Он взглянул на Хавсера и Волков, молящий, обесчещенный, понимая, что он натворил и кем был. Из его носа, рта и глаз текла прозрачная вязкая жидкость, скапывая на бороду и, словно клей, засыхая на его голой плоти. В комнате стоял мускусный звериный запах, перебивающий терпкую вонь антисептиков и крови.

— Простите меня, — прохрипел он. — Я не смог бороться с этим.

— Что ты видел? — спросил Охтхере Творец Вюрда.

Эда застонал, словно даже вспоминать об этом ему было тяжело. Он закрыл глаза и непроизвольно начал качать головой. Из рта и носа закапала слизь.

— Даже если он ответит, мы не сможем доверять ни единому его слову, — сказал Хельвинтр. — Оно побывало в нем, использовало его, коснулось Эды, и ему вовек не избавиться от этого.

— И все же мне бы хотелось послушать его, — ответил Творец Вюрда. Старший жрец Фиф согнул и разогнул руку. Рана от симпатической магии исцелялась с обычной для Астартес ошеломительной скоростью, но, судя по всему, все еще болела.

— А мне бы хотелось как можно скорее от него избавиться, — проворчал стоявший позади них ярл Огвай. — Он отравлен. Заражен. Обращен.

Творец Вюрда просительно поднял руку.

— Некоторая часть Эды Хальфвульфа еще чиста, — сказал он.

Эда застонал. Он покачал головой, и с губ потекли слюна и слизь.

— Я понял свое упущение и приложу все усилия, чтобы исправить его, — пробормотал он.

— Слишком поздно, — сказал Огвай.

— Малефик мог захватить любого из нас, — заметил Творец Вюрда.

— Он мог с такой же легкостью забрать и меня, — добавил Хельвинтр. Раны Хельвинтра также постепенно исцелялись. Он перевел взгляд на Хальфвульфа.

— Делай все, что в твоих силах, Эда, — сказал он. — Ты уже ничего не исправишь, хотя можешь уйти, сохранив толику достоинства. Что ты видел?

— Я заглянул в воспоминания скальда, — произнес Эда. Он вздрогнул, и на подбородок и бороду упала густая нить слизи.

— И что ты там увидел? — спросил Хавсер.

— Чтобы не пересоздало структуру твоего разума, — с трудом выдавил Эда, — оно сохранило с тобой связь, запасную дверь, через которую может возвращаться и вносить нужные изменения. Когда я прощупывал тебя, то ошибочно вошел именно через эту дверь. Существо, сидевшее там, было поглощено тем, чтобы не впускать Хельвинтра. Как и ты, оно смотрело на него. И на мгновение я попал в одно из его воспоминаний.

— Я жду, — нетерпеливо сказал Огвай.

— Я увидел клинок, лорд, — сказал Эда Хальфвульф. — Священный кинжал, подобный тем, что используем мы, но древний и извращенный, созданный руками пришельцев и получивший форму силой чуждых мыслей. Его пропорции необычны. Это оружие возмездия. Оно разумно и лежит среди ржавеющих останков корабля, рухнувшего с небес, корабля, погруженного в миазматические топи. Клинок этот зовется Анафем.

Эда закашлялся, и на грудь ему закапала отвратительная, похожая на сироп жидкость.

— И? — спросил Огвай.

— Оно не хотело, чтобы я увидел это, — сказал Эда Хальфвульф. — Оно не хотело, чтобы я смог рассказать вам об этом. Существо подчинило меня своей воле и направило против скальда и братьев. Единственное благо, что я все же могу рассказать вам об этой вещи. Об Анафеме.

— Но для чего он нужен? — спросил Творец Вюрда.

— Он расколет расу людей, — сказал Эда. — Извратит будущее. Убьет брата Волчьего Короля, великого Магистра Войны Гора.

— Убьет его? — эхом отозвался Огвай.

— Магистра Войны, которого мы чтим и за которым следуем, не станет, — заявил Эда.

— Ложь, — резко сказал Огвай и отвернулся от скованного воина. — Малефик желает, чтобы мы слушали это вранье. Он лжет, жаждет расколоть расу людей, посеяв среди нас недоверие и вражду.

— Выслушайте, лорд! — воскликнул Эда.

— Думаю, нам следует прислушаться к нему, — сказал Хавсер. — Возможно в том, что пытается внушить нам Эда Хальфвульф, есть толика правды. Он…

— Нет, — произнес Огвай.

— Он может…

— Нет! — резко оборвал Хавсера ярл и смерил его грозным взглядом. — Не слушай его ложь, скальд. Посмотри.

Хавсер взглянул на прикованного к кресту воина. Из-за резкого света устройство отбрасывало на пол черную тень. Силуэт распятой фигуры не был человеческим.

Он принадлежал огромному волку.

Хавсер в ужасе отшатнулся.

Огвай перевел взгляд на Хельвинтра. Творец Вюрда взглянул на покрывающие пол символы-обереги.

Ярл Тра подошел к подножию массивного устройства и взглянул на подвешенное к нему истерзанное тело. Изо рта Хальфвульфа текла слизь.

Он посмотрел на своего лорда.

— Я понял свое упущение и приложу все усилия, чтобы исправить его, — прошептал он.

— Я знаю, — ответил Огвай. — До следующей зимы.

С этими словами ярл Огвай достал болт-пистолет, приставил его к подбородку и единственным масс-реактивным снарядом разнес голову Эды.

— Тебе понравилось сказание? — спросил Хавсер. — Оно развлекло тебя? Отвлекло?

— Оно было довольно забавным, — сказал Длинный Клык. — Но явно не лучшим из твоего репертуара.

— Уверяю тебя, что лучшим, — ответил Хавсер.

Длинный Клык покачал головой. В его бороде блеснули капельки крови.

— Нет, у тебя будут лучшие сказания, — произнес он. — Куда лучшие. Но даже теперь, это не лучшее из того, что у тебя есть.

— Это самое поразительное событие, произошедшее со мной в старой жизни, — сказал Хавсер с некоторым вызовом. — В нем было наибольше… малефика.

— Ты знаешь, что это не так, — ответил Длинный Клык. — В глубине души ты знаешь это. Ты отрицаешь себя.

Хавсер резко проснулся от того, что его кто-то будил.

— Проснись, — сказал Богобой.

— Что? — сонно пробормотал Хавсер. Он находился в своей каюте на борту «Нидхёгга». Богобой оборвал его повторяющееся сновидение, и это почему-то было более неприятно и странно, нежели обычное его завершение.

— Вставай, — произнес Богобой.

— Что случилось? — спросил Хавсер.

— Тебя вызывают, — ответил воин.

Пинасперевез Хавсера и сопровождающих с крейсера Тра на огромный корабль Волчьего Короля. Стоявший на якоре флот напоминал зависшие над диском Тардии монолитные блоки из темно-серого камня. Из-за вакуума играющие на кораблях свет и тени казались особенно резкими.

Хавсер смотрел в иллюминатор. Размеры корабля подавляли. Даже небольшие суда представляли собой гигантские плиты, словно отколовшиеся горные утесы. Главные же корабли имели шокирующие размеры. Казалось, их борта проносились в иллюминаторе целую вечность, пока крошечное суденышко лавировало между ними.

Самый же крупный корабль представлял собой сланцево-серое чудище с носом, который походил на сошник. Это был хищник высшего порядка, альфа-самец флота.

— «Храфнкель», — произнес Богобой. — Флагман Волчьего Короля.

Огромная, словно город, палуба флагмана кипела жизнью. Сотни тысяч матросов, трэллов и сервиторов проверяли колоссальный корабль после его последнего перехода и готовили к следующему прыжку в имматериум. Палубные покрытия и внутренние распорки укреплялись. Силовые кабели тестировались. На некоторых участках трапа смотровые панели поднимались на высоту в сорок или пятьдесят метров. Из сводчатых бронированных складов, этих соборов войны, автоматизированные подъемники перемещали пустотные снаряды к точкам назначения, где их, извиваясь будто морские ормы, ожидали грузовые поезда. Затем те по служебным туннелям корабля доставляли титанические боеприпасы к батареям «Храфнкеля». Рабочие, кажущиеся в масштабах зала насекомыми, распаковывали из ящиков оружие и раскладывали его рядами по палубе, чтобы разобрать и вручную проверить его, прежде чем выдать воинам.

Стенающая дрожь огромных двигателей корабля усиливалась и спадала, нарастала и стихала, из-за чего палубное освещение то и дело мерцало. Шла проверка двигателей. Все это напоминало воина, разминающего перед боем плечи и руки.