— Да, с ландшафтным дизайном у тебя всегда были нелады.

— Мне очень нужна твоя помощь. Пожалуйста.

— У меня дела в Париже. Надо послать деньги. Я дал слово.

— Пошли мои.

— А если я скажу, что мне понадобится миллион?

— Да хоть десять. Я здесь, а не в утробе у какой-нибудь акулы. Я не хочу уговаривать тебя, но ты мне и в самом деле нужен.

— Ну, может, погощу у тебя недельку или две, — буркнул пожилой человек. — Пойми, меня в Париже ждут.

— Ну конечно, город просто обеднеет — в буквальном смысле, — если ты перестанешь просаживать деньги в казино, — с улыбкой проговорил Эван.

— Что?

К счастью, в этот-момент зазвонил телефон, избавляя Эвана от возмущенных нотаций друга. Это был посол.

— Я человек, с которым вы никогда не встречались и никогда не говорили, — сказал Эван в трубку телефона-автомата на авиабазе Эндрюс. — Я собираюсь в горы, буду спускаться по горным рекам, чем и занимался последние пять дней. Это понятно?

— Понятно, — ответил Фрэнк Свонн, директор Отдела консульских операций Госдепартамента США. — Я даже не буду пытаться благодарить вас.

— Не надо.

— И хотел бы, да не знаю вашего имени.

"Степень защиты максимальная

Перехват не засечен

Приступайте".

Человек склонился над клавиатурой. Глаза у него лихорадочно блестели, несмотря на явные признаки физического истощения. Он не спал вот уже почти сорок восемь часов, ожидая развития событий в Бахрейне. Связь на некоторое время была прервана. Теперь, как он полагал, небольшая группа людей из Госдепартамента и ЦРУ может вздохнуть спокойно, но только теперь, и не секундой раньше. Они все с замиранием сердца следили за происходящим. Развязка представлялась неясной. Теперь все закончилось, объект уже в воздухе. Он выиграл. Человек за компьютером продолжал вводить данные:

"Наш человек справился. Мои пользователи в восторге. Хоть и не без сомнения, они с самого начала указывали на то, что его ждет успех. Каким-то образом они уловили мое предвидение.

Объект под глубоким прикрытием прибыл сюда сегодня утром, полагая, что теперь его жизнь вернется в свое привычное русло. Однако он ошибается. Все его действия документально зафиксированы. Средства должны и будут найдены. Он станет тем, кто сможет изменить мир. Для него это только начало".

"Уровень безопасности максимальный

Перехват не засечен

Приступайте.

Для достижения цели все средства хороши, а мне обстоятельства позволили познакомиться с наилучшим из них! Оманская часть журнального файла завершена. Полностью!

Он человек, достойный внимания, я, между прочим, тоже. Он целиком отдается делу, и в этом смысле я напоминаю его.

Ставлю точку и начинаю следующую часть журнального файла".

Год спустя

Воскресенье, 22 августа, 20.30

Теплым летним вечером четыре сверкающих лимузина с водителями в фирменных униформах подкатывали один за другим с интервалами приблизительно в десять минут к парадному подъезду с мраморными ступенями и портиком с колоннами шикарного особняка на берегу Чесапикского залива.[31]

Разумеется, можно было бы прибыть всем сразу, однако в этот уик-энд предпринимались меры для того, чтобы ни у кого из соседей, да и вообще у любого стороннего наблюдателя не возникло ощущения какой-то спешки, а если точнее — срочного свидания в связи с делом, требующим безотлагательного исполнения.

Мероприятие выглядело как запланированная, правда, не афишированная встреча дружески расположенных друг к другу финансовых магнатов, что, собственно, не являлось редкостью в этом весьма привилегированном городке. И проживай рядом какой-нибудь банкир местного значения, ему на ум, пожалуй, могла прийти мысль о том, что нелишне было бы послушать, о чем беседуют эти воротилы, потягивая бренди за игрой в бильярд. Неплохо, конечно, почерпнуть информацию о котировках на фондовой бирже, а затем обсудить с приятелями-коммерсантами за рюмкой в баре, что в центре этого городка.

Вообще-то эти сказочно богатые люди, как ни странно, не отличались скупостью. Напротив, от их щедрот перепадало немало обслуживающему персоналу со всеми чадами и домочадцами.

Возвращаясь после плодотворных переговоров в Лондоне либо в Париже о кредитах иностранным государствам, они всегда находили свои имения в полном порядке, и конечно же это обстоятельство вызывало у хозяев желание отблагодарить сторицей.

Прекрасно, когда владельцы наследственных имений ладят со слугами, садовниками, работниками сферы обслуживания и всеми остальными, оберегающими право на частную жизнь сильных мира сего. И если для этого требуется иногда обойти кое-какие законы, то это делать не возбраняется, особенно если учесть, на какие чудовищные инсинуации способна порой пресса ради того, чтобы повыгоднее продать свои скандальные издания.

Нередко случается, что, к примеру, обыватель напивается, скандалит, бьет жену, своих детей, оскорбляет соседа, но, как правило, подобные сцены корреспондентов бульварной прессы не интересуют.

Почему-то именно богатые привлекают особое внимание в качестве объекта сенсационного чтива для людей, не обладающих и сотой долей их талантов. Например, богатые предоставляют работу, занимаются благотворительностью, зачастую существенно облегчают участь тех, кому посчастливилось с ними встретиться, так за что же их преследовать?

Так рассуждали жители этого городка, поэтому местной полиции ничего не стоило попридержать языки всяких писак во избежание каких-либо конфликтов, что, в свою очередь, позволяло оберегать строго охраняемые тайны привилегированной зоны, в которой находилась резиденция на берегу Чесапикского залива.

Однако секреты — понятие относительное. Тайна одного нередко становится предметом насмешек для другого. Правительственные документы с грифом «секретно» то и дело попадают на страницы прессы, а сексуальные пристрастия какого-либо члена кабинета, как правило, являются тайной лишь для его жены, равно как и ее любовные похождения для него. «Клянусь жизнью, если нарушу слово» — это клятва для юнцов, но там, где речь действительно идет о риске для жизни, тайна должна быть абсолютной.

Так было и в тот вечер, когда четыре лимузина проследовали через поселок Синвид-Холлоу к Чесапикскому заливу.

Внутри огромного особняка, в расположенном у самой воды крыле, находилась библиотека — просторное помещение с высоким потолком, — обстановка которой отличалась подчеркнуто мужским стилем с преобладанием дерева, натертого до блеска воском. Широкие окна выходили в парк с подсвеченными снизу скульптурами. Повсюду, где только позволяло место, были книжные полки высотой в два с лишним метра. Возле окон стояли кресла, обитые мягкой коричневой кожей, с торшерами по бокам. В правом дальнем углу виднелся письменный стол из вишневого дерева с вращающимся креслом черной кожи с высокой спинкой. В центре библиотеки свободно размещался большой круглый стол. Так выглядело вполне обычное, на первый взгляд, место встреч, которые лучше всего проводить в тиши какого-нибудь медвежьего угла.

Однако, если присмотреться к обстановке повнимательнее, в глаза бросалось нечто необычное и даже странное. На столе, напротив каждого кресла, стояла бронзовая лампа, свет которой был направлен на специальный желтый блокнот. По-видимому, эти небольшие четко очерченные кружки света помогали сидящим за столом концентрировать свое внимание на записях, которые они делали, и свет при этом не слепил тех, кто рядом и напротив. Другого освещения в комнате не было, поэтому сидящие за столом время от времени оказывались в тени, и выражение их лиц можно было наблюдать лишь короткое время.

В западном конце библиотеки к багету сверху стены крепился продолговатый цилиндр, из которого нажатием кнопки опускался серебристый экран. В данный момент он предназначался для другого оборудования — несколько необычного. В восточную стену на соответствующей высоте была встроена автоматически выдвигаемая консоль с аудиовизуальной аппаратурой, в частности с проекторами для воспроизведения прямых и записанных на пленку телепередач, киноматериалов и слайдов, а также аудиозаписей. Дистанционно управляемый диск типа перископа, весьма сложной конструкции, установленный на крыше, давал возможность принимать спутниковые и коротковолновые передачи со всех концов земного шара. В данный момент на четвертом с края проекторе моргал красный глаз индикатора — турель со слайдами была готова к работе.