— В общем, — сказал он, — можно сказать только одно: с момента, когда «СССР-КС2» разогнал зверей, и до приземления на Земле мне везло всё время. Видно, моей жене ещё рано становиться вдовой, — он ласково погладил руку Серафимы Петровны. — Звездолёт летел в стратосфере. Внизу находилась Сибирь. Постепенно снижаясь, я миновал Уральский хребет и опустился у самых предместий города Саранска. Удар был очень силён, но, как видите, я не пострадал, чего нельзя сказать о корабле. Ну, а дальше рассказывать нечего. Я послал телеграмму, и меня на самолёте доставили в Москву. Так мне удалось присутствовать при триумфальном финише нашего звездолёта.

Он протянул руку Белопольскому.

— Остаётся поблагодарить Константина Евгеньевича за его искусство. Звездолёт, как вы знаете, опустился на ракетодроме по расписанию. Первый большой космический рейс прошёл точно в намеченные сроки. Это огромная победа!

— Куда вы думаете совершить следующий полёт? — спросил Волошин.

— Конечно на Марс. Загадки этой планеты должны быть разгаданы до конца. Только этот полёт совершу не я.

— Это почему?..

— Боюсь, что только что закончившийся полёт был для меня последним, — с грустью в голосе сказал Камов. — Нагрузка, которую мне пришлось испытать при старте с Марса, не могла не сказаться на здоровье.

Мы трое с ужасом переглянулись.

— Неужели ты говоришь правду? — прошептал Пайчадзе.

— Боюсь, что да, — ответил Камов.

— Мы вас вылечим, — решительно сказал Волошин. — Этого нельзя допустить. Лучшие врачи Советского Союза займутся вами.

Наступило тяжёлое молчание. Серафима Петровна нежно обняла мужа и положила голову ему на плечо.

— Ничего, друзья! — сказал Камов. — В лице Константина Евгеньевича мы имеем хорошего командира для будущего звездолёта, который я ему построю. Хочу надеяться, что и другие мои спутники не откажутся от этой роли. С меня вполне хватит. А среди нашей молодёжи найдутся сотни будущих «звёздных капитанов». Космические рейсы будут продолжаться.

— Один из этих капитанов сидит возле меня, — сказала Нина Арчилловна, стараясь шуткой разогнать мрачное настроение, овладевшее всеми. — Боюсь, что моя Марина — тоже будущий звездоплаватель: только о звёздах и говорит.

Все рассмеялись.

— Решено! — весело сказал Камов.

— Когда же совершится второй полёт на Марс? — спросил Белопольский.

— Года через два, — ответил Камов. — Корабль надо усовершенствовать или построить новый. Скорость в двадцать восемь с половиной километров в секунду слишком мала.

— А Венера? — спросил Волошин.

Глаза Белопольского и Пайчадзе потеплели при упоминании о сестре Земли.

— Венера, — сказал Камов, — прекрасна. Эта планета полна сил и жизни, но загадок на ней, по-видимому, нет. Она идёт по тому же пути, по которому шла наша Земля. Венера только начинает жить. Наука Земли, как старшая сестра, должна помочь ей, направить её первые шаги. Но это будет не скоро. Это дело наших далёких потомков, и я не сомневаюсь, что они сделают это. Помочь работе природы можно и должно, но насильственно изменить эту работу нельзя.

— Так и будет, — сказал старый академик.

Космический рейс закончен.

Первый опыт межпланетных сообщений увенчался блестящим успехом. За семь с половиной месяцев звездолёт «СССР-КС2» посетил две планеты Солнечной системы и, пролетев больше полмиллиарда километров, вернулся на Землю.

Огромный вклад сделан в советскую науку.

Будем готовиться к следующим рейсам. Их будет много. Советские звездолёты покроют межпланетные пространства десятками трасс своих перелётов. Они раскроют все тайны, ревниво хранимые природой. Пытливый взор человека проникнет в самые отдалённые окраины нашего мира — системы Солнца.

Когда-нибудь им станет тесно и тут. Тогда они вырвутся за пределы этой системы.

Нет границ, нет пределов дерзанию свободного человеческого ума. Нет границ познанию!..

КНИГА ВТОРАЯ

СЕСТРА ЗЕМЛИ

 Молодой человек со значком мастера спорта в петлице остановился перед закрытой дверью.

Словно в нерешительности, он провёл рукой по коротко остриженным волосам. На загорелом лице выступил румянец волнения. Он глубоко вздохнул, как человек, готовящийся прыгнуть в холодную воду, и осторожно постучал.

— Войдите!

Молодой человек отворил дверь.

Небольшая комната была обставлена мягкой кожаной мебелью. Два книжных шкафа, картины на стенах, пушистый ковёр, закрывавший весь пол, — всё это мало напоминало служебное помещение, скорее — кабинет частной квартиры.

У окна стоял широкоплечий мужчина с зачёсанными назад светлыми волосами. Он обернулся при звуке закрывавшейся двери.

Молодой человек почтительно наклонил голову:

— Киноинженер Геннадий Второв.

— Садитесь товарищ Второв! — хозяин кабинета жестом указал на кресло у стола. — Я получил письмо профессора Баландина. Он отзывается о вас с большой похвалой и рекомендует в качестве кинооператора экспедиции. Раз вы пришли ко мне, можно сделать вывод, что хотите лететь.

— Это не то слово, Борис Николаевич, — ответил Второв. — Я мечтаю попасть в число членов экспедиции.

— Эта мечта может осуществиться. За вас ручается профессор Баландин. Это не мало! Но, кроме знаний и желания, требуется ещё и безукоризненное здоровье. Вы мастер спорта? Какого именно?

— Альпинизм.

— Это нам подходит. Окончательное решение будет вынесено начальником экспедиции — академиком Белопольским, но я не думаю, чтобы он стал возражать. Для этого, мне кажется, нет причин.

— Спасибо, Борис Николаевич! — горячо сказал Второв.

— Благодарить ещё рано. Вы комсомолец?

— Недавно принят в кандидаты партии.

— Вы очень молоды. — Мельников внимательно всматривался в черты лица Второва. — Восемь лет тому назад я был таким же, как вы, и стремился в первый для меня космический рейс, и тоже в качестве кинооператора. Не правда ли, в нашей судьбе есть что-то общее? Но вы имеете передо мной преимущество. Вы инженер, а я был простым журналистом. Вам не жалко превратиться из инженера в фотографа?

— Быть кинооператором на звездолёте гораздо почётнее, чем инженером на Земле.

Мельников засмеялся.

— Я вижу, вы энтузиаст, — сказал он. — Это хорошо. В нашем деле без энтузиазма трудно переносить долгую разлуку с Землёй. — Он вынул из кармана письмо и заглянул в него. — Итак, Геннадий Андреевич, будем считать, что всё в порядке. Расскажите о себе. Как заместитель начальника экспедиции, я должен знать всё о членах экипажа.

— А что вас интересует?

— Всё! Вся ваша жизнь с момента рождения.

— Моя жизнь очень проста… — нерешительно начал Второв.

— Это не имеет значения, — перебил Мельников, — рассказывайте!

Он улыбнулся, желая подбодрить собеседника. Эта открытая улыбка странно не соответствовала строгому выражению необычайно спокойных глаз.

«Какие удивительные у него глаза», — подумал Второв.

Он начал свой рассказ. С каждым словом его голос становился увереннее.

Второв шёл сюда, в Космический институт Академии наук СССР, с чувством огромного волнения. Решался вопрос его дальнейшей жизни. С замиранием сердца перешагнул он порог этого кабинета. В первые минуты присутствие знаменитого звездоплавателя связывало мысли, и он с трудом подбирал слова. Но постепенно дружеский тон и товарищеское обращение Мельникова успокоили его.

Он говорил, а Мельников, облокотившись на стол и, положив подбородок на руку, внимательно слушал.

Рассказ Второва не занял много времени. Школа, комсомол, институт, три года работы в проектном бюро и решение посвятить себя космическим рейсам — вот и всё, что он мог сказать.