— Надо подумать! По моему мнению, они предложат тебе финансовое обеспечение.

— Правильно! Но мне нужны гарантии, и немедленно, с тем чтобы я мог твердо отказаться от занесения меня в списки по выборам президента и вице-президента.

— Они не поверят тебе.

— Я предложу им обсудить это на встрече с их лидерами. Раскрою свои планы. Если они сумеют убедить меня, что им можно доверять, буду действовать соответственно. Думаю, они будут очень стараться, но к тому времени это уже будет не важно.

— Что ж, разумно! — согласился Пейтон. — Ты хотя бы будешь знать, что они собой представляют. Должен сказать, Эван, что это подходяще, просто замечательно подходяще.

— Хорошая деловая практика, Митч, вот и все.

— Думается все же, они ни за что не поверят, что ты собираешься обратно на Ближний и Средний Восток. Ситуация там неустойчивая.

— Я не скажу, что собираюсь обратно на следующей неделе, я скажу «в будущем». И конечно, я не упомяну о Средиземноморье. Буду говорить об Эмиратах и Бахрейне, Кувейте и Катаре, даже об Омане и Саудовской Аравии. Словом, о государствах Персидского залива, где работала «группа Кендрика». Я возвращаюсь обратно в частный сектор, вот и все.

— Ну ты смотри! Ты даже меня убедил.

— А я и на самом деле бизнесмен, Митч. Деловой человек, стало быть. Поэтому и собираюсь к ним.

— Когда?

— Через пару минут позвоню Боллингеру. Думаю, он откликнется.

— Мало вероятно! Узнает Лэнгфорд Дженнингс, накрутит Боллингеру хвост.

— Не узнает. Я дам ему фору. Пусть соберет свое стадо, для этого нужно время. Попрошу о встрече во вторую половину дня.

— Лучше вечером, — посоветовал начальник Отдела спецопераций. — После работы. И пожалуйста, никакой двусмысленности. Скажи, что хочешь воспользоваться черным ходом, чтобы избежать встречи с его людьми и прессой. Это объяснит твое поведение.

— Отлично, Митч!

— Просто хорошая деловая практика, конгрессмен.

Капитан-лейтенант ВМС Джон Демартин, в джинсах и футболке, поливал обивку переднего сиденья чистящей жидкостью, пытаясь удалить пятна крови. «Ни черта не получается!» — сокрушался он. Придется сказать детишкам, что пролил вишневую шипучку, когда возвращался домой с аэродрома.

Демартин прочитал статью в утренней газете, в которой упоминалось его имя и утверждалось, будто смерть раненого неизвестного, которого он подобрал, связана с наркотиками. Однако это не убедило пилота. Он никогда не общался с наркоторговцами, однако предполагал, что наркодельцы, в случае если они смертельно ранены, впадают в панику и не способны так любезно держаться и оставаться такими вежливыми.

Нажимая на обивку сиденья, Демартин усердно работал щеткой. Неожиданно костяшки пальцев коснулись чего-то твердого. Это оказалась записка, сложенная вчетверо. Он вытащил ее и прочитал, разбирая слова сквозь пятна крови:

«Сроч. Макс. секр. Контакт 3016211133 с — ликв.».

Последние буквы плыли, как если бы уже не было сил, чтобы дописать их. Джон Демартин прикрыл дверцу машины и поспешил домой. Войдя в дом, он проследовал в гостиную и поднял телефонную трубку. Он знал, кому звонить. Через несколько секунд секретарша ВМС соединила его с шефом разведки авиабазы.

— Джим, это Джон Демартин.

— Привет! Читал о том происшествии прошлой ночью. Чего только летчики не сделают ради травки... Ты берешь меня на Рыбалку в субботу?

— Джим, я звоню тебе по поводу минувшей ночи.

— Да? А что такое?

— Джим, не знаю, кто тот парень, но не думаю, что это имеет какое-то отношение к наркотикам. Кроме того, несколько минут назад я нашел записку в сиденье, на котором он сидел. Она в крови, но уж ты позволь мне прочитать ее.

— Валяй! Я взял карандаш.

Демартин озвучил слова, буквы и цифры.

— В этом есть какой-то смысл? — спросил он, кончив читать.

— Наверно, есть, — произнес шеф разведки. — Джон, опиши-ка поточнее, что случилось прошлой ночью. Заметка в газете довольно поверхностная.

Демартин сразу сказал, что раненый говорил на отличном английском, но с акцентом. А закончил сообщением, что раненый упал перед ларьком с фруктами и умер.

— Как ты думаешь, он понимал, что тяжело ранен? — спросил Джим.

— Если он не понимал, то понимал я. Я не хотел останавливаться, когда он сказал, что ему надо позвонить. Но он настаивал — я имею в виду, он умолял. Не столько словами, сколько глазами... Я долго не забуду их.

— Но ведь ты не сомневался, что он вернется обратно.

— Ни капельки. Думаю, ему было очень надо кому-то позвонить. Даже когда он падал, все тянулся к телефону на прилавке.

— Оставайся на месте, я скоро перезвоню тебе. Летчик положил трубку, подошел к дальнему окну, выходящему на внутренний дворик с бассейном. Двое его детей плескались и кричали друг на друга. А жена, лежа в шезлонге, читала «Уолл-Стрит джорнал». Привычка, за которую он был ей благодарен. Благодаря ей они могли жить на сумму, несколько превышающую его заработок. Зазвонил телефон, и он бросился к нему:

— Джим?

— Джон, я буду говорить так ясно, как только смогу, хотя пока далеко не все ясно. Здесь у нас один парень, которого нам одолжили в Вашингтоне, он больше меня знаком с такого рода делами, и вот что он хочет чтобы ты сделал... Н-да...

— Что? Говори...

— Сожги записку и забудь о ней.

Офицер ЦРУ в помятом костюме потянулся к маленькому желтому ящику запоминающего устройства большой емкости, прижимая к левому уху трубку.

— Вы все поняли? — спросил Щапофф, более известный под кличкой Имбирный Пряник.

— Да, — протянул Пейтон, словно информация одновременно поразила и озадачила его.

— Как я понимаю, этот парень, кто бы он ни был, соединил «срочно» и «максимальную секретность», рассчитывая, что, если сделает это, у того морского офицера хватит ума позвонить в службу безопасности, а не копам.

— Именно это он и сделал, — согласился Пейтон.

— Затем «безопасность» найдет «надежные контакты» и доставит сообщение. Он думал, что оно попадет к нужным людям.

— Сообщение состоит в том, что с кем-то на букву "С" покончено.

— У нас есть операция под кодом "С"?

— Нет.

— Может быть, это «служба» или «союз»?

— Сомневаюсь, — сказал Пейтон.

— Почему?

— Потому что в данном случае это последняя передача в эстафете. Дальше сообщение не пошло бы.

— Откуда вы знаете?

— Телефонный код «3-0-1» принадлежит Мэриленду, и я узнал номер. Он нигде не зарегистрирован и очень личный.

Пейтон откинулся в кресле, представив себе, что ощущают алкоголики, когда думают, что не могут прожить и часа без очередной порции спиртного, которая означает шаг назад от реальности. До смешного нелогичное логично! Тот, к кому прислушиваются президенты, кого знают лидеры страны, кто всегда на первый план ставит интересы нации, человек без страха и упрека, без заискиваний, объективно мыслящий... выбрал будущее. Выбрал малоизвестного, но, правда, выдающегося конгрессмена. Выбрал и ведет своего помазанника по политическим лабиринтам, пока тот не выберется на просторы средств массовой информации. Но уже не птенец, а практик, с которым следует считаться. Затем неожиданно, с дерзновенностью грома среди ясного неба, стране поведают его историю, и нацию она ошеломит. Да и большинство стран мира! Гигантская волна славы вынесет этого «помазанника» к власти. К Белому дому... Самуил Уинтерс, однако, нарушил правила, и, что значительно серьезнее, ценой многих жизней. Мистер А не упал с неба в нужный момент. Он выполнял поручение Самуила Уинтерса.

Директор Отдела спецопераций поднял трубку и тронул клавиши с цифрами на панели телефонного аппарата.

— Доктор Уинтерс, — сказал он в ответ на лаконичное «да». — Это Пейтон.

— Ужасный день был, доктор.

— Я не использую этот титул уже много лет.

— Жаль! Ты бы был блестящим ученым.

— Вы получали какие-либо известия от мистера А со вчерашнего вечера?