Воздух полнился воющими, стенающими голосами, и ни один из них не принадлежал человеку.

Изо всех сил сжав руку Аптила, Агнью, спотыкаясь, побрел в ревущую пустоту, одежду его лизал ветер.

— Это… плохо, не так ли? — прокричал Аптил, перекрикивая шум.

— И лучше не становится, — согласился слуга.

Впереди них скорчился на полу, не в силах справиться с колдовским напором, какой-то человек. Борясь с ветром, они подобрались к нему.

Агнью схватил человека за руку (тот явно был не в себе) и прокричал ему в ухо, пытаясь перебороть окружающий шум:

— Сэр Руперт! Где он?

— Там, дальше! — отозвался де Квинси, прикрывая глаза от бури. — Боже, помоги нам, но он, возможно, уже погиб!

— Только не Триумф! — уверенно пробормотал Агнью, ветер сорвал с его губ слова и с ревом унес прочь.

Взъерошенный кот встряхнулся и двинулся дальше, пригнув голову.

Агнью и Аптил, оставив де Квинси, с трудом пробирались по невероятно вытянувшемуся залу. Воздушный поток бил их с такой силой, что каждый шаг приходилось отвоевывать с боем.

Они добрались до матушки Гранди, которая стояла, окруженная ураганом. Она сплетала свои самые сильные, самые пагубные и редко используемые заклятия и кидала в вихрь, но тот пожирал их, словно хлопья воздушной кукурузы. Рядом с ней Джузеппе Джузеппо держал в одной руке книгу, громко зачитывая колдовские формулы, а другую протянул, направляя собственную свирепую Магию в шторм.

Мало что в природе могло бы выдержать массовую атаку такой силы — объединенную силу Специи и Ормсвилл Несбита.

Лишь очень немногое.

— Этого недостаточно! — вскричал Джузеппе. — Даже вдвоем мы ничего не сможем сделать!

— Я знаю, — отозвалась матушка.

Впереди всех стоял Триумф — прямо в сердце яростного шторма, сжимая в руке рапиру Галла. Глядя перед собой, в хаос, он видел Джасперса. Тот стоял посреди искаженного пространства у чародейского алтаря и смотрел на талисман, зажатый в руках, глупо ухмыляясь. Великие сферы Чар уже дымились и сияли от адского давления.

Крепко сжимая клинок, Триумф стал подбираться к Джасперсу. Внезапно на его пути кто-то появился. Руперт смотрел на самого себя. Улыбающийся черно-белый двойник поднялся, преграждая ему путь.

— Какого дьявола! — воскликнул мореход, отскочив назад.

Затем перед ним предстала вторая копия, затем третья. Все они, как один, подняли клинки и пошли на сэра Руперта.

Триумф сражался, балансируя и парируя удары сразу троих противников. Все его отражения одинаково приторно улыбались.

Он поднырнул под руку одного из них, убив самого себя. Ухмыляющийся черно-белый Руперт исчез, оставив после себя клуб зловонного дыма.

Но еще двое остались, и Триумф уклонялся от их ударов, держа противников на расстоянии клинка. Рапира Галла сталкивалась с призрачными лезвиями столь быстро и яростно, что звук стоял такой, будто кто-то тряс мешок с ножами. Удар вскользь пришелся по бедру Руперта, мышцы тут же онемели и перестали слушаться.

Триумф с широкого замаха обезглавил одного из призрачных двойников, тот исчез в клубах дыма, но на его месте тут же выросли еще двое.

— Эй, это нечестно! — воскликнул Руперт.

Сражаясь с копиями, он увидел, как Джасперс встал, пальцами раздавив в пыль последний талисман, и засмеялся.

— Триумф, — прорычал он, — ты опять опоздал!

Колдовской вихрь еще больше усилился, и воздух вокруг них забурлил и замерцал.

Выругавшись, Триумф пронзил насквозь одного из двойников, а второго изо всех сил пнул ногой. Третий, и последний, призрак свирепо бросился на него, неустанно нанося удары. Нездоровая улыбка не слезала с его лица, даже когда он наконец пропустил встречный удар и рапира Галла вонзилась ему в грудь.

Морок, зашипев, взорвался с такой силой, что вырвал оружие из руки Триумфа.

Времени на то, чтобы поднять рапиру, не было, и Руперт кинулся на Джасперса.

Преподобный, все еще со злобной усмешкой на губах, встретил его атаку с удивительной силой. Когда Триумф врезался в него, тот отступил всего на пару шагов, а затем остановился и схватил противника за руки. Руперт понял, что в существе, с которым он сражается, уже не осталось ничего человеческого.

— Что ты такое? — прошипел Руперт.

— Последнее, что ты увидишь в своей жизни! — расхохотался преподобный и отбросил Триумфа назад.

Мореход попытался подняться, но Джасперс вытянул руку ладонью вперед, и воздух стеной обрушился на Руперта. Он почувствовал, как на него давит невидимый пресс, расплющивая и вжимая в квадратный пол.

Мимо тигриными прыжками промчался кот и, прыгнув, вцепился когтями в лицо и грудь Джасперса, словно поймав мышь. Священник завопил от боли, но его крики заглушил ветер. В тот же самый момент давление на Руперта ослабло, и он снова смог двигаться. Вскочив, он сорвал с пояса couteau suisse.

— Как насчет рапиры? Ну хоть раз? Хотя бы сейчас? — взмолился Триумф, нажимая на кнопку.

Джасперс сумел взять себя в руки и сбросил противника; одежда, разорванная на груди, пропиталась кровью. Один из когтей процарапал его лицо так глубоко, что почти вырвал священнику глаз. Преподобный со злобой выстрелил в кота Магией и отшвырнул животное прочь.

Швейцарский нож приказу не подчинился и рапиру не выдал. Вместо этого он превратился в длинный гарпун из блестящей стали.

— Сойдет, — сказал Руперт и, подняв оружие, закричал: — Джасперс, останови это! Останови это сейчас же, будь ты проклят!

— Боюсь, ничем не могу тебе помочь! — заорал священник в ответ.

— Ну и не надо, — ответил Триумф и метнул couteau suisse.

Только благодаря гарде гарпун не пробил Джасперса навылет. От удара преподобный завертелся, а затем, медленно повернувшись, встал лицом к пульсирующему ослепительному алтарю. Коснувшись орудия, торчавшего из груди, руками, красными от крови, он рухнул головой вперед прямо на сферы Чар.

Несмотря на безумные празднества, взрыв услышали все. По всему Сити гуляки замерли с бутылками, трубками, факелами или петардами в руках и повернулись в сторону юго-запада. Кольцо огня — корона бело-зеленого пламени, похожая на пончик, вырвалась в бездну ночного неба, посрамив искрящиеся и блестящие фейерверки. Раскатистый гул пронесся по небу над городом, сотрясая окна, гремя черепицей крыш, эхом проносясь по улицам и отразившись от стен собора Святого Павла и Вестминстерского аббатства. Рокот сотряс окрестности Лондона, словно шаги гиганта где-то в темноте.

Те, кто стоял ближе к реке, увидели, как Энергодром вспыхнул зеленым огнем, и дружно, громогласно ахнули, когда в Темзу рухнула одна из его дымовых труб.

Гигантское кольцо огня взмыло в небо и исчезло. В одно мгновение весь Лондон протрезвел и понял, что на его глазах произошло нечто значительное, отчего стало тяжело на сердце. Какое-то невероятно важное событие подошло к концу, но никто не знал, какое именно.

В невежестве кроется немало денег.

Я только что рассказал вам все, что мне посчастливилось выведать об этом происшествии.

Каждая душа в Лондоне и за его пределами жаждала узнать как можно больше о событиях тех нескольких проклятых дней. И лишь немногие члены журналистской братии оказались в столь удобном положении, как я, ваш покорный слуга, Уильям Бивер. С первыми лучами воскресного солнца я сел за работу, собирая свидетельства и составляя рассказ для всеобщего внимания. Конечно, на страницах газет и памфлетов, в коротких статьях другие, скверно информированные репортеры уже изложили события, происшедшие в Субботу Коронации, но полностью вся история описана только в этой книге.

Разумеется, я должен поблагодарить сэра Руперта, героя дня, который вовлек меня во все это дело, а затем, в чайном доме на Скиттер-лейн, предложил стать летописцем происходящего, дабы сохранить свою историю для потомков.

Приступим к финалу: кольцо огня обожгло небеса, раскатистый взрыв расколол ночь, и каждый человек в Лондоне с изумлением поднял голову. Вот так все и закончилось. В час и двадцать пять минут ночи, в воскресенье, в четырнадцатый день мая две тысячи девятого года инфернальная угроза ее величеству и всему Лондону была ликвидирована.