– И чему они равны, эти твои средства?

– Сорока миллионам долларов…

– Что? – недоверчиво воскликнул Сэм, вскакивая с кушетки.

В следующее же мгновение болтавшаяся на руке стальная цепь со свистом хлестнула его по левому глазу, и от дикой боли у него все помутилось в голове.

Закрыв за собой дверь гостиничного номера, Дивероу сразу же вскрыл конверт, достал из него небольшой листок плотной бумаги и уставился на него. Он держал в руке выписанный на его имя чек на десять тысяч долларов.

Это было абсурдом. Впрочем, абсурдом было все, в чем не было никакого смысла.

Вот уже ровно неделя, как он снова стал штатским человеком. С отставкой все прошло гладко. Ему не помешали никакие Броукмайклы. Не возникло в последнюю минуту и проблем на работе, поскольку у себя в офисе он появился только за час до своего официального увольнения из армии. И к тому же когда он все-таки пришел туда, его лицо украшала повязка, а обожженное правое запястье было обвязано толстым слоем бинта.

Сэм уже съехал со своей квартиры и отправил все свое имущество в Бостон, но выехать туда так и не смог, поскольку этот сукин сын по имени Маккензи Хаукинз нуждался в присутствии «своего адвоката» в Нью-Йорке. И теперь Сэм занимал двухкомнатный номер в нью-йоркском «Дрейке» на Парк-авеню, который был забронирован и оплачен за целый месяц вперед. По всей видимости, Хаукинз полагал, что этого времени окажется достаточно.

Вот только для чего? Маккензи пока не собирался разъяснять что-либо. Как бы то ни было, Сэм не должен был ни о чем беспокоиться, тем более что все затраты включались в статью расходов.

Вот только кем?

Какой-то корпорацией.

Какой же?

Той, которую Сэм должен был скоро оформить юридически.

Абсурд!

Необходимо, наверное, совсем лишиться рассудка, чтобы не заметить, что сорок миллионов долларов – лишь галлюцинация, не более того.

А тут еще этот чек – на десять тысяч долларов. На предъявителя. И деньги по нему можно получить хоть сейчас, без всякой расписки.

Это просто нелепо! Хаукинз не мог себе позволить подобного. К тому же он был далеко. Никто не пошлет кому-то, и тем более адвокату, десять тысяч долларов без каких бы то ни было объяснений. Это было бы просто ненормально.

Сэм подошел к телефону и набрал номер Хаукинза.

– Черт побери, парень, так себя не ведут! – заявил тот. – Мне кажется, что ты мог бы по крайней мере поблагодарить!

– Это за что же? За соучастие в воровстве? Где ты взял эти десять тысяч?

– Из банка!

– Из своих сбережений?

– Именно так. И если я их и украл, то только у себя самого.

– Но зачем?

Немного помолчав, Хаукинз проговорил:

– Ты сам употребил слово «договор», парень.

– Насколько мне помнится, – тоже после некоторого молчания произнес Дивероу, – я сказал о том, что я единственный юрист, которого я знаю, чей договор основан на шантаже, на угрозе подвести его под расстрел.

– Да, именно это ты и сказал. А я попытался несколько изменить твое восприятие. Я был бы весьма рад, если бы ты понял, как высоко ценю я твою работу. И мне не хотелось бы, чтобы ты думал, будто я не восхищаюсь тобой.

– Да брось ты, Мак! Ведь ты не можешь позволить себе подобных расходов, да и я пока ничего не сделал.

– Ладно, парень, мне лучше знать, что я могу себе позволить. И, кроме того, сделал уже кое-что. Ты вытащил меня из Китая за четыре тысячи лет до того, как закончился бы срок моего тюремного заключения.

– Но ведь это совсем другое. Я имею в виду…

– Завтра – твой первый рабочий день. Хоть это и не ахти какое событие, но все же как-никак начало.

– Прежде чем сказать мне что-либо, ты должен понять, – после долгого раздумья проговорил Сэм, – осознать, что, будучи членом адвокатской коллегии, я связан кое-какими этическими обязательствами, которые весьма специфичны. И я не сделаю ничего, что подорвало бы мой имидж юриста!

– Да об этом и речи нет! – мгновенно отозвался Хаукинз. – Я вовсе не хочу иметь в своей корпорации стряпчего по обделыванию темных делишек, фамилия такого человека не очень хорошо смотрелась бы на бланке.

– Мак! – раздраженно вскричал Дивероу. – Надеюсь, ты еще не отпечатал бланки?

– Пока нет. Мне только сейчас пришла мысль об этом. Но это идея!

– Пожалуйста, не делай этого! – с трудом сдерживался Сэм. – В Бостоне есть юридическая фирма и прекрасный человек, который скоро окажется в Верховном суде, ну а в данный момент рассчитывает, что я вернусь к нему через две недели. И ему совсем не понравится, если я буду работать в свободное время на кого-нибудь еще! Ты же сам обещал, что наше сотрудничество закончится через три-четыре недели. И потому не надо никаких бланков.

– Хорошо, Сэм, – уныло согласился Хаукинз.

– Теперь же я хочу знать, что у нас завтра? Я сам назначу плату себе за каждый рабочий день и вычту в конце месяца. Из Бостона.

– Об этом не беспокойся.

– Но я не могу не беспокоиться. Я должен также сказать тебе, что у меня нет лицензии на право заниматься адвокатской практикой в штате Нью-Йорк. Возможно, мне придется пойти еще на кое-какие расходы, в зависимости от того, что ты собираешься делать. Полагаю, что сюда войдет и регистрация твоей корпорации.

Дивероу прикурил сигарету. И с радостью обнаружил, что его руки перестали дрожать.

– Мы вернемся к этому вопросу через пару дней, Сэм, – промолвил Хаукинз. – Ну а сейчас я хочу, чтобы ты проверил завтра некоего Анджело Деллакроче из Скарсдеила. Он является хозяином нескольких компаний в Нью-Йорке.

– Что ты имеешь в виду под его проверкой?

– Насколько я понимаю, у него кое-какие проблемы в сфере бизнеса, и мне хотелось бы узнать, насколько они серьезны. Или насколько были серьезны. А заодно и выяснить, каково его благосостояние на сегодняшний день.

– Благосостояние?

– Да. В таком, например, смысле: почему он на свободе, а не в тюрьме. Ну и все в том же роде.

После короткой паузы Дивероу размеренно, словно говорил с ребенком, произнес:

– Я юрист, Мак, а не частный детектив. А юристы занимаются только тем, о чем говорят с телеэкранов.

– Не могу в это поверить, Сэм, – возразил тотчас Хаукинз. – Ведь если кто-то хочет стать пайщиком или акционером той или иной корпорации, то разве не обязан работающий на эту фирму юрист выяснить всю подноготную этого человека?

– Конечно, обязан, – согласился Сэм. – Однако при этом необходимо учитывать степень участия будущего партнера в данной корпорации…

– В данном случае она довольно значительная, Сэм…

– Ты хочешь сказать, что этот Анджело Деллакроче уже проявил заинтересованность?

– В какой-то степени да… Вот только я бы не хотел, чтобы из-за этих расспросов, Сэм, у него сложилось впечатление обо мне как о не очень деликатном человеке, если ты понимаешь, о чем я говорю.

Дивероу заметил, что его рука снова начала слегка дрожать. Это было плохим симптомом, хотя все же лучшим, чем боль в желудке.

– У меня, – проговорил он, – опять создается то странное впечатление, что ты не говоришь всего того, что следовало бы мне сказать.

– Все в свое время, Сэм, – ответил Хаукинз. – Ты сделаешь то, о чем я прошу тебя?

– Здесь есть небольшая фирма, к услугам которой не раз прибегала моя контора. Возможно, они поддерживают деловые контакты и сейчас. Это могло бы помочь нам.

– Прекрасно! Смотри сам. Но не забывай, что между нами существуют отношения «юрист – клиент»… А это сродни отношениям с врачами, священниками и проститутками. То есть мое имя не должно упоминаться.

– Об этом можно было и не говорить, – сказал Дивероу.

Черт возьми! В его желудке снова началось ворчание. Сэм повесил трубку.

– Анджело Деллакроче? – рассмеялся Джесси Бартон, сын основателя компании «Бартон, Бартон энд Уистлуайт» и его главный компаньон. – А ты долго отсутствовал, Сэм!