На какой-то момент голова его прояснилась и вернулась возможность здраво рассуждать. Она уже неоднократно доказывала, что не желает иметь с ним ничего общего, и теперь надумала уехать, не сказав ему ни слова. Где же его гордость? Ему надо позволить ей убраться отсюда ко всем чертям! И прямо сейчас!

И тут Дора неожиданно встала на цыпочки, чтобы крепче прижаться губами к его рту. Застонав, Фред постарался — правда постарался — воззвать к ее здравому смыслу.

— Дорогая моя, это совсем не то, чего ты хочешь…

— Я знаю, чего хочу, — прошептала она едва слышно. — Я хочу тебя.

— Но ты же уезжаешь!

— А ты сказал, что у нас ночь впереди, — напомнила Дора, ласково покусывая его нижнюю губу. Он вздрогнул, как будто через него пропустили электрический разряд, а она мягко рассмеялась. Но когда Дора откинулась назад, чтобы посмотреть ему в глаза, ее собственные были совсем темными от желания. — Все смотрят фейерверк. Никто нам не помешает…

Снаружи раздался взрыв многочисленных петард, потом восторженные аплодисменты зрителей, что подтвердило ее утверждение. Не говоря больше ни слова, Фред протянул руку и запер дверь.

Еще до того, как в небо взлетела следующая петарда, он уже выключил свет и опять привлек ее к себе, ища губами ее губы и одновременно нащупывая пуговицы на ее блузке. Ее руки поднялись к его плечам, она стала беззащитной и податливой.

— Кровать, — прошептала Дора, задыхаясь, когда он наконец на долю секунды оторвал от нее губы.

Фред только мягко рассмеялся, слегка изменив угол наклона головы.

— Мы еще доберемся до нее, дорогая. Обещаю. Чувствуя, как у нее бешено бьется сердце, она попыталась объяснить, что кровать над кабиной значительно больше той, к которой он ее подталкивал, но в этот момент Фред снял с нее блузку и его пальцы нашли застежку бюстгальтера. Она не успела моргнуть и глазом, как осталась голой до пояса, и ее груди оказались в его жаждущих руках.

Застонав, Дора приникла к нему и спрятала лицо у него на плече. Нежность. Она не ожидала, что он может быть таким нежным.

Взволнованная его ласками, Дора хотела изо всех сил прижаться к нему, подогнать решающий момент, чтобы Фред вдруг каким-нибудь необъяснимым образом не убежал от нее, но движения его рук были медленными, поцелуи ленивыми и неспешными. Желая большего, она вся напряглась в его объятиях.

— Тише, дорогая, — прошептал он, покрывая легкими дразнящими поцелуями изгибы ее шеи, глаза, уши. — Нам некуда спешить. У нас впереди часы.

— Но кто-нибудь может прийти…

— Никто не придет, — пробормотал Фред, покусывая ей мочку уха. — Все смотрят фейерверк.

Фейерверк… Когда он снял с нее остатки одежды, а потом освободился и от собственной, взрывы начали раздаваться уже в самом кемпере. Фред придавил ее к прохладным простыням маленькой кровати, на которой обычно спала Бетси, так что она всей кожей ощущала каждый дюйм его крепкого, сильного тела. Мгновенно, будто кто-то вдруг повернул выключатель, воздух в кемпере стал обжигающим, пронизанным волшебным лучистым светом. Глядя на нее сверху вниз ставшими темными, как ночь синими глазами, он, не переставая гладил ее медленными, осторожными, опьяняющими движениями, а Дора только стонала, вся дрожа.

Слишком долго, ошеломленно подумала она. Так долго ни один мужчина не держал ее в своих объятиях, не любил ее. Годы, целую жизнь.

Чувствуя, как его пронзает непреодолимое желание, Фред старался держать себя в руках, но сдерживаться и не спешить оказалось непросто. У него возникло ощущение, что он желал ее всю жизнь, и страстно хотел взять ее грубо, горячо и не отпускать, пока они оба не ослабнут от удовольствия и не смогут пошевелиться. Но это была Дора, строго напоминало ему его сознание, женщина, с которой так подло обошелся отец Бетси, что она не разрешала с тех пор ни одному мужчине даже прикасаться к ней.

До сегодняшней ночи.

Его захлестывали чувственные желания, но он пообещал себе, что сделает все возможное и невозможное, чтобы ей было хорошо. Но она оказалась так сладка, так отвечала на каждую его ласку, что Фред чувствовал себя готовым взорваться мальчишкой, расположившимся на заднем сиденье автомобиля со своей первой в жизни женщиной. Дора заставляла его хотеть ее до боли!

Кожа этой женщины под его руками, под его губами была мягка, как шелк, а языком он чувствовал, как горячо и дико бьется жилка у нее на шее. Потом он взял в руку ее грудь и медленно провел большим пальцем по чувствительному соску, и она опять ахнула с его именем на устах.

Этого было достаточно, чтобы почти окончательно свести его с ума. Но не сейчас, подумал Фред, пытаясь глубоко вдохнуть через стиснутые зубы и успокоиться. Они еще только начали, и он хотел доставить ей как можно больше удовольствия. Стараясь не обращать внимания на толчками бьющееся желание, заставлявшее его спешить, Фред двинулся ниже. Как бы читая ее мысли и зная все ее сокровенные желания, он касался именно тех мест, где ей хотелось, чтобы он коснулся, и каждое поглаживание его длинных, уверенных пальцев вызывало у нее невыразимое ощущение.

И вдруг, когда она уже думала, что больше не сможет этого вынести, Фред прошелся языком по впадине ее живота, по бедрам и приник открытым ртом к нежной, влажной коже ее лона. Когда же он продолжил поцелуи в этом самом горячем, потаенном месте, Дора вскрикнула и изогнулась дугой, крепко сжав руками его плечи.

— О, Фред!

— Я знаю, дорогая, — прошептал Норман, начиная двигаться опять вверх по ее телу. — Я знаю, Я уже здесь.

Он провел больше ночей, чем мог вспомнить, мечтая именно об этих секундах, но даже в самых смелых мыслях ничуть не был близок к реальности. С того первого раза, когда поцеловал ее, Фред знал, что она будет подобна пламени в его руках, когда они наконец займутся любовью. Но он никогда не мог предположить, что Дора заставит его буквально трепетать.

Глаза ему заливал пот, Фред из последних сил сдерживал себя, а ее руки бродили по всему его телу, ее рот нашел его, когда он мягко откинулся на спину, и его била сильнейшая дрожь.

Воздух со свистом вырывался из его легких, когда Фред ощутил ее дразнящий поцелуй в том месте, где сходятся его бедра.

Почувствовав, что больше не выдержит, он притянул ее к своему лицу для жгучего поцелуя, потом подмял под себя, дыша так же тяжело и быстро, как и она, и нашел себе место между ее ног.

Снаружи с грохотом артиллерийского залпа взорвался последний из фейерверков. С каждым громоподобным взрывом красные, белые и голубые звезды расцветали в ночном небе. Но все это не выдерживало никакого сравнения с тем огненным салютом, что взорвался внутри Доры, когда Фред наконец-то вошел в нее. Изо всех сил прижавшись к нему, двигая бедрами в такт его движениям, Дора почувствовала, как слезы наполнили ее глаза. Потом Фред начал двигаться в ней все быстрее и быстрее, проникая все глубже и глубже, и ни у кого из них не было абсолютно уже никаких мыслей в голове, когда они подошли к последней черте и замерли в последнем порыве страсти.

Встав, как обычно, на рассвете следующим утром, Фред потихонечку прокрался мимо двери, ведущей в спальню Доры, страстно желая войти внутрь и разбудить ее медленным, влекущим поцелуем. Дать ей возможность вчера ночью уйти, чтобы присоединиться к продолжавшейся вечеринке, оказалось не так-то просто. Но они оба отсутствовали достаточно долго, и, если бы кому-то пришло в голову отправиться на их поиски, им было бы трудно объяснить, почему они любовались фейерверком из кемпера. Любому стало бы ясно, что эта пара наслаждалась, зажигая собственные свечи.

Так что они разошлись каждый своей дорогой, хотя Фред и надеялся, что ему удастся еще сегодня попозднее поймать ее и потанцевать с ней в амбаре. Но такого шанса ему не выпало. Бетси, засыпавшую на ходу, надо было отвести наверх и уложить в постель сразу, как начались танцы, и Дора так и не вернулась назад.