Женщины взирали на него суровым немигающим взглядом. Их головы были обриты за исключением длинных хвостов на макушках.

— Кто вы? — спросил он, утирая со лба пот. Его кожа стала липкой.

Они не ответили. Хавсеру не хотелось даже смотреть на них. Все это было необычайно странно. Ощущение желчной тошноты вернулось с удвоенной силой. Женщины имели завораживающе прекрасные фигуры, но он вовсе не стремился смотреть на них. Хавсер хотел что-то сделать, но они словно отталкивали его. Сам факт их присутствия заставил его все дальше отходить назад.

— Кто вы? — отворачиваясь, вновь спросил он. — Что вы?

Ответа не последовало. Скальд услышал лишь слабый металлический скрежет, когда наконечник меча оторвался от пирокластического пола. Все еще глядя в сторону, Хавсер выхватил секиру. Это было легкое, практически рефлекторное движение, как и учил его Богобой: положить левую руку под навершие, большой палец на обух, едва ли не вырвать его из пластсталевой петли, прежде чем ухватить рукоять правой рукой на уровне живота, а левую переместить на нижнюю часть. После этого оружие оказывается на уровне груди готовое к бою.

Откуда-то повелительно пророкотал голос. Он был настолько глубоким, что скорее походил на сейсмический толчок.

Хавсер осмелился поднять глаза. Он не выпускал секиру из рук, готовый в любой момент нанести удар.

Прекрасные в своей отвратительности, отвратительные в своей красоте женщины окружили его. Их полуторные мечи были нацелены прямо на него. Любая из них могла оборвать его жизнь простым взмахом рук.

Голос загрохотал снова. В этот раз он прозвучал громче: гортанный рев зверя, смешанный с яростным извержением вулкана.

Женщины разом отступили назад, приняв положение «вольно» и закинув мечи на плечи. Голос прорычал в третий раз, уже мягче, и женщины разошлись в стороны.

Хавсер быстро отступил от них как можно дальше вглубь комнаты. Там он заметил гигантскую темную фигуру, озаряемую багряным лавовым свечением. Именно ей принадлежал голос.

До Хавсера донеслось мягкое глубокое дыхание. Частое дыхание крупного, уставшего от жары зверя.

Фигура вновь заговорила. От ее голоса у Хавсера задрожала диафрагма. Ужас пробрал его до глубины души, но, как ни странно, это простое первобытное чувство было ему по душе больше, чем отвращение, которые вызывали в нем те женщины.

— Я не понимаю, — сказал Хавсер. — Я не понимаю, что вы говорите.

Он вновь содрогнулся от голоса.

— Сэр, я слышу ваш голос, но не понимаю язык, — настаивал Хавсер.

Фигура шевельнулась и взглянула прямо на него. Хавсер увидел ее лицо.

— Мне сказали, ты говоришь на жаргонах Влка Фенрика, — промолвил Леман Русс.

Волчий Король выпрямился, словно великан-элементаль, пробуждающийся от земной дремы.

— Ювик, Вурген, — сказал он. — Мне сообщили, что ты свободно владеешь ими обоими.

В каждом его слове чувствовалось влажное рычание леопарда, присущее всем фенрисским Астартес. Хавсер заворожено смотрел на примарха. Волчий Король превосходил обычного Астартес абсолютно во всем. Скальд словно увидел самого бога. Казалось, будто великолепная, с идеальными пропорциями, статуя классической античной эпохи, на семьдесят пять процентов крупнее стандартов простого человека, обрела собственную жизнь.

— Ну? — спросил Русс. — Или ты заодно разучился говорить и на Низком Готике?

— Сэр, я… — запнулся Хавсер. — Сэр… вы говорите на Низком Готике?

— Сейчас — да.

— Тогда даже не знаю, — произнес Хавсер. Ему отчаянно хотелось, чтобы его голос не звучал столь жалко и тонко. — Я мог говорить на Вургене и Ювике, пока не попал в тихую комнату. Но в то же время я не общался на них до прибытия на Фенрис, поэтому думайте, что хотите.

Волчий Король задумчиво поджал губы.

— Думаю, это лишь подтверждает точку зрения Творца Вюрда и остальных. Тебя изменили, Ахмад ибн Русте. В какой-то момент, до прибытия на Фенрис, некий человек, скорее всего псайкер, проник в твой разум.

— Аун Хельвинтр также говорил о чем-то подобном, сэр. Вполне вероятно, так оно и есть. Но в таком случае я больше не могу доверять сам себе.

— Представь, что сейчас чувствуем мы.

Хавсер поднял взор на Волчьего Короля.

— Тогда почему вы меня вообще терпите? Я не достоин доверия. Я — малефик.

— Лучше присядь, — произнес Волчий Король и указал на каменную скамью. — Садись, и давай поговорим.

Волчий Король также восседал на похожей каменной скамье. Возле него стояла глубокая каменная чаша, до краев наполненная медом. Его доспехи были почти черными, словно их опалили и заставили потускнеть в кузнице, но Хавсер подозревал, что во всем была виновата игра огня и тени. Под открытым небом, подумалось скальду, они окажутся серыми, подобно грозовым облакам.

Его огромные доспехи покрывало столь много отметин и боевых шрамов, сколько Хавсеру еще не приходилось видеть. По сравнению с ними даже массивные комплекты доспехов терминатора казались мелкими. Они были исцарапаны и ободраны, но повреждения здесь играли роль украшений, подобно узелкам и гравировке на обычных доспехах. С плеч Русса ниспадала черная волчья шкура. Казалось, она целиком укутывала примарха, словно лес, скрывающий холм или грозовые облака горную вершину. Его лицо было гладко выбритым, а кожа белая, будто мрамор. На таком расстоянии Хавсер заметил на ней светлые веснушки. У Волчьего Короля были длинные волосы. Толстые косы ниспадали до самого нагрудника, заканчиваясь вплетенными отполированными камнями. Остальные волосы были залакированы в торчащие во все стороны иглы. Воины Тра не раз рассказывали Хавсеру истории о Волчьем Короле. По их словам, его волосы были красными, или цвета ржавчины, или же расплавленной меди. Хавсер понял, что это не так. По его мнению, у Волчьего Короля волосы были светлые, но словно испачканные кровью.

Русс пристально смотрел на Хавсера, пока тот усаживался на предложенное ему место. Примарх отхлебнул из чаши. Он все еще тяжело дышал, словно огромное млекопитающее, страдающее от жары и неспособное сбросить мех.

— Этот зал подтверждает, что тебя изменили.

— Они называли его тихой комнатой, — произнес Хавсер. — Сэр, кто эти женщины?

Он указал на застывших в другом конце зала закованных в доспехи фигуры, все еще не находя в себе сил взглянуть на них.

— Члены Безмолвного Сестринства, — ответил Русс. — Древний терранский орден. Некоторые зовут их нуль-девами.

— Почему они кажутся мне столь… неприятными?

Русс улыбнулся. Его лицо приняло странное выражение. У него был удлиненный фильтри тяжелая нижняя губа. В сочетании с высокими веснушчатыми скулами это делало похожим его рот на пасть, а улыбку — на угрожающий оскал.

— Такова их функция… кроме того, они сражаются, как черти. Они пустышки. Неприкасаемые. Псайкер-инертные. У них есть ген парии. Пока они с нами, ничто на Никее не сможет увидеть нас или подслушать наши мысли. В остальных залах этих дев куда больше, и одного их присутствия достаточно, чтобы скрыть Влка Фенрика. Но Гунн все равно посоветовал мне оставаться здесь, в самом центре.

— Почему?

— Чтобы не расстраивать моего брата, — ответил Русс.

— Почему? Что он может сделать? — тяжело сглотнув, переспросил Хавсер. В действительности же он хотел спросить «кто ваш брат?»

— Что-нибудь глупое, о чем все мы будем чертовски долго сожалеть, — произнес Русс. — Мы здесь для того, чтобы убедиться, что он придет к верному выводу. А если не придет, то нам предстоит убедиться, чтобы последствия неверного выбора свелись к минимуму.

— Вы говорите о другом примархе, — догадался Хавсер.

— Да, это так.

— Вы говорите о том, чтобы поднять оружие на другого примарха?

— Да. В случае необходимости. Забавно, но, похоже, мне всегда достается самая грязная работенка.

Волчий Король встал с лавки и потянулся.

— Как только ты вошел сюда, сэр, — сказал Русс, насмехаясь над Хавсером, — неприятные сестренки заблокировали то, что играло с твоей головой. Мне было бы очень интересно узнать, кто же все-таки тобой управляет.