли в эпоху Возрождения, но это не значило, что до этого оно совсем исчезло из мира Ренессанс всего лишь широко распространил практики, известные посвященным еще со времен Античности. Во многих местах, особенно среди племенных групп или древних сельских общин, некоторые формы магии сохранялись и даже процветали без каких-либо особых усилий. Рецепт эликсира жизни хранился в семье Агнью так долго, что давно была забыта его магическая сущность и помнилось лишь то, что он действительно работает, особенно утром после встречи Нового года.

Триумф задумчиво сделал глоток из бокала и протянул Агнью предмет для изучения:

— Как ты думаешь, Галл захочет вернуть это обратно?

— Сомневаюсь, сэр, — ответил слуга, поставив поднос на край буфета. — Но я уверен, сэр, что он будет крайне заинтересован в приобретении других анатомических объектов… ваших анатомических объектов, сэр.

Триумф беспечно махнул рукой и сел, зевнув.

— Что ты там делаешь, Аптил? — спросил он.

Обнаженный человек за столом повернулся и привычным движением снял очки:

— Просто смотрю, Руперт.

— На что?

— На то, что не перестает меня изумлять, — ответил Аптил. — В смысле, ваш Союз считает себя самым сильным государством на этой Земле и тем не менее знает о ней невероятно мало. — Он указал на атлас, разложенный на столе, и сказал со вздохом: — Африка. Один из величайших, странных и сложных континентов на планете, а у вас он изображен как нечеткий треугольник, забитый картинками свиней и каких-то буханок.

Триумф поднялся с места и взглянул через плечо Аптила:

— Это гиппопотамы. И хижины. Вот, посмотри, в этой, например, дверь есть.

— Тогда прошу прощения, — ухмыльнулся Аптил. — Ты же знаешь, когда я согласился уехать с Пляжа[12] вместе с тобой, то думал, что в вашей знаменитой Империи увижу невиданные чудеса, узнаю много нового и смогу поделиться этим с моим народом. И сколько же я здесь торчу? Достаточно, чтобы понять: я живу бок о бок с безумными дикарями. Вы суеверные, грубые, ограниченные, надменные и, в общем-то, не слишком приятно пахнете. Вы думаете, что в Африке куча свиней и хлеба. И до сих пор не изобрели даже простейшего двигателя внутреннего сгорания.

— Эй, — встрял Триумф, — у нас есть Магия…

Громадный абориген грустно посмотрел на Руперта:

— Сколько раз еще я должен тебе объяснять? Это падение, мой дорогой друг. Магия — это крест, на котором вы распяли собственный культурный прогресс, если брать аналогию из ваших мифов. Поверь на слово. Ваш мир был бы куда лучше без колдовства.

Триумф пренебрежительно пожал плечами.

— Ты видел мою страну, Руперт. Видел, как мы живем. Мы навсегда избавились от чародейства триста лет назад и с тех пор не оглядываемся на прошлое.

Мореплаватель глубоко вздохнул и на секунду вспомнил сверкающие стеклянные здания Пляжа, гладкие улицы, сияющие металлические экипажи, едущие без всяких лошадей, улыбающихся, здоровых чистых людей. Он вспомнил об mp3-проигрывателях, Визажбуке, ТвоемМесте, о надежной канализации, сухом мартини и досках для серфинга. И еще он вспомнил о том, что все это стало возможным по одной-единственной причине. Волшебников в стране Авс не существует.

— Да ладно, чушь это все, — вздохнул Триумф, а через секунду добавил: — Просто помни… Нет, не просто. Главное, помни про настоящую причину, почему ты здесь.

— Маневр?

— Именно. Маневр. Я ведь шею подставляю ради твоего народа, потому давай без лишней критики.

По дому эхом прокатился стук в дверь.

— Это опять де Шоле? — взвился Триумф. — Мы даже не шумим. А если он про ту ночь, то скажи ему, чтобы проваливал. А если это Фукс явился за бутылочкой веселящего сока, то передай ему, что мы записались в Общество Трезвенников. Нечего решать проблемы за наш счет.

Агнью остановился на пути к выходу:

— А если это гости, сэр? Вы сегодня принимаете?

— Я сейчас закричу, черт тебя побери! — разъярился Триумф, рухнув на стул.

Слуга исчез.

— Нам лучше сохранять осторожность, — сказал Руперт Аптилу.

Тот кивнул, а затем сгорбился в углу, натянув на лицо маску угрюмой тупости, возникшую словно по щелчку, и принялся теребить себя за ухо.

Появился Агнью.

— Лорд Кларенс, сэр, — доложил он.

Лорд Роджер Кларенс, напудренный, надушенный, причесанный, навощенный, выщипанный, напомаженный, увитый шнурами, лощеный, отполированный, гладкий и экипированный по самой последней моде, прорвался в покои Триумфа. Он плавал на средних глубинах придворного озера и состоял на службе у Вулли, будучи одним из самых эффективных организаторов и исполнителей. С ним пришли двое солдат из Королевской Гвардии, страшно потея в полной форме бифитеров. Они были обязаны присутствовать при разговоре, но один зацепился алебардой за потолок лестничного пролета, и теперь оба пытались ее высвободить. Кларенс остановился было в дверях ради драматического эффекта, но понял, что драматический эффект остался на площадке, и решил войти как уж есть. Он взмахом оплетенного букетика цветов, надушенного настолько, что Агнью аж поперхнулся, отослал слугу прочь и повернулся к Триумфу:

— Мои поздравления, жеребец. Надеюсь, я не помешал, но это дело королевской важности.

Руперт оторвался от пособия по ловле рыбы на муху и ответил, опасно улыбнувшись:

— Роджер Кларенс, не может быть! Тот самый человек, о котором люди шепчут, что он даже знает слово «нет»! Заходите. Налить вам диетической мальвазии, а может, чего посуше, с вишенкой?

Кларенс вздернул нос и закрыл глаза в негодовании:

— Вы ужасный человек, Триумф. Такой простой. Такой неприспособленный.

Триумф встал и закрыл книгу:

— Сегодня дела в Хэмптоне, похоже, не задались, раз уж вам пришлось приехать в столь захудалый район. Или вы решили заняться благотворительностью? И начать с трущоб?

Лорд взглянул на него с презрением, а затем развернул газету, которую держал под мышкой:

— Прессу этим утром не читали?

Триумф взял протянутую газету и изучил ее:

— Лотерея «Таймс»… Неужели ставят на «Кофферов»?

— Заголовок, вы, чудовище! «Экспедиция на новый континент до сих пор под вопросом». Совет отправил меня взнуздать вас. Де ла Вега уже грызет удила. Когда, черт вас побери, вы предоставите отчет?

— Когда буду готов, — ответил Руперт. — Когда соберу все факты. Я до сих пор изучаю материалы, которые привез с собой.

Кларенс бросил взгляд на громадного Аптила, который пустыми глазами уставился в одну точку.

— Хм… — пробормотал лорд Роджер, потом опомнился и вонзил взгляд в морехода. — Так, Руперт, позвольте вам сказать, что терпение двора иссякает. Там говорят, что ваше откровенное нежелание представить отчет — это доказательство того, что континент все-таки стоит исследовать, а вы пытаетесь что-то скрыть или оставить себе. Де ла Веге недолго будут возражать. Придет время, и королева отдаст ему Путевые Грамоты, невзирая на вас.

— Королева?

— Да, королева. Она теряет терпение.