Желание заглушило и все отрицательные эмоции, которые передались ей от него. Словно зачарованная, Маркейл наблюдала, как постепенно исчезает чернота, разлитая в его глазах, и они становятся светло-зелеными.

Можно было не смотреть ни на его кожу, ни на руки: она и так знала, что черный цвет исчез, а на руках нет когтей. Но желание, которое она видела в его глазах, только подстегивало.

От первого прикосновения его губ у нее перехватило дыхание. Она затрепетала, и тогда Куин крепче прижал ее к себе. Куда уж крепче! Она слышала стук его сердца, прерывистое дыхание.

А потом он снова поцеловал ее. На этот раз поцелуй тянулся дольше, его губы словно привыкали к ней. Маркейл вздохнула, когда он провел языком по ее губам, и вдруг его язык проник в ее рот.

Маркейл застонала. Жар наполнил все тело, накапливаясь между бедер. Он целовал ее так долго, пока она не приникла к нему, отчаянно желая получить нечто большее — его самого.

С каждым его прикосновением, с каждым движением его языка в ней росло ожидание, от которого содрогалось все тело, уже не принадлежавшее ей.

— О Господи! — неожиданно сказал Куин.

Она молча заморгала, подняла на него глаза, не уверенная, хватит ли у нее сил произнести хоть слово. Он опять завладел ее губами. Его руки скользнули вдоль спины и легли ей на ягодицы. Затем Куин прижал ее к себе, и она почувствовала его сильное возбуждение.

Боже, как она его хотела! Чувствовать его, смотреть на него, испробовать его… И ничто не было важным в этот момент, кроме Куина и их обоюдного желания.

Таких сладких поцелуев, как у Маркейл, Куин еще не знал. Ему не следовало оставаться рядом с ней, но при первом же ее прикосновении у него не нашлось сил отстраниться.

А сейчас, когда податливое тело прижималось к нему, когда у него над ухом прозвучал сдавленный стон, единственное, что ему действительно было нужно, — это любить ее. Любить, чтобы утонуть в этой нежности, чтобы она ногами обвивала его торс… Куин услышал, как она простонала его имя.

Не останавливаясь, он продолжал целовать ее. Несколько веков прошло с тех пор, как он поцеловался в последний раз, и у него никогда не было женщины, с такой готовностью, с таким пылом отдающейся его поцелуям, как Маркейл.

В паху заныло от желания. Руки задрожали, когда он подхватил ее под ягодицы и прижал к себе. Ее груди коснулись его груди, она снова застонала. Его разгоряченная кровь была готова закипеть от желания и страсти. Жажда целиком познать прекрасную женщину, заключенную в его объятиях, заставила забыть обо всем.

Куин поднялся с пола вместе с обхватившей его Маркейл и уложил ее на спину.

— Мне так нравится чувствовать тебя, — шепнула она ему на ухо, когда он лег на нее всем телом.

Куин застонал в ответ и снова накинулся на нее с поцелуями. Он мог бы целоваться с ней целую вечность, и все равно ему было бы этого мало. Маркейл гладила его по спине, по плечам, а Куин взял ее груди в ладони. Когда большими пальцами он нашел соски и погладил их через платье, то ощутил, как они начали твердеть, а ее ногти впились ему в спину.

Маркейл не остановила его, когда он закатал юбку, чтобы погладить ее по внутренней части бедер, а потом двинуться вверх к сокровенному месту.

Не в силах остановиться, он положил руку на лобок, палец скользнул внутрь.

— Куин, ради всего святого, — пробормотала она, уткнувшись ему в плечо. — Что ты делаешь?

— Ласкаю тебя.

Он снова поцеловал ее, круговыми движениями легонько лаская чувствительный бугорок. Маркейл затрепетала всем телом. Куин еще только начал прелюдию, а она уже была готова достичь пика.

Тогда он ввел в нее второй палец и принялся ласкать одновременно изнутри и снаружи, нежно и неторопливо. Ее дыхание участилось. Куин в жизни не видел ничего прекраснее.

И тут она обмякла.

Он не мог оторвать глаз от ее счастливого лица, и ему сразу стало понятно, что одного раза ей будет недостаточно. Ведь это Маркейл!

Открыв глаза, она улыбнулась ему с довольным видом.

— Что ты со мной сделал?

— Ты раньше никогда не испытывала подобного?

Она покачала головой.

— Это часто бывает?

— Теперь будет каждый раз, когда я дотронусь до тебя, — пообещал Куин.

Маркейл взяла его лицо в ладони, а потом поцеловала. Медленно, не торопясь.

— Ты не взял меня, как это делают мужчины, — тихо проговорила она.

Ему захотелось вытащить ее мужа из могилы и растерзать на куски, потому что нельзя было быть настолько бесчувственным с такой женщиной, как Маркейл.

— Я хотел. Больше всего на свете я хочу тебя, Маркейл. — Он взял ее руку и положил себе между ног. — Я хочу целовать тебя снова и снова, наслаждаться твоим вкусом.

— Надеюсь, так и будет…

Он вздохнул и уперся в нее лбом. Только сейчас он понял, как ему были нужны эти ее слова.

— Что ты чувствуешь? — спросила она.

Тут Куин внезапно понял, что жуткое состояние, владевшее им после потери Йена, прошло. Он поднял голову и заглянул ей в глаза.

— А ты что со мной сделала?

Маркейл пожала плечами.

— Это магия. Она, правда, не всегда действует. Помнишь, я говорила тебе, что воспринимаю чувства других людей? Еще я могу забирать эти чувства у них.

Куин захлопал глазами. У него сердце ушло в пятки от мысли, что его гнев и ярость перетекли в Маркейл.

— Ты все вобрала в себя?

— Я проделывала такое и раньше, но в этот раз… С тобой было по-другому.

— То есть?

— Когда я делала так раньше, мне всегда было плохо. А с тобой — нет. Совершенно неожиданно я получила настоящее удовольствие.

Куин внимательно посмотрел на нее, а потом поцеловал опять…

Но все разлетелось вдребезги, когда раздался рев Дункана.

Дункану потребовался один миг, чтобы вспомнить о том, что Дейрдре утащила его брата с собой.

Йен!

С самого рождения близнецы никогда не расставались. Между ними существовала устойчивая внутренняя связь, возникшая еще до того, как их бога освободили. Сила же только укрепила ее.

Дункан уже не справлялся с яростью, бушевавшей внутри.

— Спокойно, Дункан, спокойно.

Он пропустил мимо ушей слова Аррана и попытался вскочить. Но потеря Йена тяжким грузом придавила его к земле. Когти впились в ладони, ярость застилала глаза.

В пещеру ворвался Куин и как вкопанный замер напротив Дункана.

— Если бы я знал, что она задумала…

— Не надо, — остановил его Дункан. — Никто не мог этого знать. Ты поступил так, как сделал бы любой из нас, и я ни в чем тебя не виню.

— Должен был бы, — возразил Куин. — Я виню себя сам.

Если кто и мог понять, что переживает Дункан, то это Куин. Дункан с трудом поднялся и посмотрел ему прямо в глаза. Самое простое — обвинить во всем Куина, но ведь главный виновник — Дейрдре.

— Ударь меня, — предложил Куин. — Дай выход ярости, пока она не сожрала тебя изнутри.

Опустив глаза, Дункан покачал головой.

— Не буду, Куин. Она могла забрать любого из нас.

— Я верну его. — Куин положил руку на его плечо. — Клянусь!

Дункан кивнул в ответ, прекрасно понимая — шансы вернуть брата прежним человеком невелики. Они все знали, на что способна Дейрдре, и отдавали себе отчет, что время их пребывания в недрах горы ограничено.

Но он и в дурном сне не мог представить, что заберут его брата.

Дункан глубоко вздохнул.

— Дейрдре видела Маркейл?

— Нет, — сказал Арран. — Она забрала бы ее вместо Йена, я уверен.

— Я верну Йена, — снова поклялся Куин. — Я обязательно это сделаю.

Опустившись на небольшой валун, на котором они с братом обычно сидели, Дункан спрятал лицо в ладонях.

Никому не было известно, что каждый удар, каждый порез, каждую рану Йена Дункан ощущал как свои собственные. Он будет страдать так же, как и Йен.